Требуется Темный Властелин - Ефимов Алексей Алексеевич - Страница 23

– Катить его по полю, целый граф? Настоящий? О потеха! А я, стало быть, тада херцог Лесной. – С этими словами детина заржал, радуясь то ли своей удаче, то ли сомнительной шутке. – Кидайте железки, покудова в ежиков вас не превратили! – С этими словами из лесу показались еще шестеро разбойников. Они явно хотели создать иллюзию серьезного численного превосходства. С луками осталось всего трое – это они зря. Вообще Шрам с ребятами уделали бы этих красавцев даже трое на семерых и не вспотели бы – не тот уровень был у разбойников. Но вот луки меняли все дело. И хотя я был уверен, что лучники в кустах засели совсем не ахти, но, чтобы попасть с такого расстояния по человеку, профессионалом быть не надо. Я мысленно потянулся к одному из лучников и от всей души треснул его по мозгам: «Вот вам наше с пряником!» За первым я так же «обработал» остальных. Кивнул ребятам – наше поведение на случай нападения мы обговорили заранее, и они ждали моего условного сигнала, – мы спокойно спешились и без суеты разобрались с так ничего и не понявшими разбойниками. Интереснее было, что делать с деревом: оно довольно неудачно упало, и просто оттащить в сторону его не получалось. Левитировать целое дерево тоже не имело смысла, так что я немного поэкспериментировал с разными заклинаниями, пытаясь пережечь, сгноить и просто переломать ствол пополам. В конечном итоге у меня это получилось, вот только обычный человек с топором справился бы намного быстрее, да топора у нас не было, а искать лагерь разбойников не было желания. Так что, ненадолго задержавшись, мы продолжили наш путь.

– Босс, а зачем вы сказали, что граф Простодушный?

– А мало ли. Вдруг один из них убежал бы, а потом наплел, что мы тут магией швыряемся. Оно нам надо? К тому же мне показалось забавным, что именно графу с прозвищем Простодушный пришло в голову ехать через разбойничий лес почти без охраны. Но они моей шутки не поняли.

– Да Пинтар бы их вообще в одиночку раскидал бы!

– Ну вот, и ты туда же! Я имею в виду его прозвище. Тебе не кажется абсурдным, что прозвища несколько не соответствуют тем, кто их носит? Это ж не фамилия родовая, которую не выбирают. Прозвище-то каждому аристократу не с потолка берется, или я чего-то не понимаю?

– Ну не скажешь же прямо, что он дурак! Или что его в молодости булавой хорошо приложило и он до трех с трудом считает! Зато топором машет – о-го-го!

– Ну так назвали бы его Могучим, а Салкама Простодушным. В чем проблема?

– Так то, что он могучий, и так видно. А тут еще важно подчеркнуть, что, во-первых, благородный, а во-вторых, могло бы быть и еще хуже!

– В смысле, что он мог бы считать только до двух?

– Нет, то, что он мог бы не отличать своих от чужих. Вот тогда была бы беда. А так еще ничего. Прозвище как бы подчеркивает, что даже такой великий человек – в смысле любой аристократ, каким бы крысюком он ни был, – не может быть совершенен во всем. Достоинства нашей аристократии и так все хорошо знают – не так их много, чтобы долго запоминать. А недостатки как бы относительны и являются продолжением наших достоинств. Ну или их обратной стороной. Если Пинтара грамоте обучать, он, может, до пяти считать и научится, вот только я тому учителю не завидую.

– Так, а что тогда с Макенбором? Он, кажется, Сиятельный…

– Сиятельными, Великими и прочая называют обычно тех, кто вообще никак не засветился. Обычно, как только появляется нормальная возможность, аристократ официально меняет прозвище – это весьма торжественная процедура. Правда, попадаются такие шутники, как Синдар Великий, – он специально оставил свое прозвище как бы в насмешку над всей системой. Ну а остальные Великие так только и рады – вот кто с ними наравне (а никак не наоборот)!

– Хорошо. А прочие – Великолепный, Стремительный и Победоносный?

– У Великолепного шрамов больше, чем у меня. Не совсем страшный, но на роль дамского обольстителя в театр он бы не прошел. А так подчеркивают, что шрам – это украшение настоящего мужчины, ибо не подкопаешься. Впрочем, по-моему, шутка тоже ничего получилась. Особенно когда его представляют разным нежным дамочкам впервые – они-то на другое рассчитывали, а тут такая харя! И ведь с визгом убежать нельзя – этикет не позволяет. Надо улыбаться, кланяться и говорить, что ты в восхищении!

– Да, забавно. А Стремительный?

– Говорят, он пишет неплохие стихи.

– Я, кажется, начал понимать. Бегает он тоже быстро?

– Угу. Фиг его догонишь. И прячется глубоко – не выковырнешь. Типа Колзона, но не настолько страшно.

– И то хорошо. Только еще одного такого красавца нам не хватало. Привязать-то его легко, а вот толку от них…

– От аристократии вообще толку никакого. Навидался я их. Носы кверху, доспехи сияют, плюмажи цепляют облака и подметают землю. А как только запахнет кровью, так все по кустам. Зато потом вся слава им, почести им, награды им, песни им. Ну и все добро тоже им. На настоящую войну аристократы соваться не любят. Пинтар и еще парочка, скорее, исключение из общего правила, которое его только подтверждает. Аристократам турниры подавай, где наконечники на копьях тупые, а сами копья от плевка ломаются. Зато прекрасных дам и вина полно. Это ж так удобно!

– Это, я так понимаю, ты перешел к Победоносному?

– Ага. Целых две победы на турнирах – и уже Победоносный. Турниры, правда, маленькие были – никто на них не приехал. Но ведь победил же!

26

Когда мы наконец добрались до Фалана, была почти ночь. Если бы мастер Андреас не позаботился заранее о конспиративной квартире, мы вполне могли остаться и без нормального ночлега: в городе была большая ярмарка, и все возможные места были забиты под завязку. Нет, графу с сопровождением место, пожалуй, нашлось бы, но, к счастью, проверять это на практике нам не понадобилось. Столичный криминал был связан с криминалом Фалана достаточно условно – у вас свои дела, у нас свои, – но отсиживаться иногда где-то надо всем, так что давайте дружить. Поэтому кроме визита к герцогу Макенбору Сиятельному я собирался пообщаться и с местными воротилами. До них уже дошли слухи, что их столичные коллеги вдруг перестали грызться по пустякам и в некоторых спорных вопросах, из-за которых раньше проливалось немало крови, бывшие враги стали удивительно сговорчивы. Но о причинах подобного единодушия не сообщалось (зря я, что ли, перестраховывался). Поскольку мастер Андреас при передаче своей просьбы также попросил в случае необходимости оказать возможное содействие, господа авторитеты правильно пришли к выводу, что намечается некая серьезная работа, а в таких случаях принято «засвидетельствовать свое почтение» главам города, уведомить их о намерениях и получить официальное разрешение на работу на чужой территории. А то невежливо может получиться. Взаимные обиды в этой среде оканчиваются плачевно. Так что встретивший нас провожатый не только препроводил нас в небольшой уютный особнячок на окраине, но и передал «приглашение» от господина Гальго – главы синдиката Фалана.

На эту встречу отправились мы со Шрамом вдвоем. Во-первых, он хорошо знал город и окрестности, во-вторых, его знали все представители местного криминала, а кто не знал – те догадывались. Сменив свой обычный кожаный жилет на весьма элегантный черный камзол, мой спутник выглядел весьма экстравагантно. Менее угрожающим он выглядеть не стал, но вот перечень возможных угроз, исходящих от такой фигуры, стал значительно шире.

Переговоры с господином Гальго прошли быстро и успешно. Изрядно заинтригованный событиями в столице (а главное – тем, что даже он, со всеми своими связями, не смог узнать ничего конкретного), глава синдиката благосклонно воспринял мои рассуждения о выгодности более тесного сотрудничества и координации, осуществляемой мастером Андреасом, и выразил желание поучаствовать. Что, собственно говоря, и требовалось. Осуществив процесс процедуры посвящения, мы обсудили положение дел в Фалане (не особо интересно – тут все уже давно было на контроле местных криминальных структур, и представители власти старались не вмешиваться). Единственной более-менее серьезной проблемой были наглеющие пираты с Кразагского архипелага. Недавно пришедший к власти новый барон (так условно называли «главного» капитана на архипелаге), сместивший старого вполне традиционным методом, считает, что «хозяева морей» слишком прогибались под оба государства (Кразагский архипелаг располагался условно на границе между Синдарией и ее соседкой Халгарией) и что такое положение вещей недопустимо для истинного пирата, который не признает над собой никакой власти, ну и все такое прочее. Короче, молодой и борзый скинул старого и опытного – и теперь вовсю буянит, не задумываясь о последствиях. Власти, как всегда, бездействуют, и можно быть полностью уверенными, что так оно будет и продолжаться…