Черная стрела - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 13

вдогонку, но ни одна не попала в него. Уже начинало казаться, что ему удастся спастись. Дик

держал наготове свой арбалет, чтобы помочь ему. Даже Мэтчем, позабыв о своей ненависти

к сэру Дэниэлу, в глубине души сочувствовал несчастному беглецу. Сердца обоих мальчиков

судорожно стучали.

Сэлдэн уже находился всего в пятидесяти ярдах от них, как вдруг в него попала стрела,

и он упал. Правда, через мгновение он уже снова был на ногах; но теперь он шатался на

каждом шагу и, словно слепой, побежал в другую сторону.

Дик вскочил на ноги и замахал ему рукой.

– Сюда! – крикнул он. – Сюда! Мы поможем тебе! Беги! Беги!

Но вторая стрела попала Сэлдэну в плечо, угодила как раз между пластинами лат,

пробила его куртку, и он, как камень, рухнул на землю.

– Бедняга! – крикнул Мэтчем, всплеснув руками.

А Дик словно остолбенел. Он стоял во весь рост на вершине холма – удобная мишень

для стрелков.

Его, наверно, немедленно убили бы, так как лесные удальцы были вне себя от ярости и

поражены появлением Дика в тылу своих позиций, но вдруг совсем близко раздался

громовый голос Эллиса Дэкуорта.

– Стойте! – прогремел он. – Не смейте стрелять! Берите его живьем! Это молодой

Шелтон, сын Гарри.

Он несколько раз пронзительно свистнул, и со всех сторон леса ему засвистели в ответ.

Свист, вероятно, заменял Джону Мщу-за-всех боевую трубу; с помощью свиста он отдавал

свои приказания.

– Беда! – воскликнул Дик. – Мы попались... Бежим, Джон, бежим!

И они помчались через сосновую рощу, которая росла на вершине холма.

Глава VI

Конец дня

Действительно, им пора было удирать. Шайка «Черная стрела» со всех концов

устремилась на холм. Те, которые бегали получше или которым пришлось бежать по

открытой местности, быстро опередили остальных и были уже недалеко от цели; а те,

которые поотстали, помчались по ложбинам – кто направо, кто налево, – стремясь окружить

холм, чтобы не дать мальчикам уйти.

Дик бросился в рощу высоких дубов, оказавшихся поблизости. Там, под дубами, была

твердая почва и ноги не путались в кустах. Они бежали быстро, потому что бежать им

приходилось под гору. Дубы кончались, перед ними была широкая поляна, но Дик свернул

влево и обежал ее кругом. Добежав до следующей поляны, он опять свернул влево. Вот

каким образом получилось, что мальчики, несколько раз сворачивавшие влево, понеслись по

направлению к дороге и реке, через которую они переправились два часа назад, а

большинство их преследователей помчались совсем в другую сторону, по направлению к

Тэнстоллу.

Мальчики остановились, чтобы отдышаться. Преследователей не было слышно. Дик

приложил ухо к земле и все же ничего не услышал; впрочем, на слух трудно было

положиться, так как ветер, шумевший в ветвях, заглушал все.

– Вперед! – сказал Дик.

Они очень устали, больная нога Мэтчема ныла, и все-таки, пересилив себя, они

побежали дальше.

Они вбежали в рощу высоких деревьев. Над их головами была крыша из ветвей.

Казалось, они находились в многоколонном соборе. Бежать здесь было нетрудно, хотя

иногда их задерживали кусты остролиста.

Но вот роща поредела, и стало светлее.

– Стой! – крикнул чей-то голос.

Среди толстых стволов в пятидесяти футах перед собой они увидели рослого человека

в зеленой куртке, запыхавшегося от быстрого бега. Человек этот поспешно вложил в лук

стрелу и взял их на прицел. Мэтчем вскрикнул и остановился; но Дик, не останавливаясь,

кинулся на лесного удальца, выхватив кинжал. Быть может, лесной удалец растерялся,

пораженный смелостью нападения, или, быть может, ему было запрещено стрелять: как бы

то ни было, он не выстрелил. Не дав ему опомниться, Дик схватил его за горло и швырнул на

землю. Лук полетел в одну сторону, стрела – в другую. Обезоруженный лесной удалец

попытался сопротивляться, но кинжал дважды сверкнул и дважды опустился. Раздался

слабый стон... Дик поднялся. Лесной удалец неподвижно лежал на траве, пронзенный в

сердце.

– Вперед! – крикнул Дик.

Он снова побежал. Мэтчем с трудом поспевал за ним. По правде говоря, они оба

бежали теперь очень медленно и ловили воздух ртом, как рыбы. У Мэтчема кололо в боку,

голова кружилась. У Дика ноги были как свинцовые. Они бежали из последних сил, но все-

таки бежали.

Внезапно роща кончилась. Перед ними лежала большая дорога, ведущая из Райзингэма

в Шорби; высокие стены леса окружали ее.

Дик остановился. Вдруг он услышал какой-то странный быстро приближающийся звук.

Сначала звук этот был похож на завывание ветра, потом в этом завывании Дик различил

топот несущихся вскачь лошадей. И вот из-за поворота дороги выскочил отряд вооруженных

всадников; он мгновенно пронесся мимо мальчиков и исчез. Всадники мчались в полном

беспорядке – видимо, они спасались бегством; многие из них были ранены. Рядом неслись

лошади без седоков, с окровавленными седлами. Это удирали остатки армии, разгромленной

в большом сражении.

Топот лошадей, промчавшихся в сторону Шорби, уже начал замирать вдали, как вдруг

по дороге проскакал еще беглец – на этот раз одинокий всадник, и, судя по его

великолепным доспехам, человек высокого положения. Следом за ним показались обозные

телеги. Возницы неистово подстегивали кляч, и клячи мчались неуклюжим галопом. Эти

обозники, видимо, удрали с поля сражения раньше, чем войска были разбиты, но трусость не

принесла им пользы. Едва они поравнялись с тем местом, где стояли удивленные мальчики,

как какой-то воин в изрубленных латах, вне себя от бешенства, догнал телеги и начал

избивать возниц огромным мечом. Многие возницы побросали свои телеги и удрали в лес.

Остальных он продолжал избивать, ругая их за трусость.

А шум вдали все усиливался; ветер доносил грохот телег, конский топот, крики людей.

Ясно было, что разбитая армия, словно наводнение, хлынула на дорогу.

Дик нахмурился. По этой дороге он собирался идти до поворота на Холивуд, но теперь

ему приходилось искать какой-нибудь другой путь. А главное, он узнал знамена графа

Райзингэма и понял, что сторонники Ланкастерской Розы потерпели полное поражение.

Успел ли сэр Дэниэл присоединиться к ланкастерцам? Неужели он тоже разбит? Неужели и

он тоже бежит? Или, быть может, он запятнал свою честь изменой и перешел на сторону

Йорка? Неизвестно, что хуже.

– Идем, – угрюмо сказал Дик.

И он побрел назад в рощу. Мэтчем устало ковылял за ним.

Они молча шли по лесу. Было уже поздно. Солнце опускалось в долину за Кэттли;

вершины деревьев горели золотом в его лучах; тени увеличивались; становилось сыро и

холодно.

– Как жаль, что нечего есть! – воскликнул Дик и остановился.

Мэтчем сел на землю и заплакал.

– Вот из-за ужина ты плачешь, а когда нужно было спасать людей, ты был холоден и

равнодушен! – презрительно сказал Дик. – На твоей совести семь человек, мастер Джон, и

этого я тебе никогда не прощу!

– На совести? – воскликнул Мэтчем яростно. – На моей совести? А на твоем кинжале

красная человеческая кровь! За что ты убил его, беднягу? Он поднял лук, но не выстрелил.

Он мог тебя убить, но пощадил! Не так уж много нужно храбрости, чтобы убить человека,

который не защищается.

Дик онемел от оскорбления.

– Я убил его в честном бою. Я кинулся на него, когда он поднял лук!

– Ты убил его, как трус, – возразил Мэтчем. – Ты крикун и хвастунишка, мастер Дик! У

всякого, кто сильнее тебя, ты будешь валяться в ногах! Ты не умеешь мстить! Смерть твоего

отца осталась неотмщенной, и его несчастный дух напрасно молит о возмездии. А вот если

какая-нибудь бедняжка, слабая и не умеющая драться, подружится с тобой, она погибнет.