Падь Золотая - Лавринайтис Виктор Брониславович - Страница 15

— Ну, Володя! У них и вид совсем не тот, ничего геройского.

— А почтальон? Конюх?..

Ребята даже чуть обиделись. Почтальона дядю Васю, узкогрудого и узкоплечего, с реденькой, похожей на мочало бородкой, ребята любили за веселые прибаутки и шутки. Конюх был одноглазый и безрукий старичок; он часто, когда ребята были меньше, катал их верхом на лошадях. Они оба и ростом-то всего с Борьку. Их и подозревать нельзя, не могли они стать такими героями.

В разговоре незаметно пролетело время. Солнце закатилось, в открытое окно потянуло сыростью и холодком. Ребята поднялись прощаться.

— Всё взяли? Ничего не забыли? — спросил Володя.

— Всё. Сколько раз проверять!

— А как письмо с голубем отправите? К лапке ниткой привяжете? Да оно растреплется, оторвется.

— Правда!.. Ведь специальные патрончики делают. Но сейчас не успеем…

— Возьмите! — Володя достал из-под подушки сверточек. В нем были крохотный, рулон папиросной бумаги и два очень маленьких и легких металлических патрончика на ножки голубю. — В другой раз не забывайте. Не стал бы делать, да знаю, что некогда вам было… Ну, счастливо, ребята! Где-то вы будете завтра?..

Часть вторая

В ТАЙГЕ

Глава 1

В ПОХОД!

Ранним июньским утром из Монгона выходила в тайгу небывалая экспедиция.

В голове колонны лениво выступала сивая лошадь, по всем признакам весьма почтенного возраста, привычная к походам и потому пущенная вперед. Она была навьючена раздутыми от груза кожаными переметными сумами. Поверх сум плавно покачивался объемистый брезентовый тюк; в нем были постели и палатка.

Тюк увенчивала небольшая проволочная клетка. В ней сидел голубь. Он спокойно чистился и даже ворковал.

За лошадью, посасывая трубку, слегка поддерживая ружье и щурясь на низкое солнышко, размеренно и даже медлительно вышагивал старик. Рядом семенил, едва поспевая, уже знакомый нам почтальон. Но по тому, что на нем сумка с газетами и письмами, можно заключить, что он не участник экспедиции, а только провожающий.

За стариками, сбившись в кучку, торопились пятеро мальчишек. Они тоже щурились на солнце, по-хозяйски оглядывали вьюки, клетку, озабоченно посматривали на небо — не будет ли дождя? Иногда кто-нибудь из них не удержится, расплывется в блаженной улыбке во всю ширь своей физиономии, но тотчас сгонит ее и снова примет деловой и равнодушный вид.

Все снаряжены по-таежному. Обуты в легкие бродни с длинными, сейчас спущенными до колен голенищами. Одеты в просторные прочные брюки и тужурки. За плечами — новенькие, аккуратно пригнанные рюкзаки.

Но самой главной гордостью участников похода, предметом зависти и восхищения всех встречных ребят было оружие. Все члены экспедиции были вооружены, что называется, с ног до головы. У мальчишек — ижевки одноствольные, у старика — двустволка. Подпоясаны патронташами. У каждого с левого бока кинжал, с правого в специальном чехле — маленький топорик.

Постойте-ка… А где же Наташа? Нигде не видно ее голубенького платья, синих тапочек. Неужели ее в последнюю минуту оставили дома? Женя… Боря… Федя… Паша… и какой-то незнакомый мальчик. Незнакомый и вместе с тем очень знакомый. Где-то его видели… Фу ты! Да это и есть Наташа! Из-под нахлобученной фуражки на плечи спускаются тоненькие косички. Так нарядилась, что я вначале и не узнал. Мальчишка, да и только!

Значит, все в сборе? Ну, в путь добрый! Как говорят, ни пуха ни пера!

Кроме почтальона, экспедицию провожало еще много людей. Шли родители, младшие братишки и сестренки, товарищи, товарищи братишек, подружки сестренок и просто мальчишки. Почти половина жителей Монгона вышла провожать тимуровцев. Даже Ванька «клюет — не ловится» воткнул удилище в берег и прошествовал метров десять, если не больше, правда все озираясь назад, на поплавок.

По сторонам, не решаясь приблизиться, поглядывая на знакомый картуз, бежали собаки всех калибров и мастей. Федя нет-нет, да и заглядывался на них, незаметно вздыхая. Но сейчас были дела поважнее. Приклад ружья то и дело неловко задевал за щиколотку. Надо было следить за ним, придерживать рукой.

Вооружение ребят, как мы сказали, не многим отличалось от вооружения дедушки. Незнающий человек даже предпочел бы новенькую ребячью ижевку и не взял дедушкину неказистую на вид, старенькую, с поцарапанным прикладом двустволку. Позднее читатель познакомится с этой двустволкой ближе. Но было в вооружении участников экспедиции такое отличие, которого никто не замечал, но о котором нужно сказать. Дедушкин патронташ был без крышки и доверху набит патронами. В патронах матово поблескивали толстые тупоносые пули, или, где не было пуль, на картонных пыжах виднелась пометка: буква «К». Обозначала эта пометка не что иное как то, что патрон заряжен картечью. Пули и картечь! Если наш читатель понимает, что это значит, то пусть объяснит незнающим, что такие патроны рассчитаны на самых больших и свирепых зверей.

У ребят были патронташи с крышками, но… пустые. Патроны до поры до времени мирно лежали во вьюках, покачивающихся на лошади. В этом и заключалось отличие.

Ребята, конечно, огорчались такой несправедливостью и старательно придерживали крышки патронташей, чтобы ни один из любопытствующих мальчишек не заметил, что в них пусто. Еще в самом деле подумают, что им не доверяют патронов! Это было бы несправедливо. Надо вам сказать, что все участники экспедиции прошли у дедушки строжайшую школу правил обращения с огнестрельным оружием. Все эти правила ребята запомнили навсегда.

Самое главное, железное правило гласит, что в походе ружье нельзя держать заряженным; нельзя даже незаряженное, даже в шутку, наставлять не только на человека, но и на все живое, исключая птицу и зверя, которых хочешь застрелить; нельзя заряжать и стрелять без разрешения дедушки; нельзя играть ружьем — это не игрушка! Если в походе участвует большое количество вооруженных людей, то патроны, во избежание возможных несчастных случаев, всегда хранятся во вьюке. Но положены они так, что не успеет рысь прыгнуть с дерева, не успеет сделать шага волк или медведь, как патроны будут на своих местах, и в то же мгновение из всех пяти ружей грянет смертельный залп.

Конечно, интереснее, когда ружья заряжены и патронташи набиты патронами. Но… рассуждать нечего. Таковы строгие таежные законы. За их нарушение наказание одно: позорное изгнание из экспедиции.

Так как никто из провожающих ребят не знал тайны пустых патронташей, то, по общему мнению, столь грозно вооруженной экспедиции из Монгона никогда еще не выходило. Разве сравнить ее с туристами-шестиклассниками, у которых — на двадцать человек! — было только одно ружье?

Со всех сторон раздавался восхищенный и завистливый шепот. То и дело какой-нибудь мальчишка подбегал, чтобы хоть одним пальцем потрогать ружье или прикоснуться к топорику. С особым интересом поглядывали на Наташу и перешептывались между собой девочки. Один только Сережа имел глупость смеяться.

Он подбросил в воздух свою шапчонку и заорал во все горло:

— Стрелки, тю! В шапку и то не попадете!

Это была неслыханная и непростительная наглость! К счастью, Сережа сплоховал и, подбирая шапчонку, оказался рядом с путешественниками. Федя вопросительно взглянул на Женю. Тот едва заметно кивнул головой. В то же мгновение Сережа подпрыгнул от увесистого пинка: Федя, не решаясь освободить занятые ружьем руки, настиг наглеца ногой. Хорошую плюху по затылку добавила Наташа.

Все произошло так быстро, что никто ничего не заметил. Ребята даже глазом не повели. Федя с Наташей вышагивали невозмутимо, будто ничего не случилось.

Но Сережа понял, что навек опозорен. Он бросил на Федю уничтожающий взгляд, сделался очень скучным, посмотрел на небо, потом начал хромать и отстал. Когда уже никто его не видел, он угрожающе замахал рукой над головой и крикнул вслед уходящим: