На пороге Тьмы - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 33

— Да не, я про тутошнюю жизнь, из местных кто-то.

Федя подумал с минуту, затем покачал головой:

— Нет, не слыхал. А что?

— У того, кого сожгли в подвале, такая фамилия была.

Я открыл сумку, вытащил оттуда ботинок, показал надпись внутри. Федя глянул, кивнул, затем сказал:

— Придумают же фамилии — не поймешь, мужик или баба. Ботинок по мерке, размера даже нет…

Я приложил к своему сапогу, подошва к подошве, прикинул, сказал:

— У меня сорок четвертый. Этот… ну сороковой, сорок первый от силы. Женский?

— Сорок второй, самый ходовой, — процитировал он Райкина. — Может тетка быть, а может и мужик. По такому размеру и не поймешь.

— Если мужик, то мелкий, скорее всего, — сказал я, прикинув. — На подошве…

Я полез в карман за плоской отверткой, заодно с досадой вспомнив, что крестообразную забыл в сарайчике. Положил под самый потолок да и забыл. Но говорить об этом, и тем более туда возвращаться, никак не хотелось, так что промолчал. Ковырнул застрявшую в подошве землю, посмотрел на свет, сказал:

— Кирпичная крошка, что ли?

Федька глянул искоса, пожал плечами, сказал:

— Вроде похоже. Но из меня Шерлок Холмс, так себе, лучше не рассчитывать. А вообще нам по-любасу надо в НКВД, заяву написать, да и вообще. Пусть там разведка покрутится, что ли. Сектанты хуже любых бандитов, даже хуже тварей, если они там завелись — то проблемы. В первую очередь для меня.

— Это с чего? — чуть удивился я.

— Это как раз на Митино дорога, я туда на халтуру гоняю. К Тьме близко, но именно с этой стороны подъезд безопасный, все время по Свету, а так там даже бандиты шариться опасаются. И есть вариант, что там склад лампочек где-то есть, найдем — озолотимся.

— А с чего ты взял?

— Да в бумагах прочитал, я в таких брошенных местах обязательно шарюсь по всяким горкомам бывшим или исполкомам — там много интересного находишь. Вот и нашел упоминание, только без адреса: склад треста «Электромонтаж». Но если по этой дороге адаптанты заведутся — я туда ни ногой.

— Понятно, — кивнул я.

Дорога до города прошла без приключений. Чем ближе к Углегорску, тем веселей становился Федька, тем меньше поглядывал на висящий под потолком автомат. Да и я понемногу успокоился, хотя озадачивался все больше и больше. Сектанты, жертва, мое появление в паре десятков метров от жуткого кострища — все смешалось в голове. Какая-то связь в этом есть, рупь за сто, но вот какая? Как это все соединить? Не получается.

На въезде нас досмотрели, заглянули под брезент, поцокав языком завистливо. Я заметил того самого бойца, что сопровождал меня в РОПП в кузове полуторки, махнул ему рукой. Он меня тоже узнал, даже подошел поздороваться, спросил, куда и как я устроился. Поговорили, в общем.

— Давай в НКВД, там не любят, когда новости им в последнюю очередь несут, — могут и подлянку сделать, — сказал Федька, когда мы проехали за шлагбаум.

— Какую?

— Да на работу напишут, что типа по проявлениям Тьмы сотрудник мышей не ловит, хотя по должности обязан, и тэ дэ и тэ пэ вся такая бодяга, а тебе премию срежут. Те еще козлы там сидят.

— Так и называются — НКВД? — уточнил я.

— Не, называются горбезопасностью вообще-то, но прилипло НКВД — вот и зовут их все так. Это как раз напротив РОППа.

Я вспомнил, что по другую сторону площади действительно было немалого размера четырехэтажное старое здание дореволюционной постройки, перед входом в которое прогуливался часовой.

Доехали быстро, бросили грузовик у самого крыльца, среди двух десятков других грузовиков, а также легковушек и внедорожников, из которых самую острую зависть у меня вызвал «додж’ѕ», да еще удивительно новый с виду. Парковаться никто нам не мешал — местная власть, видать, на исключительность особо не претендовала.

Затем все было стандартно: дежурка, шлюз, фонарь в глаза, выяснение, к кому и зачем, затем за нами спустился молодой парень в наглаженной военной форме и сверкающих сапогах, который провел нас сначала на второй этаж, а затем один через еще решетчатый барьер со шлюзом. На решетке висела табличка «Управление городской безопасности». Потом была дверь с надписью «Дежурный инспектор», за которой сидел человек в свитере и военных бриджах, жестом пригласивший нас садиться.

— Об адаптантах заявить хотите? — спросил он нас, отодвигая кружку с чаем и придвигая к себе какую-то папку.

— Предположительно, — подтвердил Федя.

— Где?

— По дороге на Митино, километров сорок от города.

— Вот так? — чуть насторожился дежурный. — Давайте подробности. И для начала скажите, как там оказались.

— Ездили на место моего провала, оглядеться, — сказал я на всякий случай не знаю зачем, не став упоминать генератор.

А то еще конфискуют как вещдок, а мне оно надо? Я бы конфисковал, раз вещь такая ценная. И потом сам бы продал или просто присвоил.

— На место провала? — чуть удивился он. — А зачем?

— Да любопытно мне, как я тут оказался. Искал что-нибудь… ну зацепку какую-то.

— А, понятно. Тут все чуть-чуть ищут, да никто не находит, — вздохнул он. — А как на адаптантов наткнулись?

— Не на адаптантов, а на место жертвоприношения, — поправил его Федька. — Но картина такая, как описывают: жертва связана, обездвижена, лежит в кострище.

— Подробней пожалуйста, — сказал инспектор, берясь за карандаш.

— Жертва была раздета, предположительно до нижнего белья, — взялся я описывать. — Одежда валялась рядом. В кострище остались одни кости, на них витки стальной толстой проволоки, как раз по толщине запястий и щиколоток. Ну и в коленях связали, по-моему. Еще жертва была привязана к длинной арматуре. Сгорело все до костей, костер тоже до золы выгорел.

— Что-то еще? — спросил быстро писавший инспектор.

— Это все в подвале было, — заговорил Федя. — Вход в подвал был накрыт листом фанеры. Судя по всему, в подвале что-то завелось, затем выбралось, откинув лист в сторону.

— Жертвоприношение было в подвале, значит? — переспросил инспектор.

— Именно так, — сказал Федя.

— И подвал был закрыт от света.

— Точно.

— Так… проявления Тьмы в подвале были? — оглядел он нас. — Кто из вас спускался?

— Я спускался, проявления были, — ответил я. — Травка по углам и вдоль стен. Больше ничего.

— Та-ак… — задумчиво протянул он. — Схему места нарисуешь? На карте пометишь?

— И помечу, и нарисую, — кивнул я.

— Меть. Рисуй.

— Ох, не знаю, к добру или нет, что в это дело влезли, — сказал Федя, когда мы уже отъезжали от здания НКВД.

— А чего?

— Да это вообще народ такой, что связываться с ними не люблю, — поморщился он. — Я ведь халтурю, то есть регулярно какие-то мелкие нарушения делаю. А так привлечешь лишнее внимание — и потом погоришь на чем-то.

— Ну например? — не понял я.

— Ну вот найду склад лампочек — буду возить их на продажу помаленьку. А по правилам я должен про склад этот доложить и получить скромную премию. А они уже сами вывезут и определят куда надо.

Я промолчал. Просто потому, что сам пока не во все местные реалии въехал и не всегда понимал, к чему и как надо относиться. Может, Федя прав, а может, приличней будет про склад сообщить, черт его знает. Но всякое бывает, иное бескорыстие горше глупости, если, например, те будут сами лампочки нам же продавать. Тогда ты лох однозначно.

— С другой стороны, Федь, там ведь человека сожгли, — чуть урезонил я его. — Так хоть сообщил, поищут, кто такой или такая Скляр, — глядишь, и выяснят, кто это. Может, по ботинку что-то узнают.

— И кому этим помогут? — задумчиво спросил Федя. — Вот представь, что у тебя девушка пропала, тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить. И ты ничего не знаешь, а тут тебе сообщают, что ее какие-то уроды украли, вывезли за город, связали и медленно сожгли. Тебе будет легче?

— А это разве про «легче»? — удивился я вопросу. — Это не про «легче», это про «что надо делать». Если бы так случилось, то у меня появилась бы цель.