Падь Золотая - Лавринайтис Виктор Брониславович - Страница 14

Женя нетерпеливо нажимал у сундука кнопки, но они на этот раз не поддавались. Женя потянул крышку — сундук легко открылся. Потайной замок был сломан… Женя вначале не обратил на это внимания. Но Федю точно ударила неожиданная догадка.

— Письмо! Дневник! — подскочил он. — Здесь письмо и дневник?

— Здесь. Что ты испугался?

— Я думал… Мне показалось, что их нет.

— Всё здесь, — повторил Женя, но, увидев, как перепутана и порвана хитроумная система проволочек и палочек, сердито посмотрел на ребят: — Зачем сломали? Ведь знаете, как открыть можно. Кто сломал?

— Мы даже не подходили, — переглянулись Наташа, Боря и Паша.

Федя, надвинув картуз на глаза, молчал.

— Ты сломал?

— Не я. Но знаю кто. Алька! Из-за дневника и письма сломал.

— Алька? Откуда он узнал про письмо и дневник?

— Откуда? Я проболтался… дурак! И укараулить не смог! Подождите, я сейчас… Дам я ему!..

Никому не пришла мысль ругать Федю. Чересчур неожиданной была свалившаяся беда. Все молчали. Неужели Алик был здесь, выкрал тайну, узнал дорогу к пади Золотой и опередит их?

Федя вернулся быстро:

— Альки нет дома!

— Где он?

— Мать сначала прогнала меня. Но тогда я сказал, что он очень нужен… что его пионеры вызывают. Она рассердилась. «Безобразие! — говорит. — Летом и то не дадут ребенку покоя. Передай своим пионерам, что Алик уехал в гости к бабушке».

— Когда уехал?

— Не сказала. Да это я быстро разведаю.

— Разведай. Может, он правда к бабушке…

— Врет он! Матери сказал, что в гости, а сам ушел падь Золотую искать. Прочитал, наверное, как найти «Описание», чертеж срисовал и ушел. Ведь он кричал мне: «Фигу найдете, не Золотую падь». «Описание» он выкопает раньше нас, и мы ничего не найдем… Надо было мне ночью караулить. А я только днем. Ворона!

Женя положил ему руку на плечо:

— Нет, Федька, не был здесь Алька! Чтобы он ночью один пришел в штаб? Трус такой?..

Однако беспокойство и подозрение не покидали ребят. Им казалось, что в самом деле есть связь между угрозой Алика, его отъездом и сломанным сундуком.

Возбужденной и встревоженной стайкой подбегали они к дому дедушки.

— Дома он. Двустволку чистит! — крикнул опередивший товарищей Федя.

Что за человек был дедушка, читатель скоро узнает.

Глава IX

У ВОЛОДИ

Наконец-то! Завтра в поход! Завтра в тайгу!

Все собрано. Завязаны рюкзаки. Подогнаны по плечам лямки. В последний раз проверено, все ли взято, не забыто ли что-нибудь. Ложки, кружки, продукты — всего не перечтешь!

Перешиты ненадежные пуговицы. Выглажены галстуки. Старательно смазана обувь. Проткнуты в ремнях запасные отверстия — кто знает, поправишься или похудеешь в тайге.

Уже завтра останутся позади привычные забавы и игры. Останутся дома родители, братишки, сестренки, чистая, теплая постель, уютная комната, удобное место за столом, электрическая лампочка, школьный уголок…

Завтра распахнется, впустит и скроет в своих дебрях маленький отряд необъятная тайга.

Завтра!

А сейчас, когда наконец вздохнулось спокойно, ребята поспешили навестить того человека, которого мы так часто поминали, но еще не видели, — Володю.

Взволнованные, чувствуя себя виноватыми, подходили ребята к знакомому дому. С того самого дня, когда почтальон окликнул Женю, они ни разу не навещали своего больного друга. Они и сейчас колебались. Как Володя встретит известие о походе? Не расстроится ли? Он так собирался, и вот ребята идут, а он остается.

Вот и двор. Здесь все знакомо. Вон под навесом маленький токарный станок. На нем Володя учил ребят первым навыкам токарной работы. Вот тиски, столярный верстак. Запомнившиеся навсегда молоток и зубило. Сколько раз этот молоток ударял вместо железа по пальцам! Не так-то просто смотреть на обрабатываемую деталь, а ударять по зубилу. Паша чаще всех прыгал, болтая в воздухе рукой и шипя, как гусь. Володя научил ребят, как покорить молоток.

Все здесь знакомо и памятно… Как-то ребята решили установить в штабе детекторный радиоприемник. Но никто не знал, как его сделать. Володя помог. С этого и началось знакомство. Вместе разбирали схемы, читали книги, учились. И здесь же, под навесом, ребята услышали в наушниках первый слабый шорох.

Женя часто бывал у Володи, но только сейчас, проходя с ребятами через знакомые сени, он будто впервые увидел, что в каком-то удивительно строгом порядке развешан инструмент, как аккуратно смазан и матово поблескивает металлом токарный станок. Нет пыли на тисках, верстаке. Будто все зовет, ждет ребят.

Жене нестерпимо захотелось, чтобы опять закрутился токарный станок, застучали быстрые молотки, завизжало сверло, замелькали фуганки, разбрасывая легкие стружки. Опять бы завязались горячие споры, появились неожиданные проекты, веселые приключения…

Но тут же вспомнил: «А что будем делать? Кому сейчас нужны крючки и запоры? Кому нужны самодельные салазки и коньки, приносившие совсем недавно столько радости?..»

— Долго, ребята, сидеть не будем, — сказал Женя друзьям. — Володе утомляться вредно.

Он осторожно постучал и, услыхав: «Войдите», сказанное знакомым голосом, открыл дверь. Ребята остановились у порога. В кровати, укрытый белой простыней, лежал Володя. Он читал книгу. Вот он повернулся. Книга выскользнула из рук.

— Ребята! — закричал он. — Ребята!..

Все бросились к нему, наперебой пожимали протянутую руку, кричали, смеялись. Что-то кричал в ответ и смеялся Володя.

Ребята не знали, с чего начать разговор. Володя обводил их смеющимися глазами. Нет, он, кажется, не расстроен, что не идет в поход. Хотя Володя такой — будет переживать, а виду не подаст. Но изменился: загар почти сошел, лицо бледное. Черные брови, сросшиеся на переносице, особенно резко выделялись на нем. Сильнее заметен розовый шрам на щеке. В прошлом году играли в лапту, и Паша нечаянно ударил лопаткой… Простыня подвернулась, и видна нога, толстая, неподвижная, в белом гипсе. Руки кажутся не такими сильными, хотя ребята знали, что даже теперь Володя ухитряется заниматься гимнастикой.

— Больно? — спросила Наташа.

— Больно, — смущенно, будто был в чем виноват, улыбнулся Володя. — Но сейчас уже ничего… А я думал, вы и не придете.

— В поход собирались, Володя, — смущенно ответил Женя.

— Знаю, знаю. Дедушка рассказывал… Что же вы, ребята, раньше мне всё не рассказали? — укоризненно проговорил Володя. — Я почти обиделся…

— Мы расстраивать не хотели, беспокоить… — сбивчиво объяснил Женя.

Наконец ребят словно прорвало. Все сразу, перебивая друг друга, заговорили. Показали письмо и партизанский дневник, чертеж и список продуктов. Рассказали о ссоре с Федькой (тот сердито засопел носом и надвинул козырек на глаза), об Алькиной подлости, о копилках.

Потом помолчали.

— Какие настоящие, великие герои! — задумчиво сказал Паша, перелистывая партизанский дневник. — Жалко их… В Японии, в тюрьме сидят. Сейчас, после победы, их можно бы разыскать там, освободить… Правда, Володя?

— Вернетесь из пади Золотой, обдумаем… Только вот что, ребята, — сказал Володя и даже приподнялся на кровати. — Что вы всё твердите: «великие», «необыкновенные»? Да тысячи и тысячи людей в гражданскую войну и в Отечественную совершали еще более геройские подвиги за советскую власть. Думаете, в Монгоне таких не могло быть?

Ребята запротестовали. Правда, среди фронтовиков много орденоносцев. Есть Герои Труда. Но подвиг партизан!.. Что может сравниться с ним? Раненными, истекающими кровью, проползти триста верст! Хочется пить, есть, спать. Жжет солнце или льет дождь. Темная холодная ночь, кругом рыскают звери. А они только двое в тайге. И так много дней и ночей, несколько месяцев. Ведь если их наградить, то только звание Героев Советского Союза могло бы подойти к ним.

Нет, ребята не знают людей, которых бы можно поставить в один ряд с великими партизанами.

— А водовоз школьный? Сторож ночной? — называл Володя стариков. — Могли бы они совершить такое?