Жизнь без людей - Уайт Рэт Джеймс - Страница 19

- Эй! — сказал Тодд чуть громче. На этот раз они оба обернулись и посмотрели на него. Девушка выглядела раздраженной, но парень, напоминавший какой-то гибрид гранж-рокера и хиппи, довольно улыбнулся, будто очнувшийся от приятного сна. Он даже зажмурился и зевнул.

- В чем дело, мужик?

- Вы, что, влюблены друг в друга?

На этот раз они оба улыбнулись. Девушка была чуть полноватая, с маленькой грудью и широкими бедрами. Она была одета во все черное. Черная помада на губах, черные тени, и кроваво-красный маникюр. Волосы выкрашены в белый цвет. Похоже, она провела много одиноких вечеров за чтением Энн Секстон и Эмили Дикенсон, слушая «The Cure» и «Depeche Mode», или их современные эквиваленты, пока не встретила мужчину своей мечты. Они оба выглядели так, будто когда-то составляли списки одноклассников, которых хотели убить.

- Да, влюблены.

- Я его люблю.

- Не заводите детей. Вы можете пожениться, и любить друг друга вечно, но не заводите детей. Возьмите на воспитание. И без того полно детей, которым нужны родители. Этот мир уже перенаселен. За время вашей жизни население Земли удвоится. Просто подумайте об этом. Всех этих засранцев, всех преступников, всех этих надоедливых вредителей лет через шестьдесят станет вдвое больше.

Двое влюбленных сидели с натянутыми улыбками и пытались понять, не шутит ли он.

- Мужик, да ты чокнутый! — со смехом объявил парень, хлопнув себя по колену и покачав головой. Он посмотрел на подружку, но у нее на лице не было ни капли веселья.

- А ведь он прав. Тут одного парня показывали по телевизору, который пытался отравить воду в Нью-Йорке. Он говорил то же самое. Мы как рак, вышедший из-под контроля, убивающий планету. Но что же нам делать?

- Стерилизуйте себя.

- А как все остальные? Что делать со всеми остальными воспроизводителями потомства? — спросил парень, все еще хихикая, явно принимая все в шутку.

Поезд подошел к станции «Пятая авеню». Тодд встал, чтобы выйти. Двое подростков по-прежнему смотрели на него в ожидании ответа, когда он произнесет какие-нибудь проникновенные слова мудрости.

- Стерилизуйте их тоже.

Он вышел из вагона и со свистом закрылись за ним. Молодые люди все еще смотрели на него сквозь окна уходящего вагона. Пора изменить мир к лучшему.

Ему не пришлось долго искать женский приют. Это было старое викторианское здание из красного кирпича с деревянной вывеской «Хэйвен Хаус», висящей на крылечном козырьке над лестницей главного входа.

Тодд ничего не знал об этом женском приюте, кроме того, что его владельцы были из тех, кто в восьмидесятые бомбил клиники, где делались аборты, и стоял у женских консультаций с плакатами, изображающими абортированных зародышей. Этот приют существовал лишь для того, чтобы убедить женщин, решивших сделать аборт, доносить своих детей до конца срока. Это место было своего рода отрицанием всего, за что боролся Тодд. Тодд вытащил из курьерской сумки молоток и электрошокер, и позвонил в дверь.

Дверь открыла женщина лет шестидесяти. В уголках глаз у нее были глубокие морщины, дряблые щеки, свисавшие с челюстей, как у бассет-хаунда, кожная складка, болтающаяся на шее, как у индейки, и груди, слишком крепкие для женщины ее возраста, похоже силиконовые. Она улыбнулась неестественно белыми зубами — коронки, имплантаты, протезы, но только не свои собственные. Она была натуральным воплощением женщины, отчаянно цеплявшейся за остатки своей молодости. Тодд не потрудился улыбнуться в ответ. Вместо этого он поразил ее электрошокером и ударил молотком по голове. Череп треснул с влажным хрустом.

Ее ноги подогнулись, и она рухнула, как сносимое взрывом здание, с громким стуком ударившись окровавленной головой о паркет.

Женщина не дышала. Похоже, она была хозяйкой этого места, поэтому Тодд решил, что она получила по заслугам. Надо надеяться, что ее смерть воспрепятствует рождению нежеланных детей, которые не нужны миру. Пинком ноги закрыв за собой дверь и заперев ее на ключ, он перешагнул через тело и вошел в дом.

Глава двадцатая

На диване в гостиной лежала какая-то женщина и смотрела телевизор. Она едва подняла на Тодда глаза, когда он вошел в комнату.

- Кто там пришел?

- Я, — ответил Тодд, подойдя к ней сзади и зажав ей рот рукой. Прежде чем она успела поднять шум, он ударил ее электрошокером, связал и заклеил рот изолентой.

В рабочем кабинете сидел старик — похоже, муж женщины, которую он ударил у входа — и что-то печатал на ноутбуке, когда в комнату ворвался Тодд. Старик подпрыгнул и чуть не свалился с кресла.

- Боже! Кто вы такой, мать вашу?

- Скажем, я активист движения в защиту жизни.

Старик прищурился, пытаясь разглядеть Тодда, стоящего в темном дверном проеме. Пошарил на захламленном столе в поисках очков.

- От какой вы организации?

Тодд шагнул в комнату.

- «Массовые убийцы за сохранение жизни животных».

Старик нашел очки и нацепил их на морщинистую, пятнистую голову.

- Массовые убийцы? Ччч-что?

Тодд шагнул ближе. Старик включил настольную лампу и повернул ее так, чтобы она светила Тодду прямо в лицо.

Старик смерил Тодда взглядом, заметив у него в одной руке окровавленный молоток и электрошокер в другой, и потянулся к столу. Тодд бросился через всю комнату и раскроил старику молотком череп, прежде чем тот успел вытащить из верхнего ящика револьвер «Кольт Магнум» 357 калибра. Пистолет упал на пол, старик рухнул следом. Стараясь не смотреть на истекающего кровью старика, Тодд вытащил из сумки изоленту.

Хотя старик не походил внешне ни на его отца (он был лет на двадцать старше), ни на священника, что-то в происходящем напомнило ему вечер после похорон матери. Вечер, когда Тодд потерял обоих родителей.

Старик стонал и слабо сопротивлялся, когда Тодд изолентой связывал ему руки за спиной и заклеивал рот и глаза. Тодд взял пистолет, проверил ствол, и взвел курок. Вышел из комнаты и вернулся в прихожую. Из кухни доносились голоса. Тодд зашел на кухню и стал переводить пистолет с одного лица на другое. Его встретили хором воплей. За маленьким кухонным столом сидели несколько женщин, пили кофе и ели какие-то кексы. Они быстро подпрыгнули, опрокинув стулья и уронив чашки на пол.

- Заткнитесь, мать вашу, и сядьте на место. Еще один звук и я вас всех прикончу.

Тодд швырнул рулон изоленты молоденькой девушке с прической «конский хвост», только что вошедшей на кухню. По всей видимости, она была на третьем или четвертом месяце беременности. Там находились четыре женщины — две совсем молоденькие, чернокожая женщина лет тридцати и филиппинка, лет двадцати с небольшим. Все на разных стадиях беременности.

- Заклей им руки за спиной, или я начну стрелять.

На кухню вбежали еще три женщины, и Тодд перевел пистолет на них. Огромная белая тетка в бигудях, в халате, едва скрывавшем массивный живот, с гигантскими грудями, весящими, словно две индейки ко Дню Благодарения, завидев пистолет, завизжала как попавшая в микроволновку кошка. Тодд ударил рукояткой револьвера ей по губам. Изо рта на пол вылетели зубы, и она отшатнулась назад, чуть не сбив с ног двух других женщин. Тодд с удивлением заметил, что голос, который он обычно слышал в своей голове, который всегда подвергал сомнению его действия, говорил ему, что он зашел слишком далеко, умолял остановиться, теперь молчал. Даже когда женщина медленно опустилась на колени, всхлипывая и зажимая руками окровавленный рот, Тодд вообще ничего не почувствовал.

- Подойдите к остальным. — Он махнул пистолетом в сторону женщин, сидевших за столом, и трое вновь прибывших поковыляли к ним, поддерживая друг друга. Тодд бросил еще три рулона изоленты трем девчушкам.

- Свяжите остальных.

Он указал на девочку-подростка, которую выделил ранее.

- Тебя я свяжу сам. Убедись, что все связаны, как следует. Не думай, что ты кому-то поможешь, если свяжешь его слабо. Я проверю у всех запястья и лодыжки, как ты их связала. Если кто-нибудь освободится, я застрелю его в назидание остальным.