Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 70

– Нам надо поговорить, Данила, – негромко сказал Руслан.

Данила остановился.

– Поехали со мной.

Руслан судорожным жестом вогнал бычок в землю и исподлобья уставился на Барова. Это настолько не походило на обычную повадку чеченца, что Карневич не поверил глазам своим. Этот человек, не колеблясь, бросился на полусумасшедшего спецназовца, – а тут молчал, как двоечник на экзамене.

– Поехали, – повторил Данила.

Руслан достал из пачки новую сигарету и вставил ее в рот фильтром наружу.

– Хорошо, – сказал Баров, – я вернусь, и мы поговорим.

Дверь уже захлопнулась за Баровым и его охранниками, а Руслан по-прежнему стоял возле кадки с фикусом и смотрел через стекло, как тают в темноте габариты баровского «Мерседеса». Он никогда не подозревал, что сдать брата будет труднее, чем выстрелить в него. Он никогда не подозревал, насколько он все-таки чеченец.

Руслан медленно щелкнул зажигалкой, попытался зажечь сигарету и чертыхнулся. В кармане зазвенел телефон: новый менеджер «Коралла» по связям с общественностью напоминал, что розыгрыш призов начнется в девять пятнадцать.

«Ты уверен, что Халид тебя предупредит? – спросил себя Руслан, – он подставлял тебя не раз. Ну и что, что ты его брат? Он давно не думает, как чеченец. Он думает, как фанатик. У меня есть жена. У нее будет сын. Я должен дождаться Барова».

– Я сейчас буду, – ответил чеченец, – покурю и поеду.

В девять ноль пять у толпы перед заводоуправлением остановились два автобуса с тонированными стеклами, и из автобусов посыпались люди в камуфляже и в черных шерстяных масках.

Трое в масках прошли сквозь расступившуюся толпу к деревянным дверям, перекрытым железной решеткой, и предводитель их, невысокий, жилистый и седой, постучал о решетку прикладом автомата.

Охрану у входа нес подчиненный Исенина – лейтенант Сурков. При виде пришельцев он приоткрыл дверь и выглянул через решетку.

– Кто такие? – спросил лейтенант.

– Нас прислал губернатор. Сказал охранять площадь.

– Документы.

Седой протянул книжечку. Сурков внимательно начал ее читать. Почему-то ему не нравился этот автобус. Кто его знает, кто в нем приехал. Может, подмога, а может, наоборот.

Сурков поднял рацию.

– Петр Евгеньич, тут автобусы подвалили. В сферах и камуфляже. Говорят, охранять площадь.

– Пропусти командира, – ответила рация. – Я сейчас спущусь.

Глухо лязгнула решетка, и седоволосый скользнул внутрь.

Внутри была обычная заводская проходная. Стеклянная будка посереди помещения и две вертушки по обе стороны. За будкой широкая истоптанная лестница вела наверх, к пятиметровому бархатному портрету Маркса и выше.

Обычно охрану в будке нес один человек. Сейчас там сидели двое в камуфляже, и еще двое бойцов с «калашниковыми» и в бронежилетах стояли по обе стороны вертушек. Откуда-то из коридора уже вынырнул майор Гаранин, посланный Исениным на разбор. При росте метр девяносто майор весил сто сорок килограммов. За плечом у него висел казавшийся игрушечным «калашников», могучую ляжку обтягивала кобура с «макаровым».

– Вы кто такие? – спросил Гаранин.

– Свои. Нас губернатор прислал.

Гаранин хмуро глядел на новоприбывшего. Больше всего его прикалывал шеврон на плече кесаревского вояки. Под стандартной эмблемой спецназа – рука, сжимающая автомат, была нарисована оскаленная пасть волка. Ну да. В Кесареве, за десять тысяч километров от Чечни, эти дальневосточные охламоны догадались выбрать себе нашивку.

– Ты что, без оружия? – спросил Гаранин.

Гость широко улыбнулся и распахнул камуфляжную куртку, отработанным жестом выдергивая из-под мышек две тупорылых «Грозы».

Обтянутый резиной глушитель сверкнул прямо в зрачок Гаранину, и в следующую секунду тот обнаружил, что лежит глазами вверх и поднимается к потолку, а сразу за потолком начинается небо.

А потом и небо пропало.

Конфликты акционеров решаются с применением водометов, штурмовых лестниц и огнетушителей. Конфликты акционеров не решаются с помощью оружия. Автоматы омоновцев и спецназа играют при их решении исключительно декоративную роль.

Несмотря на то что все шесть бойцов внутренних войск, стоявших в холле, были вооружены до зубов, ни один из них не был готов стрелять, и не имел такой боевой подготовки, как бывший студент «керосинки», а ныне – чеченский полевой командир Халид Хасаев.

Через несколько секунд все было кончено. Ни один из покойников не успел даже схватиться за оружие. Ни один не успел поднять тревоги.

Халид брезгливо переступил через тела и открыл решетку.

Как только Халид исчез в глубине вестибюля, Маирбек подошел к начальнику ОВД «Западное», чьи люди смотрели за порядком на площади.

– Снимай своих, – приказал он.

Начальник ОВД с интересом посмотрел на курчавого черноволосого спецназовца. На камуфляже типа «снежинка» не было ни малейших опознавательных знаков: ничего, кроме овальной нашивки: кулак, автомат да черный волк на белом фоне. За плечом висел стандартный АК-74, на бедре – «стечкин». Стоявший рядом оператор немедленно развернул объектив.

– Убрать камеру! – последовал жесткий окрик.

Оператор попятился. Двое местных ментов подтянулись к месту конфликта.

– Вы кто такие? – начал корреспондент рядом с оператором. – Вы…

В следующую секунду приклад автомата сбил камеру в снег.

– Ты че делаешь! – закричал оператор, – ты знаешь, сколько она стоит?

Немедленно он получил в морду. Начавшаяся драка полностью отвлекла на себя внимание начальника ОВД. Один из спецназовцев пинал камеру по снегу, оператор громко орал, новоприбывшие выкручивали ему руки, – словом, спецслужбы сцепились с прессой, и неизвестно, чем бы закончился этот бардак, если бы в разгар его на третьем этаже не расскочилось стекло, и из него вылетел, спиной вперед, человек в камуфляже.

Начальник ОВД ошеломленно наблюдал за его падением. Человек грянулся об асфальт и остался лежать сломанной куклой. Сквозь разбитое стекло раздались звуки выстрелов. Дуло автомата уперлось начальнику ОВД в позвоночник, и над притихшей толпой раздался приказ:

– Всем стоять.

Тут только начальник ОВД увидел, что за то время, пока он пытался унять дерущихся, новоприбывшие оцепили площадь, а автобусы, на которых они приехали, перекрыли оба выезда.

А затем полноватый курчавый спецназовец поднял камеру из сугроба, удостоверился, что красный глазок записи еще моргает, и вручил ее ошеломленному оператору.

– А теперь будешь снимать, – сказал он, – все. До самого конца.

Через восемь секунд после бойни на проходной Халид Хасаев с четырьмя бойцами вошел в роскошно отделанную приемную на третьем этаже.

За высокой конторкой мореного дуба двух секретарш заменяли два вэвэшника. Дверь налево, с табличкой «генеральный директор», была открыта. Из нее тянуло сладким запахом сигарет, кофе и копченой колбасы. Прямо возле двери лежал спальный мешок.

Дверь направо, с табличкой «председатель совета директоров Артем Иванович Суриков», была закрыта. Возле нее стоял человек с погонами подполковника, с красным, немного одутловатым лицом и встопорщенными рожками темно-русых волос, прикрывавших раннюю лысину.

Халид никогда не видел этого человека в лицо. Но когда тот объяснял присяжным, почему он расстрелял «Уазик» с полуторамесячной девочкой, он сказал, что охотился на известного своей беспощадностью полевого командира Хасаева.

– Где Суриков? – спросил Халид у подполковника Исенина.

Тот кивнул на кабинет.

– Один?

– Два охранника. Вооружены и обещают стрелять.

Халид ударом ноги вышиб дверь. Артем Суриков, небритый и полупьяный, лежал в кресле. По обе стороны двери стояли охранники.

– Стой! Стрелять будем! – закричали они.

Два одиночных выстрела из «Грозы» покончили с ними на месте. Два бойца влетели в кабинет, выдернули Сурикова из кресла, как репку из грядки, и поволокли в приемную.