На пороге Тьмы - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 16

Я прижал увесистые ворота, и дежурный по парку ловко снял навесной полукруглый замок, повесив его дужкой на ручку.

— Давай потянули.

Ворота на смазанных петлях распахнулись, открыв нашим взглядам не слишком просторный бокс, в котором тесно стояли аж четыре крашенных в матово-зеленый цвет мотоцикла с колясками.

— Вот этот крайний и бери, — сказал Василь Иванович, постучав по резиновой рукоятке руля.

— Ключи?

Он посмотрел на меня с недоумением, затем вздохнул горестно. Сказал:

— Машина военная, вон тумблер поверни — и стартер ногой запускается. Кто же их с ключом делать будет?

Я подумал, что у нас грузовики с ключами катались, и нормально. Но вслух говорить ничего не стал. Обошел вокруг, оглядел.

Большой. Увесистый. Два сиденья раковинами, заднее — с рукояткой, чтобы пассажиру держаться. В коляске — совсем простенькое, обитое неизменным дерматином. Две фары: одна со светомаскировкой, поменьше, вторая — большая, нормальная. Надо же, на два фонаря не поскупились, а на грузовиках военных всего одной фарой обходятся. Тут еще блюдце сигнала как третья фара. Спидометр на баке как у уважающего себя чоппера. Тоже «харлей», уважаю. А вот движок оппозитный, не классика — двухгоршковая «рогатка». И привод не цепной, а карданный, что вообще для меня удивительно. Но так у «немцев» было, на всяких «цюндапах» и «БМВ», — видать, решили воспользоваться удачной конструкцией. Да и сама рама мотоцикла выглядит солидно — явно усилена, «люльку» таскать. Насколько я помню по своей действительности, ленд-лизовские «харлеи» под коляску плохо были приспособлены: раму вело у них, — а этот хоть куда, все продумано.

У переднего колеса инструментальный ящик, сумки из толстой кожи у заднего, с обеих сторон. Маленький багажник под запаской в коляске, но все же пара канистр и пара цинков патронов туда влезет.

Присел, заглянул под низ. От заднего колеса привод идет на коляску, так что с этим все в порядке. Тормоза и спереди, и сзади, все как положено: задний — ножной, а передний рукой включается.

— Заправляем? — спросил я, поднимаясь с корточек.

Завелся «харлей» почти сразу, я всего-то раз пять толкнул ногой рычаг стартера, вытянув подсос. Мотор рыкнул утробно, одинокая выхлопная труба выбросила облако сизого дыма, машина завибрировала немного и начала быстро прогреваться, так что пришлось заслонку почти сразу прикрывать.

— Ну что, вези давай, — заявил Василь Иваныч, забираясь в коляску. — И на таланты твои посмотрим, и меня покатаешь заодно.

Ну поехали, разберемся на ходу с коляской. Сам-то мотоцикл меня не пугает, а вот эта штука сбоку — странно как-то. Сцепление тугое, но ничего. Сиденье с амортизатором, кстати, и довольно удобное. Как зимой на нем будет — не знаю, но до зимы еще дожить надо.

Тяговитый мотор легко стронул мотоцикл на первой, поехал он прямо, хоть ожидал, что вправо потянет. Поворот налево тоже прошел без затей, коляска описала полукруг.

— Куда? — спроси я пассажира.

— Да в ворота давай, по улице прокатимся.

Караульные выпустили нас без проблем, и мы оказались на главной, Советской улице — той самой, по которой я вчера шел сюда из РОППа.

— Давай направо, до КПП сгоняем — и сразу обратно, — скомандовал Василь Иваныч.

— Сделаем, — уверенно кивнул я и чуть не заорал с перепугу, когда мне показалось, что мотоцикл собрался задрать коляску и прилечь набок, хотя ничего такого вроде бы не произошло.

Василь Иваныч ехидно ухмыльнулся, заметив мою растерянность, но ничего не сказал.

Разгонялась машина без напряжения, передачи отщелкивались легко, прогретый мотор работал ровно, даже дыма почти не стало. Длинная подвеска глотала неровности хорошо.

Попробовал притормозить и вновь испугался — вбок машину немного потащило, хоть и удержал. Затем разогнал мотоцикл опять и опять притормозил. Ничего, можно приноровиться, нетрудно.

А ну-ка попробуем еще раз направо повернуть, только скорость побольше подержим. Выбрал переулочек, свернул в него, заранее готовый к тому, что коляска попытается задраться. Ощущение такое появилось, хотя колесо катилось по земле не отрываясь.

— Ну как? — спросил пассажир.

— Да нормально, денек покататься здесь кругами — и хоть куда можно катить, — ответил я уверенно. — Привыкнуть главное. Гонять тут все равно не придется, а так машина тяговитая. В грязи бы еще попробовать.

— А вон туда поверни — там пустырь на месте сквера и грязи сколько хочешь, — оживился от такой перспективы Василь Иваныч.

— Как скажете, — согласился я.

Насчет грязи он не обманул: было ее хоть и не по уши, но хватало с запасом. Я даже притормозил, испугавшись в нее лезть. Подумал, затем все же плюнул на страхи, сказал сам себе: «Вытолкаем случ чего» — и врубил первую.

Привод на коляску не обманул: «харлей» поехал по раскисшей под дождем земле легко, как квадроцикл, при этом даже не стараясь развернуться в сторону правого колеса. Если бы не привод, то оно бы как тормоз сейчас работало, а так — только в путь. Правда, вот не знаю: если долго так ехать, движок не перегреется? Что я о «немцах» читал, помнится, так это то, что там специально с этим боролись.

— Нормалек, Василь Иваныч! — проинформировал я его.

— Это ежу понятно, — кивнул он. — Для того привод и переделывали — нашелся сообразительный. Давай обратно, умеешь, вижу. Сдал экзамен. А в остальном правила движения здесь такие же, как и по ту сторону, так что проблем не будет.

— Понял, — кивнул я, резко свернул и все же умудрился задрать люльку вместе с седоком, хотя на этот раз уже умышленно, из чистого хулиганства.

— Карабин пристрелян по центру, пристреливал сам, лично. Дистанция примерно сто метров, то есть детская, — сказал усатый замбой, после того как мы на «харлее» выехали аж за КПП.

Норматив по стрельбе из нагана я сдал в тире, что в подвале учреждения, там же и разборку со сборкой, а вот для стрельбы из американского М1 выехали аж за городской периметр, пристроившись прямо на полосе отчуждения. Стрельбище оказалось очень уж импровизированным, но я решил не роптать. Тем более что мы были под присмотром из дота КПП, так что я заподозрил, что замбой выбрал это место из соображений безопасности: прикроют в случае чего.

— Окно на первом этаже видишь? — указал он толстым пальцем. — Ты мне пять из пяти попади в раму. Слева, не выше перемычки. Видишь?

— Темновато уже, — пробормотал я, затем спросил: — С упора?

— Эти пять с упора, — сказал замбой.

За упор отлично выступило заднее сиденье мотоцикла. Карабин был нетяжелый, в руках ухватистый, для диоптра света все же пока хватало, так что первые пять отстрелял без проблем, совершенно разломав сухую деревяшку.

— Нормально, — кивнул тот. — Давай еще пять с колена в соседнее окно.

С этим тоже проблем не возникло, насчет хорошей пристрелки он не наврал, да и рама была широкой. И стрелок я неплохой. Не снайпер далеко, но вполне на уровне — охотник все же, да и в армии стрелял хорошо. В общем, раму тоже доломал. Как и ожидал, последним упражнением была стрельба из положения стоя, но и норматив был попроще, щадящий, так что и его сдал.

В доверешение всего из укрытия метнул гранату, немецкую «толкушку» на длинной деревянной ручке, чем окончательно исчерпал список предъявленных ко мне требований.

Усевшись в коляску, замбой заявил:

— Документ готов?

— Должен быть готов: фотографии еще в обед сдал, — сказал я.

— Как получишь, сразу ко мне. Оружие запишу, боекомплект выдам.

Мотоцикл проехал через ворота накопителя, мы покатили дальше по грязной улице. Не удержавшись, спросил:

— А как-то просто у вас с оружием, а?

— В смысле?

— Ну пришел человек только вчера, никакой проверки — и сразу ствол выдали.

— Чудак-человек, — засмеялся усатый. — Стволов здесь и так пруд пруди, так что тут вопрос доверия не стоит, разве что ты его, казенный, на базаре продашь. Проверка тут только на умение, что ты соседа случайно не подстрелишь и себе пулю в ногу не закатаешь.