Дворец для любимой - Корн Владимир Алексеевич - Страница 59

Таких же взглядов, но обращенных на меня, хватало тоже, ведь все они знали мою историю с самого начала появления в Империи, наверное, даже с большими подробностями, чем я сам.

Я шел вдоль строя, заглядывая в глаза людям, которых, возможно, отправлял на смерть. Хорошие такие глаза, ни напускной бравады в них, ни следов подобострастия. Глаза, которые говорили: мы сделаем это, сделаем, потому что никто, кроме нас, сделать этого больше не сможет.

А задача диверам предстояла действительно сложная: уничтожить Стелом Хейст, логово наемных убийц, Черного братства, как они сами себя называли. Именно туда пришел заказ, который им едва не удалось выполнить. И еще я знал – для Братства будет делом чести выполнить заказ, если уж они за него взялись. Так что после неудачной попытки покушения они не успокоятся.

Я слышал об этом Братстве задолго до того, как впервые с ним столкнулся. Знал и о том, что иногда к его услугам прибегают даже на уровне королевских домов. Слушая рассказы о Стелом Хейсте, я не понимал – зачем оно нужно, это гадючье гнездо. Ведь сегодня заказываешь ты, но где гарантия, что завтра не закажут тебя? О Братстве ходили жуткие легенды, и те, кто был в этом заинтересован, тщательно их поддерживали.

Так вот, моим парням из Доренса предстояло это гнездо уничтожить. Уничтожить так, чтобы от Стелом Хейста остались только страшные рассказы – и все. Перебить всех этих братьев, само их логово, находящееся в Агнальских горах, разрушить до основания – взорвать к чертовой матери, а землю густо посыпать солью.

Ладно, без соли можно обойтись, но без всего остального – нет. И мир, надеюсь, станет без них чище. Хотя бы немного чище. Потому что неправильно это – оценивать человеческие жизни в пригоршнях золота или серебра. И дело даже не во мне и не в моей любимой.

Руководить операцией собрался сам Горднер. Когда я, видя его состояние, позволил себе засомневаться в такой необходимости, Эрих мне ответил:

– Знаешь, Артуа, я сделал в жизни очень много плохого. И то, что я должен быть среди этих парней, я даже не чувствую, я знаю. – Затем он улыбнулся: – Глядишь, там это зачтется. – При этих словах он посмотрел на небо, чтобы после секундной паузы добавить: – Если там кто-нибудь есть.

В Агнальские горы уходили практически все обитатели Доренса. Коллайн, узнав об этом, недоуменно посмотрел на меня и спросил:

– Артуа, ведь осталось еще одно очень важное дело. И кому теперь его поручить?

Когда я ответил ему, он не сказал ничего, лишь покачал головой.

– Анри, это я должен сделать сам. И сделать так, как считаю нужным. Но дай мне немного времени, хотя бы месяц, пока я приду в себя.

Мы сидели в саду моего столичного дома, который наконец-то принял тот вид, о котором я и мечтал. Красивый сад, более всего напомнивший уголок нетронутой природы. Разве что нет нигде такого уголка, где росло бы так много разнообразных растений чуть ли не со всего мира, столько лет их собирал. И как замечательно было отдохнуть в нем от всей той суеты, что вечно меня окружает. Жалко только, что очень редко получается здесь отдохнуть, все дела, дела. Мы – это я, Ворон и Амин. Двух человек вполне достаточно, я обязан справиться сам, а Ворон с Амином – только подстраховка на тот случай, если что-то пойдет не так.

Только что я предложил им пойти со мной. Пойти, не спрашивая куда и зачем. И сразу предупредил, что, дело наше далеко не благородное, настолько неблагородное, что они вправе отказаться от него, даже не спрашивая, в чем оно состоит. Отказаться и навечно забыть, что я обратился к ним с просьбой.

У того убийцы, с которым я схватился первым, не удалось выведать ничего. Коллайн рассказывал, что когда его начали допрашивать, он выплюнул откушенный язык. И яростно сопротивлялся, когда ему пытались прижечь рану, чтобы он не истек кровью, ведь существует много способов обойтись и без слов. Да и вряд ли он поведал бы больше того, о чем ему положено было знать.

Вероятно, черта с два нам удалось бы что-нибудь раскопать, если бы не Диана. Та самая леди Диана, которая так много когда-то для меня значила и о существовании которой я совершенно позабыл.

Неудачный брак, рождение ребенка и чуть ли не отшельническая жизнь в последние несколько лет. Вот и все, что успел узнать Коллайн по моей просьбе о событиях в ее жизни за то время, что мы не виделись.

Диана и сама знала не слишком много, рассказывая в основном о своих догадках, но и этого немногого хватило для того, чтобы все расставить на свои места. Неправа была Янианна, когда рассказала о том, что в гибели ее родителей замешан род Дьебюффенов, совсем неправа. А как все сходилось! Даже давний мой знакомец, стоивший мне многих проблем и неприятностей, жертва кочерги Колин Макрудер, тоже ведь был из их рода.

Слушая рассказ Дианы, я вдруг почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица: письмо, переданное мной когда-то ей самой! Ведь я вполне могу оказаться косвенным соучастником гибели родителей Янианны. Янианна вполне может узнать о нем, и неизвестно, как она отреагирует.

Диана понимающе улыбнулась, положив свою руку поверх моей:

– Нет, Артуа, если ты вдруг подумал о письме, то к смерти императора Конрада и ее величества оно не имеет никакого отношения.

Диана очень изменилась со времени нашей последней встречи, изменился даже ее голос. Если раньше он был таким, что, казалось, его звуки достигают самой глубины души, то теперь он был просто голосом уставшей женщины. Впрочем, как и ее взгляд. Уже прощаясь, я спросил:

– Может быть, тебе чем-нибудь помочь? Ты же знаешь, я не смогу отказать тебе ни в чем. И совсем не потому, что ты мне сегодня очень помогла.

Но Диана только покачала головой. Все же надо будет попросить Коллайна, чтобы он узнал о ней поподробней, и я обязательно ей помогу, если, конечно, это возможно. Ведь далеко не всегда все можно поправить с помощью власти, силы или золота…

Несмотря на глубокую ночь, герцог Вандерер не спал. Он понял все сразу. Да и трудно не догадаться, когда посреди ночи к тебе заявляется одетый во все черное человек, пусть и очень хорошо знакомый.

Понял настолько, что попытался вытащить из ящика стола револьвер, который я сам ему когда-то и подарил. Я не стал дожидаться, когда он извлечет оружие на свет, ударив по ящику стола ногой. Вандерер не смог удержать вскрика боли. Ничего, потерпишь, осталось недолго.

Ты был моей самой главной проблемой все эти годы, человек, от которого я получил столько хорошего. У нас были совместные дела, интересы, у нас вообще было много общего.

Я даже не стану выяснять, что заставило тебя изменить свое отношение ко мне, ведь поначалу все так замечательно складывалось. Когда-то, в самом начале моей жизни в Дрондере, ты мне очень помог. Протежировал меня, поддерживал во многих моих начинаниях, однажды даже одолжил довольно крупную сумму денег без всякого обеспечения, под одно лишь честное слово.

Что же потом изменилось? Заиграла спесь человека, за плечами которого – один из самых именитых родов Империи? Твоя связь с Абдальяром, на которой настаивает Коллайн? Захотелось остаток жизни провести, сидя на имперском троне?

Но я не стану спрашивать хотя бы потому, что у меня на это совершенно нет времени. В любой момент сюда может кто-нибудь зайти, мои намерения слишком очевидны, а убить постороннего человека, не имеющего отношения к нашему с тобой делу, я не смогу.

Знаешь ли, я мог бы с тобой поступить и по-другому, придав огласке все то, что нам удалось выяснить. И тебя бы казнили. В конце концов, я мог бы приказать тебя казнить, ничем это не мотивировав, и моей власти на это хватило бы. А твое состояние, кстати, одно из крупнейших в Империи, пошло бы на множество нужных и добрых дел.

Но у тебя хорошая семья, дочь, вышедшая замуж за достойного человека и успевшая подарить тебе внуков. Сыновья, служащие в имперской армии, причем не при штабе, а в действующих войсках, и отмеченные за мужество наградами в войне с Трабоном. И потому я не стану извлекать на свет всю эту грязь, не стану ради них. В конце концов, я мог бы простить тебе все, что касается меня лично. Но слезы Янианны и похищение моей дочери я тебе не прощу.