На пороге Тьмы - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 70

— Не все так плохо, если на первый взгляд, — взялся я его успокаивать.

И поведал все, что мне рассказал Милославский. Федька слушал внимательно, иногда кивал, иногда переспрашивал, а морду больше не кривил. Предложение профессора ему тоже чем дальше, тем больше нравилось.

— То есть мы с тобой будем гонять туда, куда сами научники писаются лазить? — уточнил он. — И куда разведбат подписывать не хочется, потому как он в другие руки работает. Я правильно понял?

— Правильно. По крайней мере, Милославский так все подал, а как на деле будет — там посмотрим.

— Оно неплохо, — кивнул Федька. — Кстати, а что ты мне отказался в караулке рассказывать? Чего там у тебя за секрет страшенный?

Поведал ему и об этом — про эффект «обратного времени» на границе Тьмы. Увидев скептическую его морду, сказал:

— Федь, ты про беременности слышал?

— Ну… да, слышал, — признался он.

— Есть другое объяснение?

Он подумал, поглазел сначала на потолок, затем на стену, словно ожидая, что ответ проступит как слова «Мене, текел, фарес» на Валтасаровом пиру, затем покачал головой:

— Нет объяснения.

— Второй вопрос… — вновь заговорил я. — «Опеля» своего брал — Тьма дальше была?

— Дальше, верст на восемь, — подтвердил Федька.

— Резинки рассохлись?

— Было дело, намучился, пока ехал.

— А тут две машины гнали — и хоть бы хны: так, капельки покапали. Верно?

— Это да, верно, — согласился он. — И так быть бы не должно, если они рядом стояли и считай что одинаковое время.

— Вот и я о том, — обрадовался я его согласию. — А теперь прикинь: что будет, если получим карту колебаний Тьмы со свежими обновлениями?

— Это я понял, — сказал Федька после довольно длительных размышлений. — Но и риску туда соваться много, сам же видел.

— Много, согласен, но и прибыль тоже ничего. А я бы хотел под такую работу с Милославского какую-нибудь броняшку выбить, вот к чему веду. Если бы мы с тобой там на танке, скажем, катили, что бы нам грозило?

Федька растерялся немного, затем сказал:

— Ну… если только призраки через щели бы пролезли… А так да, заперся — и порядок. Но танки нам не положены, да и в город на них нельзя.

— А на Ферму?

Тут он отставил стакан, из которого продолжал отхлебывать, в сторону и посмотрел на меня с явным уважением:

— Вован, а ты соображаешь… Ферма-то в глуши стоит, в тупике типа, в том направлении никакие правила не действуют, потому что в них смысла нет.

— Вот об этом я и говорю, — обрадовался я пониманию. — Только я гусеничную водить вообще не умею. Сидел в бээмдэшке в свое время, да и все.

— Должен будешь — я умею, — сказал Федька. — Механик-водитель боевой машины пехоты по ВУСу. Хотя и не ездил давно, так что сам понимаешь… Тока это… Ты траки менять умеешь? Гусянку натянуть?

— Под чутким руководством если только, — честно ответил я.

— Я в свое время подумывал «опеля» бронировать, — поделился мыслью Федька. — Но не вышло: на кабину не навесишь железа — просядет, а переделать и дорого, да и делать никто не станет. А так серьезная броня и не нужна — нам же больше от когтей, чем от пуль. Хотя…

— Во-во, это еще куда зашлют, — кивнул я. — Поскольку в той картинке, что себе Милославский вообразил, адаптанты присутствуют… Ну дальше сам понимаешь, трудности бывают разными.

— Оно понятно… ладно, надо тянуть с них все, что можно вытянуть. Всякая любовь предполагает взаимность, или она обречена на забвение, — сбился Федька на высокий слог. — И чего дальше делать будем? В Сальцево-то поедем?

В Сальцево надо бы, тут вопросов нет. Мне, например, по покойной скандалистке Скляр один момент немного не дает покою: а как она все же оказалась у этих самых адаптантов, или сектантов, черт их маму разберет. Я в Горсвете без году неделя, но и то успел выяснить, что зарегистрированных случаев проникновения этих самых адаптантов в город не зафиксировано. И внешность у них неправильная, и глаза выдают… И в Сальцеве, насколько я слышал, то же самое, там не дурнее нас народ. Как среднестатистическая баба, пусть и дурная на всю голову, могла оказаться за периметром и попасться тем, о ком в ближних окрестностях городов пока и не слышали? Загадка? Ага, типа того.

Не, я расследование вести не собираюсь, не мое это дело, но вот интерес все же имеется. И если бы получилось узнать, то узнал бы с удовольствием. Потому что меня всегда напрягают непонятности в тех делах, в которые я вынужден ввязываться. И вот это — непонятность. А я уже ввязался.

— Федь, а там вообще что-то вроде ментовки есть?

— Где? — не понял он.

— Да в Сальцеве этом самом.

— Естественно. Служба безопасности называется, они там и армия, и ментовка, и все что хочешь, вплоть до нашего Горсвета. А что?

Я ему свои мысли изложил кратенько. Федька кивнул, задумался, затем сказал:

— Вообще, ты прав, эпизодик странный. Так могут захватить в двух случаях — если за городом напали или если… если кто-то… хм, даже странно, пока не слышал подобного. В любом случае любой выход за ворота у них тоже регистрируется. Фамилия есть, если тетка эта ушла в Сальцеве, а потом оттуда вышла, то записи быть должны.

— Есть у кого спросить?

— Да есть в принципе… — слегка поморщился он. — Не очень люблю обращаться, но можно, можно… Да и нужно, мне это тоже как-то… так же, как и тебе, не нравится, в общем. Когда?

— Давай я тогда свою летную подготовку передвину, и сгоняем завтра, только Настю с утра на аэродром отвезу, — прикинув, предложил я.

По-другому и не получалось: послезавтра Милославский нас уже по своим делам дернуть может, а лучше бы хоть что-то выяснить до того времени. Есть у меня такая привычка — никому до конца не верить, особенно когда кто-то предлагает тебе чуть ли не особые права. Как профессор в данном случае.

— Лады, — кивнул Федька. — Заезжай с утра… во сколько это получается?

— В десятом часу.

— Давай, буду внизу ждать. Оружие получи: туда хоть дорога и недальняя, но всякое случается. Народ с товаром катается, машины туда-сюда, так что бандитов тоже хватает.

— Да это понятно, — кивнул я, принимая от подошедшего буфетчика чайничек и тарелку с пирожками.

— Это мое, — сказал Федька и ловко стянул с тарелки пирожок с клубничным вареньем.

Да, чем больше суеты в этой жизни, тем больше ценишь добытый в трудном походе «тазик». Туда, сюда — даже по населенному центру Углегорска делать эти крюки пешком я бы задолбался, а теперь все прилично — на машине, как их сиятельство. Заехал в Горсвет, в честь завтрашней поездки получил карабин с двойным боекомплектом, оттуда сразу на аэродром рванул: время уже поджимало.

Сегодня весь персонал был в сборе. В ангаре было шумно, работали у всех машин, пахло лаком — Серега замазывал эмалитом заделанные дыры в плоскостях Настиного самолета. Сама «товарищ красный военлет» с грозным видом стояла на нижней плоскости самолета, одетая в широкие штаны с подтяжками и рубашку с засученными рукавами. Несмотря на такой наряд и общую чумазость, выглядела она удивительно сексапильно, на мой взгляд, а всякие не мои взгляды мне по большому счету до лампочки.

Здороваясь со всеми на ходу, я пошел в ее сторону. Увидев меня, Настя ловко спрыгнула на пол, придержав рукой кобуру, и направилась навстречу, заранее подставляя щеку для поцелуя. Но обманулась: поцеловал я ее в губы.

— Закончила?

— Почти: минут через десять закончу — и поедем, — ответила она, неопределенно махнув рукой в сторону самолета, желая показать, с чем она должна закончить.

— Я подожду, — кивнул я, присаживаясь на грубо сколоченную скамейку, приткнувшуюся к кирпичной стене ангара.

— Лучше в учебный залезь и к органам управления привыкни, — сказала она. — Завтра занятия.

— Завтра не выйдет, — вздохнул я вполне искренне, потому как учиться летать хотелось. — Изменения в служебном статусе, завтра другие дела возникли.

— Блин, началось, — вздохнула она. — У нас и так одно занятие в четыре дня, куда еще его переносить?