Беру все на себя - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 43

— Так Леха боярином заделался… у него и дружина…

— Так ты отказываешься, что ли? — Мишка завертел головой, будто разыскивал своего адъютанта. — Антон, зови Колоброда…

— Стой!!! — громкостью и экспрессивностью вопль Семена был сравним только с криком «Пожар!!!». — Не отказываюсь!!! — Семен сгоряча приподнялся на носилках, охнул и схватился рукой за продырявленную ягодицу. — Да что ж ты так сразу-то? Уй! Дырка сзаду…

— Да не мучь его, Михайла, — вклинился в паузу Егор. — Видишь же: неподъемно ему. Не сможет…

— Смогу!!! — снова взвился Дырка.

— Тогда: сколько доспешных, сколько гребцов? — опять насел Мишка.

— Десять! — выпалил Семен, словно называя последнюю цену при торговле, только что шапку под ноги не швырнул.

— Мало! — «отрубил» Мишка.

— Мало? Да ты что…

— Ладья!

— Какая ладья?

— Которая утопла! Там и оружие, и доспех, и товар разный! И сама ладья тоже! И не вздумай врать, что поднять это все не сумеешь!

— А я и не вру! Сумею!

— Тогда сколько?

— Тогда… А пошел ты… — Семен Дырка осел на носилках, словно из него выпустили воздух, и спокойным, слегка насмешливым тоном обратился к Егору: — Ну и борзые у вас ребятишки в Ратном. Ишь, как напер, безобразник!

— Так ведь сотник же. — Егор пожал плечами и ухмыльнулся.

— Так и меня тоже не в нужнике рожали, дырка сзаду.

«Все, опомнился. Но силен, ничего не скажешь! Быстро из захвата вывернулся. Однако главное сделано — спор идет уже о размере дружины, а не о самой возможности призыва под знамена лорда Корнея. Или все-таки передумает? А вот сейчас и выяснится».

— Хе-хе, сотник, говоришь? Дырка сзаду… а про плату за насад мой позабыли? Или думаете, что я позабыл?

— А эта мелочь имеет значение по сравнению со всем остальным? — небрежно поинтересовался Мишка.

— Мелочь? Хм, дырка сзаду… Как у свояка, говоришь, значит?

— А если нет, то зачем ты нам нужен? — Мишка насколько смог подпустил в голос твердости. — Семен Варсонофьич во главе Огневской ладейной дружины — одно дело, а Семен Дырка сам по себе… Ну разве что о цене насада поторговаться, не более того.

— Ишь ты, как подвел! Уже и о цене насада поговорить зазорно выходит. Сотник… едрить тя в грызло…

— Угу, — прогудел в бороду Егор. — И радуйся, что с внуком торгуешься, не с дедом.

— Да это-то понятно… — Семен поерзал на носилках, оправдывая этим паузу для размышления. — Значит, Леха у вас в бояре вылез. М-да… А скажи-ка, у вас это дело как вообще устроено?

Дальше Мишка слушал, не вмешиваясь, да и не очень внимательно. Нет, конечно же разговор двух немолодых, крепко потертых жизнью и незаурядных мужчин послушать было бы и интересно, и поучительно. К тому же «адмирал Дрэйк» явно собрался получить от Егора ответы на те вопросы, которые уже успел обсудить с Лехой Рябым, и сравнить их ответы. Но важнее сейчас было понаблюдать за реакцией Трески.

А Треске, в первую очередь, было жарко — сидели-то на солнышке, хоть и сентябрьском, но еще вполне теплом. Дрегович сначала закинул полы плаща за спину, потом завозился с дорогой и безвкусной запоной, удерживающей плащ на плечах, но непривычная застежка поддавалась плохо, к тому же основное внимание Трески было занято разговором Семена и Егора. Начисто позабыв о величественной невозмутимости, дреговический старейшина ловил каждое слово, вытянув шею и даже слегка приоткрыв рот. А послушать было что.

Егор довольно быстро сумел повернуть разговор туда, куда ему было нужно, а не туда, куда хотел Семен Дырка — принялся растолковывать огневцу (Мишка чуть не матюгнулся вслух от удивления) систему административного деления княжества!

То, что сотней называется не только дружина численностью около ста человек, а и некая территория, например, крупное село с соседствующими весями, хуторами и прочими мелкими поселениями, Семен Дырка и так знал. Однако пояснение Егора о том, что во главе сотни стоит староста только тогда, если население сотни не содержит собственной воинской силы, а иначе это будет уже не староста, а сотский, для огневца оказалось в новинку. Правда, Егор тут же пояснил, что сотский — это скорее для города, в военное время он командует сотней городского ополчения, а в мирное — частью города, например, концом. Тут Егор явно излагал обычаи Новгорода и Пскова, было ли так же устроено в Турове, Мишка не знал.

Рассуждение же о том, что город с округой должен именоваться тысячей, и вовсе повергло «адмирала Дрэйка» в задумчивость, но не сразу, а после того как Егор неожиданно «привязал» эту информацию к делам Погорынья. Мол, был бы у Погорынья свой главный город на манер столицы, сидеть бы там тысяцкому и именоваться междуречью Горыни и Случи Погорынской тысячью. А так пока выходит только Погорынское воеводство во главе с воеводой Корнеем Лисовином.

«Да откуда же он это все знает? Вот, как раз то, что „адмирал Дрэйк“ в этом вопросе „плавает“, ничего удивительного нет. Взять ТАМ среднестатистического обывателя и предложить ему разъяснить систему, в которую складываются всякие муниципалитеты, управы, префектуры, районные и прочие администрации, — тоже не сможет. И очень немногие смогут, несмотря на совершенно иной уровень информированности, создаваемый СМИ. Но Егора-то кто просветил? Хотя… он же довольно долго прожил в Пскове, а в Новгородских землях сейчас в самом начале процесс зарождения собственной государственности, и не монархической, а республиканской. Значит, все эти вопросы постоянно обсуждаются, осмысляются, дискутируются… да вплоть до скандалов и драк наверняка. Вот и нахватался. Но как к местным делам подводит ловко!»

А Егор продолжал гнуть свое. Если Погорынская тысяча должна состоять из сотен, то почему бы одной из этих сотен не стать Огневу? И во главе не с простым старостой, а с сотским? Но! Сотский этот должен «нагнуть» Огнево под свою руку сам. Только сам. На помощь воеводы, конечно, рассчитывать можно, однако не во всем, ибо воевода Погорынский за всех сотских стараться не будет — у него и своих забот полон рот, — ему требуются такие, которые свои сотни держать в узде способны самостоятельно. И одного Огнева для этого будет мало, надо еще пригнуть под свою руку и окрестные селения, иначе дружину не прокормить.

— Сам, говоришь? — Семен снова повозился, устраиваясь поудобнее на носилках. — А на кой тогда мне ваш воевода? Да и вся эта суета для чего? Трудов много, риску… тоже немало, а навар каков? Это Корнею, дырка сзаду, прямая выгода — тысячу себе чужими руками собирать, а мне-то с чего стараться?

Егор покосился на Мишку, а тот в ответ лишь едва заметно отрицательно повел головой. Тогда десятник, уже не скрываясь, повернулся к бояричу и заявил:

— Ну вот! Я же говорил, что неподъемно ему, не сможет. Колоброд, по правде сказать, еще хуже будет, так что придется, наверное, со всем этим Лехе Рябому разбираться. Пускай боярство свое оправдывает… Опять же, Огнево — кусок жирный. Или, может, боярин Федор свою лапу наложит?

Мишка пожал плечами и развел руки в стороны.

— Что ж, господин десятник, наше дело было предложить да проверить годность, решать-то все равно воеводе. Так и доложим: «Не годен».

Треска быстро зыркнул поочередно на Мишку и Егора. Похоже было, что ему не только досадно от того, что разговор прервался на самом интересном месте, но и непонятно, отчего ратнинцы так резко его оборвали из-за, казалось бы, совершенно естественного вопроса Семена Дырки.

— Э, вы чего? — Семену поведение ратнинцев тоже не понравилось. — Что значит «жирный кусок»? Вы чего тут, дырка сзаду…

— Поручик Демьян! — крикнул Мишка двоюродному брату, появившемуся возле «штабной» ладьи в сопровождении Антона и десятка отроков. — Напомни-ка огневцам, что догляда с них никто не снимал, а то там Колоброд чего-то воду мутить принялся. Скажи, что замену Семену Дырке только с одобрения господина воеводы подбирать можно будет. А если не внемлют, так мы и вразумить не замедлим — боевой поход есть боевой поход — уговаривать своевольщиков не станем!