Мы те, которых нет - Шахов Максим Анатольевич - Страница 19

– Предлагаете сдать своих?

– Сдать? Кого? А ты знаешь, как ты тут оказался? Тебя и так сдали. И Жука твоего сдали.

Я вздрогнул.

– Вас сдали те, кто толкал вас на все эти безумства. Вы думаете, что боролись за страну. А вас разыгрывали, как пешки. И когда стало выгодно, вас просто отдали нам на съедение.

– Кто они такие?

– Манипуляторы. Этот мир манипулируем… Предлагаю поработать против них. Повоевать за Родину…

И я стал его человеком – руководителем группы контртеррора «НК»…

Я отогнал воспоминания и вгляделся в толпу у метро. Вот и Зена. Высокая, ладная, курчавая, в легком платьице, больше открывающем, чем скрывающем аппетитное загорелое женское тело.

Поцеловались. Взялись за ручки и отправились в недорогой ресторанчик «Лазанья».

Я заказал холодную окрошку на кефире и пива. Зена – фруктовый десерт и ледяной «Мохито».

– За наше случайное знакомство, – поднял я кружку.

– Ты чего, так прикалываешься?

– Это цитата из «Бриллиантовой руки».

– Это книга такая?

– Фильм. Старый.

– Отстой совковый?

– Именно так.

– Тогда зачем ты сыплешь оттуда цитатами?

– По привычке.

– Привычка – вторая натура, – напирала она агрессивно.

Похоже, она считала необходимым вступать в борьбу по любому поводу, и я поспешил перевести тему.

– Что мы все о моих вкусах. Давай поговорим о тебе.

– А что я? Я буду великой женщиной.

– Как Жанна д’Арк?

– Ну, во всяком случае, не как Мария Кюри.

– Так, нобелевских лауреатов знаешь.

– Я же не дурочка…

– А вообще, как ты до такой жизни дошла и связалась с нами?

– Повезло… Была отличница и красавица. Вся такая неземная, вся такая клевая и беззащитная. Мечта педофилов. Сопля в общем.

– А кто предки?

– Бесполезные люди. Преподаватели МГУ. Учат всякой ереси дураков-студентов и страшно гордятся этим.

– Нечем гордиться?

– А чем? Что фаршируют мозги ненужными знаниями толпам зомби, которых производит эта поганая страна? Они вчерашний день. Прикинь, до сих пор зудят, чтобы я была хорошей девушкой. Интересуются, когда я им представлю жениха. Это они МНЕ! – Она сняла туфлю и потерла ногой мою ногу.

– Так, родители у тебя московские интеллигенты старой закваски.

– Они самые. Я не оправдала их надежд. Вот моя сеструха – такая бессловесная овца, носки вяжет. Кто сейчас вяжет носки? А она вяжет. Ей нравится. Вот у нее все благородно. Молодой человек. Свадьба. Притащила родакам внука – такого сопливого крикливого уродца.

– Не любишь родственников?

– Это взаимное чувство. Сестра считает меня сукой. Я ее – дурой.

– Почему?

– Она может хотеть только то, что видит перед собой. Как ящерица – комар летит, слизнула и счастлива. Ей нужен телевизор, стиральная машина и дача с грядками. И шмотки.

– А ты?

– А я двигаюсь вперед. Им меня не понять никогда. – Зена посмотрела на часы. – А не пора ли нам перепихнуться, мой повелитель?

Мы затарились шампанским, клубникой, шоколадом и отправились на мою лежку.

Потом были сладостные минуты… Потом короткий сон. И снова…

Затем она курила, не стесняясь наготы, а выставляя ее напоказ. У нее была хорошая фигурка и совершенно необузданный нрав необъезженной лошади. Вряд ли она представляла, что женщина может быть ласковой, податливой. Вот взбрыкнуть – это быстро. Она искрилась энергией, оголенный высоковольтный провод.

– Ты не договорила, как попала во все это, – вернулся я к старой теме, устраиваясь поудобнее на диване.

– От скуки и обыденности. От майки с портретом Че Гевары. Восхищение мальчиками, способными на поступки. И стремление выделиться из стада.

– Для пятнадцати лет нормально.

– Мне было семнадцать, когда я втянулась. Теперь живу полной жизнью. Ловлю драйв. Но не это главное, Чак.

– А что?

– Нынешняя жизнь не оставляет нам никаких шансов. Для нас давно все определено. Институт, потом офис, сплетни, поездки в Турляндию.

– Тебе этого мало?

– Конечно. Все жирные куски расхватаны до нас. Вон, в девяностые были шансы подняться высоко. Взять, что тебе причитается. И те, кто тогда поднялся, теперь сделают все, чтобы нам не досталось ничего. Чтобы навечно – они наверху, а мы внизу.

– Это да.

– Меня это не устраивает. Поэтому я снесу их карточный домик.

– И готова для этого взрывать.

– Любой человек готов. Просто ханжи не хотят сами себе в этом признаться.

Она погрустнела, присела на кровать рядом со мной, положив руку мне на грудь. И произнесла вкрадчиво и немного потерянно:

– Но я боюсь.

– Чего?

– Не дожить… Мы реально можем попасться, Чак, – она помолчала и вдруг выдала: – Послезавтра мы взрываем три объекта.

– Мы? Я тоже?

– Афон тебе пока не доверяет. Будем я, Конан и еще один крендель – свободный художник, привлекаем, когда нужен большой бум. Посылочки оставим в супермаркете «Перекресток» в Подольске, на автобусной остановке на Северо-Западе Москвы и около управы «Останкинская».

– Это Афон нарезал фронт работы?

– Смеешься? Те, кто повыше. У них все просчитано. Это как увертюра. В определенный момент нужно извлечь определенный звук, чтобы возникла мелодия.

– Кантата террора.

– Мне страшно, Сережа. Мы слишком много на себя берем.

– Афон в курсе, что ты ведешь со мной такие разговоры?

– Ему незачем знать. Он посылает людей, может, на смерть. А я хочу жить. Помоги мне.

– Взорвать супермаркет?

– Сделать так, чтобы я ушла после теракта. Думаю, о тебе не зря говорят, что у тебя опыт.

– Ладно, – кивнул я. – Излагай условия задачи.

Она выложила все про время и место акции. Извлекла из сумочки и положила передо мной схемы. Я залез в Инет и нашел спутниковые фотографии местности.

– Все ясно, – кивнул я, прикинув. – Итак, врубайся, что тебе нужно, чтобы сделать работу и выжить.

Меня всегда считали асом тактического мышления. Так что расписал я ей действия подробно, по пунктам. Как отходить, как маскироваться, что делать потом. Где оставить смертельный груз.

Потом она ушла. А я остался один. Опустошенный и растерянный.

Что делать? Акция – десятки трупов. Возможно, не единственная ячейка, которая выйдет на тропу войны. А дальше – волна ужаса в стране и, как следствие – долгожданное введение чрезвычайного положения.

По идее, надо звонить Куратору и сообщать, что я выхожу из игры. Принимать Афона и его бригаду – правда, их надо еще найти, я знаю только одну их лежку. Объекты атаки известны – можно взять террористов там.

Или продолжить игру? Плюнуть на жертвы? Списать их, невинных, старых или молодых людей, граждан моей страны, рассчитывающих жить долго и счастливо?

Женщины, дети, иссеченные осколками тела, крики и девятый вал горя, катящегося от этого места, как цунами катит от извержения подводного вулкана.

Для кого-то это страшная беда. А для кого-то – игра.

Что же мы за люди такие – игроки! И что мы еще готовы принести в жертву этой жуткой бесконечной игре?

Рука потянулась к смартфону.

Сейчас нажму на клавишу и услышу голос Куратора.

Меня натаскивали, чтобы я предотвращал такие дела и наказывал тех, кто их совершает.

Этого не должно случиться.

Я погладил пальцами телефон.

Ну же, решайся…

*

Телевизор, как кухонный комбайн, измельчает жизнь человечества на фрагменты новостей и сметает их в квартиры граждан.

Падение самолета в Чили. Утонувший паром в Малайзии. Звездная свадьба Голливуда. Осквернение храма в Тамбовской области – очередная сатанинская арт-группа, двенадцатая по счету за последние пару лет. Взрыв у Синагоги. Взрыв в Дагестане. Акции протеста в Саратове. Звездный развод в Москве.

Не то. Все не то.

Очередной конец света. Ледовые шапки растут на полюсах, удар кометы приведет к изменению оси вращения Земли, всемирному потопу и гибели цивилизации. Когда? Через год-другой, пока точно не известно. Но перевернемся обязательно.