Древний странник - Стюарт Пол - Страница 18

Квинт тоскливо вздохнул и двинулся к центральной спиральной лестнице, ведущей к старшим классам. Площадки были украшены портретами старых профессоров. В отличие от Портретной Галереи, где за несколько десятилетий не появилось ни одного портрета, здесь традиция не прерывалась. Самые старые, висящие повыше и исчезающие в тени, были любимцами Квинта. Они выглядели невыразимо мудро со своими длинными белыми бородами и простыми чёрными шапочками. Все до одного Верховные библиотекари. Более поздние портреты висели на уровне глаз. Изображённые на них выглядели малосимпатичной компанией: расфуфыренные, хитроликие, насмешливо глядевшие на Квинта небоведы. Профессор Барнум Тряпкот, профессор Сплинвош. А вот и профессор Словоток, чопорный и надутый. Квинт задержался около его портрета. Сходство схвачено: глаза хорька, острый нос, вздёрнутый, словно почуявший плохой запах, тонкий саркастический рот. Квинт огляделся — никого. Он вынул из кармана кусок чёрного мела и, глядя портрету прямо в глаза, начертил маленькую стрелку к левому уху профессора Словотока. Затем написал с завитушками: открытое небо. И отступил назад, чтобы полюбоваться своим творчеством.

Тук-тук-тук-тук. Кто-то идёт! Квинт метнулся к тяжёлой двери из железного дерева и трижды стукнул.

— Войдите! — послышался тонкий, слабый голос.

Квинт глубоко вздохнул и открыл дверь.

Помещение, в которое он вошёл, было высоким и узким. У трёх стен в несколько ярусов были устроены полки, на которых вразвалку сидели ученики, болтая ногами в воздухе. На шеях у них висели подносы с чернильницами, перьями и свитками, которыми они не пользовались. Воздух в комнате был спёртый.

На высоко подвешенной на серебряных цепях кафедре находился сам профессор Словоток в расшитой мантии и шапочке с кисточками. Высоко подняв брови, он поверх очков-полумесяцев смотрел на опоздавшего.

— Мастер Квинт, — сказал он с усмешкой, — вы столь добры, что уделили нам частицу своего драгоценного времени. Хе-хе…

— Да, профессор Словоток, — ответил Квинт, чувствуя, что его щёки краснеют.

Другие студенты глядели на него сонно, без всякого интереса. Казалось, ничто их не может вырвать из оцепенелости.

Что сегодня за урок? Квинт пытался это вспомнить, пока лез по деревянной стремянке к верхней полке.

Развитие Дымки? Градации Дождя? Он вздохнул. Когда он шёл в школу впервые, он думал, что его ожидает увлекательное путешествие в мир знаний. Вместо этого каждый урок состоял в бесконечном повторении текста, который Словоток цитировал по древнему Большому Тому Небесных Преданий.

Когда Квинт достиг верха стремянки, несколько крупных молодых людей в дорогих одеждах, ворча себе под нос, подвинулись, освобождая для него место. Бутылка чернил грохнулась при этом с чьего-то подноса на грязный пол.

Облаковедение! Квинт вспомнил тему сегодняшнего урока. Бесконечные списки размеров для заучивания и повторения в сопровождении определённых кивков, движений руками, поклонов и подмигиваний. Смысл?

— Смысл облаковедения, если вы уже совсем готовы, мастер Квинт, не в том, что вы говорите, а в том, как вы это говорите. Например, бородковое облако при видимости одна четверть, степень затемненности высокая, всегда следует подчёркивать третьим пальцем и косым кивком, вот так. — Профессор поводил костлявым пальцем у своего левого уха и помотал головой, как бешеный дятел, клюющий ствол железного дерева.

Квинт скосил взгляд на полки, где сидели девочки, и попытался уловить взгляд Марис. Он всё ещё хотел знать, почему она его не разбудила. Просто забыла? Или была на него сердита? Знала она о том, что он был с её отцом в эту ночь? Неизвестно. Рядом с Квинтом мирно похрапывал Блад Оукрос, городской гном. Квеслинг Виникс отправлял записочку Лоду Квернмору и гадко улыбался. Амбрис Амбрикс выглядела заплаканной. Марис повернула голову и смотрела на него. Её лицо ничего не выражало. Квинт вернулся к профессору.

— …Штормовой дождь при трёх с половиной на половину, по дальности ветви. — Его палец ткнулся к правому уху, правый глаз многозначительно сощурился. Квинт подумал о портрете и улыбнулся.

— Открытое небо, — пробормотал он.

— Мастер Квинт? — Словоток смотрел прямо на него с гадким выражением лица. — Желаете с нами чем-то поделиться?

— Н-нет, профессор… — сказал Квинт, уставившись на свой письменный поднос и крутя перо.

— Нет? — Голос Словотока был выше и тоньше, чем прежде. — Ну-ну, мастер Квинт, такой достойный небесный пират, как вы… открытое небо, сказали вы.

— Да, сэр, — жалко признался Квинт.

— Я пытаюсь научить вас тонкостям облаковедения, а вы меня прерываете разговорами об открытом небе.

— Я… я… — Квинт заикался, подыскивая слова.

— Открытое небо! Мы здесь небоведы, мастер Квинт. Небоведы изучают небо со славных башен нашего прекрасного города. Мы изучаем высокое небо, мастер Квинт, тогда как менее — как бы это сказать… менее одарённые изучают Нижнее Небо или Среднее Небо. Но Открытое Небо, мастер Квинт, Открытое Небо! Отвага какая! Самонадеянность! Только в смерти обращаемся мы к Открытому Небу.

— Но… — начал Квинт, но его снова отмели небрежным жестом профессорской ладони.

Профессор уже обращался к аудитории.

— Мы не изучаем открытое небо, потому что оно там, в то время как мы здесь. Небо приходит к нам, дорогие студенты, никогда не забывайте этого. — Профессор трясся от возбуждения, кисточки на шапке болтались во все стороны. — Я боюсь, мастер Квинт, что вы пригодны лишь для изучения самого низкого нёба. Вы можете подыскать себе клетку Нижнего Неба прямо сейчас. Очевидно, мне нечему учить вас.

— Но, сэр! — сказал Квинт. — Я не…

— Убирайтесь! — завизжал Словоток высоким, почти истерическим голосом. — Убирайтесь!

— Профессор Словоток! — Все головы повернулись. Марис стояла, сверкая глазами на Словотока со своей высокой полки. — Профессор Словоток, вы забываетесь! — сказала она холодно. Позади неё слышались хихиканье и шиканье. — Мой отец говорит, что любая наука, высокая и низкая, небесная и земная. — Послышались возгласы изумления. — Небесная и земная, — повторила Марис, — приветствуется в Санктафраксе. Ваши высказывания опечалили бы его, профессор, если бы он. — Марис выдержала паузу для большего эффекта, — если бы он о них услышал.

Словоток потерял дар речи. Он с такой силой схватился за кафедру, что костяшки его пальцев побелели.

— По… по… почему он должен об этом услышать, дорогая моя юная студентка?

— Мастеру Квинту, конечно, можно доверять, профессор. — Марис улыбнулась Квинту. — Вам тоже?

— Конечно, конечно. Я поторопился, мастер Квинт. Когда я сказал «убирайтесь», я имел в виду… лекция закончена!

Радостно шумя, студенты ссыпались по стремянкам и рванулись к тяжёлым дверям. Только двое не торопились: Квинт и Марис. Они повернулись друг к другу, и их глаза встретились. Марис подняла бровь и показала глазами в сторону двери. Квинт кивнул. Они поднялись.

Снаружи раздавался смех из толпы у портрета профессора.

— Открытое Небо! — слышалось оттуда. — Открытое Небо!

— Спасибо, — просто сказал Квинт.

— За что? — с ледяным спокойствием спросила Марис.

— За то, что пришла на помощь, когда Словоток меня допекал.

— Ладно. Я делала это не для тебя. Я защищала честь моего отца.

— Я знаю. Но всё равно ты мне помогла.

— Да, конечно, — кивнула Марис. — Нам надо поговорить, Квинт.

— Поговорить? О чем?

— Я думаю, ты знаешь, — сказала Марис многозначительно. Голос её был резок.