Дело Белки - Даган Александр - Страница 59

— Я же тебе говорил. Нам надо Хана выручить!

— Это я помню. Я просто хотел узнать, почему мы именно в эту сторону нацелились?

Вопрос Димы поставил меня в тупик. Я знал, что двигаюсь в верном направлении. Но это было какое-то неосознанное, я бы сказал, шестое, а то и шестнадцатое чувство. Что-то эдакое в покалывании больших пальцев ног, направлении волосков на руках, в неявном легком свечении, которое улавливали мои глаза где-то там, впереди, куда меня так тянуло. Вот только как объяснить все это Счастливчику?

— Да, Левка, повезло тебе, что я с тобой иду! — по-своему истолковав мою заминку, объявил Счастливчик, выковыривая что-то из своей походной укладки.

Только в этот момент я сообразил, что экипировка Дмитрия и впрямь могла оказаться весьма полезной. Я-то взял с собой исключительно обычные, заурядные вещи реального мира, а он, вероятнее всего, мог прихватить в путь кой-какие магические приблуды из имущества защитников, которые мне были вовсе не известны. С другой стороны, само заявление о том, что путешествие в его компании непременно принесет нам удачу, показалось мне слегка самонадеянным. Спору не было, Дмитрий — наша Синяя птица, Счастливое число семь и Неожиданный квартальный бонус в одном лице, но я же как-никак Знамя Провала. А если верить школьному курсу арифметики, минус на плюс дает все тот же минус.

Тем не менее в этот конкретный раз Димка, похоже, и впрямь мог нас выручить. Из глубин своего рюкзака он извлек уже встречавшийся мне ранее навигационный прибор Общества, а именно — клубок шерстяной, обыкновенный. Правда, тот, которым когда-то воспользовался я, носил тревожную красную окраску, а этот никакой цветовой индикации не имел. Зато к его свободному концу была привязана какая-то клеенчатая книжица с неизвестным гербом на обложке — птицей на фоне то ли восходящего, то ли садящегося солнца в обрамлении снопа пшеницы с правой стороны и вязанки хлопка с левой.

— Что это за хрень такая? — скептически поинтересовался я.

— Паспорт Алихана! — с самодовольной ухмылкой ответил Дима. — Других его вещей у меня под рукой не оказалось.

— Чудесно! А паспорт-то его тебе зачем? Собираешься волшебным ментам для опознания предъявлять?

— Да нет же! Какой ты недогадливый. Это — объяснил Дмитрий, тряхнув у меня перед носом клубком, — нитка-искатель. Привязываешь на один конец имущество того, кого хочешь найти, бросаешь клубок на землю, и он сам его ищет.

— Здорово! А так можно только людей искать?

— Нет, конечно!

— Например, Иван с его помощью всегда телефонную трубку ищет. Привяжет кончик к базе и бегает по всему дому. Ну что, готов?

— Готов! — подтвердил я, подумав про себя, что надо будет как-нибудь проверить этот клубок на поисках бабок. В конце концов, почему нет?

Тем временем Счастливчик принял позу игрока в боулинг, разбежался по тропинке и запустил поисковика в гущу леса. Нитяной шар стукнулся о землю, подпрыгнул, завис, а потом метнулся куда-то в чащу по одной ему ведомой траектории.

— Есть! — радостно заявил Счастливчик. — Взял след.

Я хотел уточнить, уверен ли он в том, что это след именно Хана, но не успел. Нить с подвешенным на ней паспортом, которую Дима для верности несколько раз обмотал вокруг запястья, натянулась и рывком сдернула заоравшего от неожиданности Счастливчика с тропинки. Секунды не прошло, как мой удачливый спутник напрочь пропал из глаз, и о том, где он находится, я мог судить только по его периодически раздающимся воплям, треску кустарника и глухим ударам немаленького Диминого тела о встречные стволы деревьев. Впрочем, все эти звуки удалялись так быстро, что мне оставалось только как можно быстрее бежать следом.

Глава двадцать третья

Я, задыхаясь, мчатся по лесу. Конечно, можно было и ускориться, и перейти на легкий прогулочный шаг. Но, во-первых, я помнил, что каждое такое ускорение отнимает довольно много сил. А во-вторых, у меня не было ни малейшего представления, на сколько часов существования в сверхскоростном режиме хватит выпитого мной времени. Однажды я уже не смог справиться с Логопедом из-за того, что в самый неподходящий момент мои благоприобретенные способности неожиданно оказались благопотерянными. В этот раз я не собирался допускать подобную ошибку, поэтому преследовал Дмитрия, как обычный смертный: через силу, с трудом, с одышкой и с матюками.

Хорошо хоть выслеживать его в этой чащобе не приходилось, поскольку там, где нитка-искатель протаскивала Счастливчика, оставалась широкая, прекрасно видимая борозда, отлично отмаркированная по краям повисшими на обломанных кустах клочками пестрой одежды.

Время от времени Счастливчик и сам подавал голос. Причем орал до тех пор, пока мне становилось проще ответить, чем слушать его надрывные призывы и завывания. Я бы отзывался и раньше, но с моими габаритами не так-то просто трусить по лесу, да еще и перекликаться с напарником, которой все время забывает, что надо беречь дыхание. При этом не скажу, чтобы я завидовал его способу перемещения. В конце концов, то, как путешествовал Дмитрий, весьма напоминало катание на водных лыжах. Вот только никаких лыж на Счастливчике не было, а тяга, за которую он цеплялся, волокла его отнюдь не по глади озера, а по пересеченной местности, изобилующей трухлявыми пнями, растопыренными во все стороны корягами и очень колючими елками. Таким образом, я совсем не удивился тому, что в скором времени Дима начал помечать пройденный им путь потерянными поклажей и амуницией. Сперва мне пришлось остановиться, чтобы подобрать его кроссовки. Потом я подхватил с еловой ветки его бандану. Однако на исходе второго часа нашего пешего «Кэмел-трофи» Дмитрий изволил обронить спальник. Никаких сомнений в том, что эта вещь относилась к имуществу Общества, у меня не было. Я сам провел половину ночи, укрываясь точно таким же спальным мешком. Иными словами, у меня просто не имелось другого выхода, как подобрать столь необходимый в пути предмет. Однако сам факт того, что теперь мне придется волочь на себе еще и это барахло, окончательно переполнил бездонную чашу моего терпения. Посему я решил ее выплеснуть, остановился и долго, с чувством, высказывал ближайшему кусту, что именно я думаю о нашем дорогом Счастливчике, который где-то за этим кустом скрылся.

Не знаю, что при этом испытывало политое моей руганью растение, но мне самому значительно полегчало. Я скинул рюкзачок, нашарил в нем упаковку кальмаров и твердо вознамерился утопить их в большом количестве запасенной мной пресной воды. Выбрав подходящую сосенку, пристроил между корней спальник Дмитрия и плавно водрузил на него свою утомленную беготней задницу. Однако вместо блаженного чувства расслабления всего организма, сладкого нытья в усталых нижних конечностях и покоя в верхних, я испытал самую кошмарную из доселе случавшихся со мной болей, пронзившую меня от крестца до шеи вверх и от него же до пяток вниз.

Большинство граждан на земле считает, что остеохондроз — это болезнь. Ничего подобного. Остеохондроз — это подлый удар в спину человеческого организма. В ответ на это предательство моего собственного позвоночника я заорал так, что, если ранее хоть одна волшебная тварь не была в курсе моего повторного визита на «ту сторону», теперь ни у кого не осталось в этом ни малейшего сомнения.

Стоило мне хоть немного шевельнуться, как адская пытка возобновлялась снова и снова. Мало того, не менее мучительным было и то, что я не представлял, как мне теперь быть. Счастливчика унесло взбесившимся клубком. Хан и вовсе не знал, что я отправился ему помогать. Не говоря уж об Иване и Арине Родионовне, которые тоже теоретически находились где-то в этом лесу, но, занимаясь спасением целого волшебного мира, даже если бы могли, вряд ли пришли бы на помощь жалкому неудачнику, который так искал приключений на свою задницу, что нашел смещение позвоночного диска в пояснично-крестцовом отделе.

Ерничая и издеваясь над собой в таком роде, я все же попытался мало-помалу ползти в ту сторону, откуда в последний раз слышал голос Счастливчика. Можно было, конечно, и просто двинуться обратно. Но надежды на то, что ресурсов моего организма хватит, чтобы вернуться в штаб-квартиру, у меня не было, а на то, что Дмитрий рано или поздно остановится и станет меня искать, была. Посему выбранный маршрут показался мне самым логичным, хотя и не самым легким. Только в эти трудные минуты я наконец-то оценил, каким же на самом деле героическим человеком был Алексей Маресьев, подвиг которого так усердно вдалбливали в мою голову в годы школьной учебы. Заодно мне вспомнился персонаж рассказа Джека Лондона «Любовь к жизни». Тот мужик хотя и не был мужественным советским летчиком, но тоже причесал своим брюхом значительный кусок Аляски, а в довершение еще и голыми руками придушил злобного серого волка. Иными словами, мне было на кого равняться, а уж придушить кого-нибудь я тем более был совсем не против. В особенности это относилось к узбеку, чье чувство долга перед пресмыкающейся ядовитой тварью привело к тому, что теперь я тоже вынужден был ползать и, не ровен час, вот-вот мог начать вырабатывать свой собственный смертоносный яд.