Урожденный дворянин - Корнилов Антон - Страница 70

– Найде-ом, никуда он отсюда не смоется. Не суетись, чего ты во все стороны клювом вертишь, как ворона…

– Да я прямо чую, что он где-то здесь… где-то совсем рядом. У меня чуйка от природы.

– Интересное дело, – сказал еще усатый, – парнишка совсем сопливый, а действует как грамотно… Я еще и не видел, чтобы так грамотно воевали. А мне, поверь, многое пришлось повидать.

– Да отморозок обычный, – пожал плечами молодой боец. – Я, знаешь, тоже кое через что в жизни прошел. Такие отморозки страха не знают, им жизнь не дорога, поэтому и опасные такие. Увижу – вальну без сожаления гада лютого, несмотря на приказ.

– Через что ты там прошел-то? – фыркнул в усы боец с карабином. – Хаты наркоманские крышевал, за что и полетел из органов. Повоевал бы разок по-настоящему, научился бы в людях разбираться. Нет, парнишка… необычный. Был бы отморозок, валил бы всех без разбора, а он – только из строя выводит, не убивает.

Молодой отмахнулся. Олег, застыв, напряженно следил за ним, беспрестанно озирающимся. Стоило этому бойцу догадаться поднять голову, он бы точно увидел Олега. И парень ждал этого, готовился к этому…

– Стреляет хреново, вот и трупов пока не наделал, чего тут такого… – высказал свою версию молодой боец. В очередной раз бросив в темноту полукружье взгляда, он вдруг поднял глаза. И взгляд его встретился с взглядом Олега, на виске которого толкнулся под кожей синий изгиб вены. Боец сбился на полуслове и разинул рот.

– В саду… – негромко и удивленно выговорил он. – В саду! – уже во весь голос закричал боец. – Он в саду, я точно знаю!

– Ты чего? – отпрянул от него усатый. – Чего орешь-то?

– В саду! – срываясь с места, завопил молодой и кинулся прочь. – Эй, где вы все? Малец в саду! Все туда!

Усатый остался один, обескураженный поведением товарища. Перехватив карабин поудобнее, он поискал глазами в том направлении, куда смотрел молодой боец, когда того вдруг осенило, где искать исчезнувшего врага.

И увидел Олега, застывшего на подоконнике, полуголого, перехваченного под грудью окровавленной повязкой, часто и хрипло дышащего. И бездумным инстинктивным движением вскинул карабин.

Но почему-то не выстрелил. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Потом усатый опустил оружие.

Олег коротко поклонился ему. Боец, чуть усмехнувшись, неторопливо двинулся туда, куда с воплями убежал его товарищ.

– В саду! – прилетел издалека еще один возбужденный крик. – Слыхали? В саду!..

Олег отжал своей шпагой раму окна и провалился в нутро темной комнаты.

По несложному лабиринту неосвещенных комнат он шел быстро и целенаправленно – местоположение Елисеева было известно Трегрею, поэтому относительно того, в каком направлении двигаться, колебаться не приходилось. В одном из туалетов он напился воды, взял из вазы на столе очередной комнаты яблоко, съел его на ходу.

В коротком коридоре, соединяющем боковое крыло и центральное строение особняка, Олег замедлил шаг. За неплотно прикрытой дверью слышались голоса. Подкравшись к двери, Трегрей чуть приоткрыл ее. В образовавшуюся тонкую щель он увидел невероятных размеров холл, из центра которого начинала восхождение наверх громадная мраморная лестница, наличием каковой в своем дворце вполне мог бы похвастать любой монарх. Лестница эта, обрамленная вычурными золочеными перилами, со ступенями, крытыми алой ковровой дорожкой, вела к открытой полукруглой площадке второго этажа, и дальше – на третий этаж. А у подножья лестницы стояли трое мужчин очень серьезного телосложения, одетых в одинаковые строгие костюмы. У одного из мужчин из-за полы расстегнутого пиджака виднелась поясная пистолетная кобура. Впрочем, и другие двое скорее всего тоже были вооружены. От подножья «королевской» лестницы Олега отделяло расстояние в добрый десяток метров – так что, о том, чтобы подобраться к мужчинам на расстояние удара незамеченным, нечего было и думать. И в том, что эти трое, только увидев Олега, немедленно откроют огонь, сомневаться не приходилось.

Олег поднял глаза к исполинской многоламповой люстре, заливавшей ярким светом все пространство холла. Пот снова выступил на лице парня, устало забился под кожей на виске зигзаг вены.

Лампы в люстре стали тускнеть и, спустя несколько мгновений, одна за другой погасли вовсе. Мужчины в костюмах засуетились, выхватывая оружие. Когда же холл полностью погрузился в темноту, загремели выстрелы.

Выждав немного, Трегрей выскользнул из коридора в холл.

– Стреляют… – удивленно выговорил Елисеев и тут же подскочил. – На лестнице стреляют! Неужто он сюда добрался, этот пацан?

Ростислав Юлиевич, держа руку с пистолетом в кармане халата, пружинистой походкой подошел к двери. На лице Елисеева читался азарт – будто то, что сейчас происходило на территории его имения, происходило не на самом деле. Будто это была – игра. И пусть сейчас он явно проигрывал, но все же он в любой момент может остановить эту игру.

Он приоткрыл дверь и выглянул наружу – в полную тьму, кишащую, будто опасными зверями, воплями и грохотом выстрелов. А затем шагнул обратно и обвел взглядом зал: половина девочек одурманенно спала, остальные же пялились в экраны телевизоров, вовсе не обращая внимания на то, что творилось вне стен «гарема». Купидон, облизывая губы после очередной дозы кокаина, неотрывно смотрел на тонкую шею сидящей перед ним «японской школьницы», словно трогал глазами эту шею. Кардинал, будто деревянная статуя, стоял у открытого балкона. Руки его были стиснуты на груди.

В голове у Руслана Карловича бушевала буря смятения. Несколько минут назад его осенила неожиданная мысль, и теперь Мазарин никак не мог от нее, волчком кружившейся в сознании, отделаться. «Так вот он кто такой, этот Олег Гай Трегрей… Господи, как же я раньше не догадался!»

– Чего притихли все, а? – вопросил Елисеев. – Сказано же – всем сегодня веселиться!

Он пихнул локтем Снежка, с тупым спокойствием дожидающегося распоряжений от хозяина:

– Вали, проверь, что там. Потолочная лампа, видать, вырублена, включи дополнительное освещение – сразу у двери выключатель. Что-то там теперь тихо стало…

Снежок кивнул и, распахнув дверь, шагнул в темноту. Ростислав Юлиевич остановился на пороге. Правую руку он так же держал в кармане халата.

Пошарив рукою по стене, Снежок нашел выключатель. Вспыхнули одновременно лампы – настенные, на площадке третьего этажа, и на перилах по всей длине лестницы. Выглядывавший из-за мощной спины Снежка, Елисеев заметил далеко внизу, у подножья лестницы, своих телохранителей: двое лежали, слабо пытаясь шевелиться, третий, сидя на корточках, заунывно стонал, держась обеими руками за окровавленную голову. Но еще раньше Ростислав Юлиевич увидел ровно и размеренно поднимающегося к нему по лестнице невысокого черноволосого паренька, обнаженного по пояс, обмотанного пониже груди какой-то пропитанной кровью тряпкой. В руке паренек держал – тут Елисеев удивленно моргнул – средневековую шпагу с длинным клинком. И клинок этот также был испачкан кровью.

Елисеев выступил из-за спины Снежка.

– Браво! – громко воскликнул Ростислав Юлиевич. – Олег Гай Трегрей, так вас, кажется, прозывают? Браво! – он поднял было левую руку, вроде как собираясь похлопать в ладоши, но, сразу передумав доставать из кармана правую, хлопать не стал. – Если говорить откровенно, такой прыти я от вас не ожидал.

Олег не остановился. Он почти уже достиг площадки второго этажа.

– Между прочим, не отвечать на приветствие – невежливо, – голосом, все таким же снисходительно насмешливым, заметил Елисеев. И легонько подтолкнул Снежка в спину.

Тот понял хозяина и, разминая на ходу шею и плечи, двинулся вниз по лестнице. Олег поднял голову на Снежка, огромного, страшного, уверенно надвигавшегося на него.

– Имею честь предупредить вас о том, что я – урожденный дворянин, – хрипловато проговорил Трегрей.