Уродина - Вестерфельд Скотт - Страница 69

У красоток и красавцев есть одно неоспоримое преимущество: стоит только похорошеть, и люди сразу начинают мириться с твоим занудством.

— Доброе утро, — поприветствовал Тэлли Крой. — Тебе «ФрикШвед» или «ВегеРис»?

— То, что побыстрее, — попросила Тэлли и потянулась.

Ей хотелось как можно скорее оказаться в Ржавых руинах.

Как только стемнело, Тэлли и Крой выбрались за водопад. Аэромобилей чрезвычайников в небе видно не было. Тэлли сомневалась, что кто-то станет искать их в такой дали. Сорок минут от города на скоростном скайборде — это было немалое расстояние.

Они дали остальным знак, что путь свободен, и все полетели дальше вверх по течению реки, до того места, где ее русло лежало поблизости от Ржавых руин. Затем последовал довольно долгий пеший переход. Четверо уродцев разделили между собой груз и по очереди несли скайборды. Шэй перестала ныть, надулась и погрузилась в тягостное похмельное молчание. Шла она, правду сказать, довольно легко. Видимо, за две недели она не успела растерять форму, которую дала ей тяжелая работа в Дыме, а операция еще больше укрепила ее мышцы — по крайней мере, на какое-то время. Только один раз за всю дорогу Шэй объявила, что хочет домой, но, похоже, мысль о том, чтобы отправиться в Нью-Красотаун в гордом одиночестве, ей в голову все же не приходила.

«Что с ней сделают?» — гадала Тэлли.

Она понимала, что дело непростое. Мэдди и Эз двадцать лет проработали без толку. И все же Мэдди не бросит Шэй в беде.

Но как только Шэй вылечится, к ней вернется ненависть к Тэлли.

Что хуже: подружка с покалеченными мозгами или подружка, которая тебя ненавидит?

После полуночи отряд достиг окраины Ржавых руин. Вскоре они добрались до полуразрушенного дома, где разместились Мэдди и Дэвид.

Дэвид ждал их снаружи.

Вид у него был изможденный. Даже при свете звезд были видны темные круги под глазами. Но как только Тэлли сошла со своего скайборда, он сразу обнял ее, а она крепко-крепко прижалась к нему и обвила руками его шею.

— Как ты? — шепотом спросила она и тут же почувствовала себя по-дурацки. Как он мог ответить на такой вопрос? — Ой, Дэвид, зачем я спросила… Ты меня прости, я просто…

— Тсс. Знаю.

Он отстранился и улыбнулся.

Тэлли испытала невероятное облегчение. Она сжала руки Дэвида, чтобы почувствовать, что он настоящий.

— Я соскучилась по тебе, — призналась она.

— Я тоже, — сказал он и поцеловал ее.

— На вас прямо залюбуешься, — заметила Шэй, пытаясь пятерней расчесать спутанные волосы.

— Привет, Шэй. — Дэвид устало улыбнулся ей. — А вы, похоже, все проголодались.

— Я отвечу «да», только если ты скажешь, что у тебя нет никакой гадкой еды.

— Боюсь, такого я сказать не могу. Три вида карри быстрого приготовления.

Шэй застонала и прошла мимо него в полуразрушенный дом. Дэвид проводил ее взглядом, но при этом — без всякого восторга, какой светился в глазах Райда и Астрикса. Дэвид словно бы не замечал красоты Шэй.

Он обернулся.

— Наконец нам кое-что удалось.

Тэлли не сводила глаз с его усталого, осунувшегося лица.

— Правда?

— Мы починили блокнот — ну тот, который был у Кейбл. Мама возилась с телефонной частью, чтобы нас не выследили, и наткнулась на рабочие записи Кейбл.

— Насчет чего?

— Это все ее записи о превращении красавцев и красоток в чрезвычайников. Речь не только о внешности. — Он крепче прижал к себе Тэлли. — Но и о том, какова сущность микротравм мозга. Здесь все, о чем не говорили моим родителям, когда они работали врачами!

Тэлли облизнула пересохшие губы.

— Шэй… — вырвалось у нее…

Дэвид кивнул.

— Мама считает, что сможет найти способ лечения.

КЛЯТВА ГИППОКРАТА

Они остались на окраине Ржавых руин.

Время от времени над развалинами города пролетали аэромобили, медленно нарезая в небе поисковые спирали. Но дымники были большими умельцами прятаться от спутников и авиации. Они разложили по всем Ржавым руинам так называемые красные селедки — химические грелки, излучавшие ровно столько же тепла, сколько бы его излучал человек, а окна того дома, где они прятались, дымники затянули черной синтетической тканью. Ну и конечно, территория развалин была очень велика. Найти семерых беглецов в городе, где когда-то проживало несколько миллионов, было очень и очень непростой задачей.

Каждую ночь Тэлли становилась свидетельницей того, как вырастал Новый Дым. В ночь их побега множество уродцев либо сами видели горящие слова, либо слышали об этом. Мало-помалу ночные паломничества в Ржавые руины начали учащаться, а через какое-то время можно было видеть, как на крышах высоких домов с полуночи до рассвета загораются фальшфейеры. Тэлли, Райд, Крой и Астрикс встречались с уродцами из города, вместе сочиняли новые слухи, обучали ребят новым шалостям и предлагали им заглянуть в старые журналы, спасенные Боссом во время оккупации Дыма чрезвычайниками. А чтобы никто не сомневался в существовании Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам, Тэлли показывала уродцам пластиковые наручники, до сих пор болтавшиеся на ее запястьях, и предлагала попробовать распилить их.

Одна новая легенда стала самой громкой. Мэдди решила, что вмешательства в мозг, производимые во время Операции Красоты, больше нельзя держать в тайне; каждый уродец, по ее мнению, имел право знать, что на самом деле представляет собой операция. Тэлли и все остальные передали эту новость своим городским друзьям. «Знай: не только твое лицо меняется под ножом. Твоя личность — настоящий ты — вот цена красоты!»

Конечно, не каждый уродец верил таким вопиющим откровениям, но все же некоторые верили. И некоторые под покровом ночи прокрадывались в Нью-Красотаун, чтобы переговорить с глазу на глаз со своими старыми друзьями и самим убедиться в правоте дымников.

Чрезвычайники порой пробовали наведываться в Ржавые руины и среди ночи устраивали для новых дымников засады, но кто-то всегда успевал предупредить остальных, а ни один аэромобиль не мог угнаться за скайбордом в лабиринте полуразрушенных улиц. Новые дымники досконально изучили все закутки и щели в руинах — словно родились здесь. Словом, чуть что — и все до единого исчезали в мгновение ока.

Мэдди не покладая рук трудилась над созданием лекарства от микротравм мозга. Она пользовалась материалами, найденными в руинах или принесенными уродцами из города, где те заимствовали их в больницах и кабинетах химии. Мэдди работала в одиночестве и общалась только с Дэвидом. Тэлли казалось, что с ней Мэдди особенно холодна, и она чувствовала себя виноватой за каждую минуту, проведенную с Дэвидом теперь, когда его мать осталась одна. О смерти Эза они не разговаривали.

Шэй оставалась с ними. Ей все не нравилось — еда, развалины, немытые волосы, грязная одежда и то, что ее окружают уродцы. Но она не вредничала, не злилась, только была все время раздражена. Прошло несколько дней — и она перестала заикаться о том, что жаждет вернуться в Нью-Красотаун. То ли микротравмы мозга сделали ее покладистой, то ли дело было в том, что в Нью-Красотауне она прожила еще совсем недолго. Дружба с дымниками еще не успела стереться из ее памяти. Тэлли порой думала: «Может быть, Шэй радуется тому, что в нашем повстанческом отряде она — единственная красотка?» Правду сказать, слишком много работать ей не приходилось: Райд и Астрикс делали для нее все, стоило ей только глазом моргнуть.

Дэвид помогал матери. Он разыскивал в руинах всевозможные трофеи, обучал городских уродцев методам выживания. Но через две недели после смерти Эза Тэлли поймала себя на том, что тоскует по тем дням, когда они с Дэвидом были наедине.

А через двадцать дней после побега Мэдди объявила, что изобрела лекарство.

— Шэй, я хочу тебе все объяснить подробно.

— Конечно, Мэдди.

— Во время операции с твоим головным мозгом кое-что сделали.