Беру все на себя - Красницкий Евгений Сергеевич - Страница 41

— Но не станет же Дырка ладьи портить?

— Не станет. — Егор согласно склонил голову. — Да ему и не нужно. Дырка умен, не отнимешь! Как он умудрился твоих ребят с Колобродом поссорить! Ни они не забудут, как он над ними насмехался, ни он — как они его у всех на глазах искупали. И ответ насмешникам у Семеновых людишек есть: да, Дырка стрелу в седалище словил, а Колобродовы портки отроки, не вынимая из них хозяина, в речке постирали. Прозорливец, туды его! Ведь все заранее прикинул — и то, что соперник его на дурную трепотню охоч, и то, что отроки у тебя с норовом. Вот и стравил. Теперь шепнет своим людишкам перед отъездом словцо-другое и… чем это все нам вывернется, хрен догадаешься.

— А чего тут догадываться? Под рукой у воеводы Корнея особо не повыкобениваешься. Случись что, он так двинет, что… Опаньки! Это что ж выходит? Колоброда опять стравят, но теперь уже не с моими ребятами, а с самим воеводой Погорынским? А Семен с воеводским боярином в родстве, значит, есть надежда, что мы ему в борьбе с Колобродом поможем и он в первые люди Огнева выйдет.

— Угу. Дошло наконец? А ты говоришь: «Дырка сзаду».

— Так это ж хорошо, дядька Егор! Замечательно просто!

— Мм? — Егор недоуменно уставился на Мишку. — Чего ж тут хорошего?

— А то, что первый человек в Огневе от нас зависеть будет! Воевода Корней собрался все Погорынье под свою руку принять, так будет ли нам лишней в этом деле помощь Огнева? Да и у самого Дырки интерес в укреплении воеводской власти прямо-таки кровный будет!

— Тьфу, туды тебя! И как у вас, Лисовинов, головы-то повернуты… ну прям все себе на пользу загнуть умеете!

— У тебя-то тоже, дядька Егор, забор, как у Пентюха, каждый год не падает.

— С вами свяжешься, не только забор упадет…

— Наоборот! Забор сам встанет… и не только забор!

— Трепло… — пробурчал десятник, но таким тоном, словно высказал комплимент.

На «совещание командного состава» Треска явился с видом гордым и неприступным, словно индейский вождь на переговоры с бледнолицыми. Прибарахлился он за счет трофеев вполне прилично, но, как это часто бывает, пытаясь что-то кому-то доказать за счет своего внешнего вида, не столько достиг желаемого эффекта, сколько обнажил для постороннего взгляда свои тайные слабости.

Доспех на нем был дорогой (видать, какого-то непростого всадника ссадили с коня дреговические лучники) — шлем по тулье украшен чеканкой, на груди чеканное же круглое зерцало, кольчуга по вороту, подолу и рукавам украшена медными кольцами. Все, казалось бы, замечательно, да только тощий и длинный Треска очень уж сильно не совпадал по фигуре с прежним хозяином кольчуги, по всему видать, мужем дородным и коренастым. Как говорится, «коротка кольчужка». Да и на трофейном воинском поясе пришлось не только новые дырки прокалывать, но даже и одну из серебряных бляшек оторвать, чтобы в пряжку ремень продеть. И носить доспех Треска явно не привык, так что сидело дорогое воинское облачение на нем воистину как седло на корове. Вдобавок ко всему париться в доспехе на совещании, где все остальные были в одних рубахах, было и вовсе ни к чему.

Кинжал с украшенными серебром рукоятью и ножнами смотрелся на поясе Трески вполне уместно, а вот носить меч старейшина явно не привык, к тому же и подвешен он оказался неудачно, а потому его приходилось придерживать рукой.

А украшениями-то обвешался дреговический старейшина — иной бабе под стать! Тут тебе и ожерелье из мутно-зеленых стекляшек, и перстни, и браслеты на обеих запястьях… только что в нос кольцо не вдел! И портки из какого-то дорогого материала с нашитыми на них красными лентами, и сапоги, украшенные бисером, из-за которых Треска, похоже, стал хромать еще сильнее, и (совсем уж ни в какие ворота) ярко-зеленый плащ, удерживаемый здоровенной, витиеватой работы позолоченной запоной.

Десятник Егор, узрев это «чудо в перьях», негромко хрюкнул и весело переглянулся с Мишкой, которому от вида Трески вспомнилось из ТОЙ жизни.

Тогда учебное судно «Зенит» зашло в порт одной из североафриканских арабских стран, и курсанты, дабы хоть чуть-чуть улучшить свои финансовые возможности, позагоняли местным маклакам бязевые казенные кальсоны, которые не носили из принципа (ну, традиция такая). Береговые контрагенты оказались ребятами оборотистыми, и через день порт и прилегающие улицы заполнились местными щеголями, красовавшимися фиолетовым штампом «Ленинградская мореходная школа» на задницах.

Семен Дырка прибыл на совещание на манер римского патриция — лежа на носилках, влекомых аж четырьмя носильщиками. Правда, поза его отличалась от патрицианской очень и очень сильно — возлегал «адмирал Дрэйк» кверху пронзенным вражеской стрелой задом. Да и повел себя предводитель огневцев тоже отнюдь не как римский сенатор — еще с берега, не поднявшись на ладью, принялся ругаться:

— Михайла! Ты чего мне больного боярина подсунул?! Какой выкуп с покойника?!

— У меня он здоровый был! — парировал Мишка. — Это ты сам не уследил!

Потом, спохватившись, что получается как-то несолидно — собрались на совещание, а начали с базарного препирательства — сменил тон и, указывая на стоящего рядом с носилками Колоброда, спросил:

— А этот чего сюда приперся? Кто его звал?

Колоброд, игнорируя Мишкино замечание, полез было на ладью, но отиравшийся в пределах видимости Антон подскочил и ухватил его за рубаху:

— Куда? Не велено!

Огневец резко отмахнулся, явно собираясь заехать по уху наглому мальчишке, но Мишкин адъютант вовремя пригнулся, а когда Колоброда развернуло от собственного богатырского замаха, ловко пнул того под колено. Колоброд ойкнул и неловко сел на землю.

— Туды тебя, недоноска, так-растак…

На Антона эта тирада не произвела ни малейшего впечатления. Он вопросительно глянул на своего сотника, уловил поощрительный кивок, отскочил подальше от взбешенного огневца, сдернул с плеча самострел, взвел его и наложил болт.

— Не велено! Стрелять буду!

— О как, дырка сзаду! — прокомментировал мизансцену Семен Дырка, хоть и удивленно, но не без затаенного удовольствия.

— Уйми своего сосунка! — вызверился на Мишку Колоброд, но подниматься на ноги или делать резкие движения поостерегся.

Мишка его опасения понял — кто его знает, а вдруг и вправду стрельнет — и повторил свой вопрос более решительным тоном:

— Так на кой он тут? На думу только начальные люди званы!

— Я вместо Семки здесь остаюсь! — снова подал голос соперник Дырки. — Он раненый, назад уплывает. Я теперь начальный человек!

— Семен, воевода Погорынский нам с тобой дела вести указал. — Мишка подчеркнуто адресовал свои слова только «адмиралу Дрэйку». — Других нам не надобно. Ежели ты немощен…

— Да клал я на то, что там твой воевода указал!!! — Похоже, Колоброд «закусил удила». — Совсем обнаглели щенки!!! Да мы вас…

— Кхгрм!!! — многозначительно прокашлялся Егор и принялся с преувеличенным вниманием рассматривать что-то в кроне ближайшего дерева.

На берегу возле борта «штабной» ладьи разлилась тишина. Антон умоляюще пялился на Мишку, ожидая приказа на выстрел, Семен Дырка переводил взгляд с Мишки на Егора и обратно, Треска торчал столбом с невозмутимым видом, словно происходящее его не касалось. Егор, наглядевшись на листья и ветки, склонил голову набок и принялся сосредоточенно ковырять мизинцем в ухе.

— Антон!

— Здесь, господин сотник!

— Ступай к поручику Демьяну. Скажешь, чтобы подошел сюда с десятком отроков, а то Колоброд по купанию, видать, соскучился. И напомни поручику Демьяну, что приказа доглядывать за огневцами никто не отменял. Исполнять!

— Слушаюсь, господин сотник!

Колоброд метнулся глазами вслед убегающему Антону, зыркнул в сторону Мишки, а потом уставился на Семена Дырку, словно требуя от того вмешательства и прекращения всего этого безобразия. Егор тяжело вздохнул, внимательно обозрел кончик мизинца и снова запустил его в ухо. Семен Дырка тоже глянул вслед Антону, потом обернулся к ладье и собрался что-то сказать, но Мишка его опередил: