Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Искатель. 2011. Выпуск №11 - Смехачева Наталья - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

А через полгода он оказался на окраине города в грязной вонючей коммуналке в соседстве со старым алкоголиком и только что вернувшимся из заключения вором, так как его дом и мастерская сгорели в одночасье дождливой октябрьской ночью, «Lexus» угнали среди бела дня, и милиция так и не смогла его найти, а банк, которому Вадим доверил все свои деньги, обанкротился.

И вот теперь бывший известный художник и богач Вадим Веронин сидел на городском рынке и пытался продать работы, от которых раньше с возмущением бы отвернулся. Но рядом стоял «Цветок папоротника» (все, что осталось Вадиму от короткого фантастического периода его жизни), и он верил, что в один прекрасный день (или вечер) мастерство вернется. Иначе просто не могло быть.

Он закурил, походил немного возле скамейки, застегнул до подбородка «молнию» на куртке и достал из сумки термос с чаем.

В прозрачном тумане звенели колокольчики «Осеннего вальса», запущенного Абрамычем, старая липа плакала невесомыми танцующими слезами, такими же яркими и грустными, как канувшие в Лету, так любимые Вадимом золотые июньские закаты…

Глава вторая

Мальчик появился неожиданно, словно из ниоткуда, и Вадим вздрогнул, увидев его перед собой. На вид ему было лет десять или двенадцать, он был худ и светловолос, на угловатых плечах мешковато висела застиранная добела штормовка. Скорее всего, он стоял здесь уже давно, просто Вадим, занятый своими мыслями, его не замечал.

— Тебе чего, пацан? — миролюбиво спросил Вадим, ловким щелчком отправляя в урну окурок сигареты. — Подарок выбираешь?

— Ага, подарок, — мальчик радостно закивал, — маме, на день рождения.

— Да? — Вадим улыбнулся, с удовольствием разглядывая загорелое, чуть обветренное лицо, освещенное прозрачными зелеными глазами. — И что же ты выбрал?

— «Цветок папоротника»! — выдохнул мальчик и широко белозубо улыбнулся.

— Ого! — от неожиданности Вадим засмеялся. — А деньги у тебя есть?

— Есть. — Мальчик сдвинул к переносице тонкие, красивого рисунка брови и полез за пазуху. — Вот, — сказал он через секунду, протягивая Вадиму тщательно разглаженную бумажку.

Вадим растерянно смотрел на тысячную купюру, зажатую в загорелых исцарапанных пальцах, и чувствовал, что настроение, и так далеко не радужное, портится окончательно и бесповоротно.

— Деньги мать дала? — хмуро спросил он только для того, чтобы что-нибудь спросить.

— Нет, — мальчик слегка побледнел и опустил руку. — Я заработал. Школу ремонтировал, скот пас, потом новый храм расписывал…

— Вот как? — удивился Вадим. — Так ты художник?

— Нет, — мальчик качнул головой, отчего прямые светлые волосы искристо вспыхнули летним погожим днем, — я краски смешивал — я цвета хорошо чувствую, а раскрашивал по трафарету, меня отец Никодим научил.

— А зачем тебе «Цветок папоротника»? — Вадим не знал, как сказать этому странному пацану, что картина не продается. Ни за тысячу, ни за пять, ни за десять тысяч.

— Маме. Очень красивый. Чтобы поверила! — сбивчивой скороговоркой выпалил мальчик и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— Поверила? — Сердце у Вадима екнуло и забилось быстрее. — Поверила во что?

— Ну, в то, что папоротник цветет и не один я видел Золотой Цветок…

— Ты… — у Вадима внезапно сел голос, а глаза ни с того ни с сего заволокло слезами, — ты хочешь сказать, что видел Золотой Цветок?!

— Да, — мальчик спокойно кивнул. — Этим летом, у нас в Ольховке.

— Расскажи! — Вадим сгреб его в охапку и посадил рядом с собой на скамейку. — Пожалуйста!..

Мальчик поерзал немного, устраиваясь удобно и основательно, засунул руки глубоко в карманы штормовки, помолчал.

— Я хотел быть художником, — начал он медленно и как бы через силу, — настоящим, как Саврасов… Я много рисовал и очень старался, меня Борис Петрович, наш учитель рисования, хвалил, но у Мишки, приятеля моего, все равно получалось лучше. Лучше всех. Мишка что угодно может нарисовать — березку, собаку, рассвет над речкой… Только портреты у него пока не получаются. А этим летом Мишка конкурс в Москве выиграл и поездку в Италию. Я как узнал — всю ночь плакал. Нет, не от зависти к Мишке, а от того, что я бездарный и никогда не стать мне художником… Заснул я только под утро и увидел во сне Золотой Цветок. Потом вдруг проснулся, словно и не спал вовсе. Смотрю — за окнами только-только светать начинает, тихо так и туман над деревней… И решил я пойти и взглянуть на Золотой Цветок, так ли он хорош, как в моем сне. Место я запомнил, это на бывшей барской усадьбе, нужно только от развалин дома спуститься вниз, к Поющему ручью… В общем, вышел я из дома и пошел по Дороге, потому что усадьба от Ольховки далеко, нужно километра два пройти, а если по Дороге — пройдешь столько, сколько захочешь…

Мальчик умолк и молчал очень долго, глядя застывшим взглядом себе под ноги на черный асфальт и оранжевые листья на нем, а Вадим нетерпеливо ждал, боясь вздохнуть, шевельнуться, облизнуть пересохшие губы…

— Он был совсем-совсем один, опутанный туманом, осыпанный, словно инеем, холодным, колючим светом далеких рассветных звезд… — голос мальчика зазвенел, и он притушил его коротким полувздохом-полувсхлипом, — но он был прекрасен!.. И рад моему приходу. Я пробыл с ним до самого солнца. Любовался, дышал его сиянием, слушал его песню, предназначенную только мне. Даже ручей не мог ее заглушить… А когда встало солнце, я ушел. Тихо-тихо, не оглядываясь…

— А клад?! — не выдержал Вадим. — Разве ты не знаешь легенды?

— Знаю, — мальчик откинулся на спинку скамьи, улыбнулся. — Но я и так был счастлив.

— А потом?

— Потом я обнаружил в кармане рубашки маленький карандашик. Обыкновенный простой карандаш, аккуратно зачиненный, с золотым оттиском цветка на одной из граней…

— И ты… — выдохнул Вадим, — рисовал… этим карандашом?!..

— Рисовал. Золотой Цветок, наш дом, яблони в саду, красавицу Мурку, отца и маму… Мишкины рисунки рядом с моими выглядели просто каракулями. Все удивлялись, хвалили меня, а Борис Петрович даже расстроился, что в Италию еду не я, а Мишка… Мишка, конечно, очень переживал и однажды запил тушью мой альбом, и мы с ним из-за этого подрались. А на другой день я встретил его на улице с большой плетеной корзиной — он нес на речку троих щенков. Топить… И даже сотней похвастался, которую ему Генка Зиновьев дал. Генка уже взрослый, он на пилораме работает. У него собака есть, лайка. Альмой зовут. Она самая лучшая в деревне. А вот щенки уродились совсем не в нее — коротконогие. черномазые, лопоухие. Их брать никто не хотел, Генка даже сюда, в город, ездил, но и здесь на них охотников не нашлось. Вот Генка и попросил Мишку щенков куда-нибудь пристроить. А куда их пристроишь? И Мишка понес их на реку… В общем, мы опять подрались. А потом договорились: я отдал Мишке свой карандаш, а он мне — корзину со щенками. Мишка помчался домой, рисовать, а я понес щенков на хутор, к егерю дяде Жоре.

Я шел Дорогой, по холодку. Рыжика, бельчонка знакомого, сушкой угостил, с дятлом Жоржем в стукоталочку поиграл, и так мне радостно было, словно у меня день рождения. Я шел и думал: «Рисовать я не умею. А что же умею? Что я умею лучше других? Стал вспоминать, и оказалось — не так уж мало. Я травы знаю (меня бабушка учила), о зверях разных знаю больше других, по валежнику пройду — ни одна ветка не хрустнет, с любой собакой общий язык найду, а птицы у меня прямо из рук угощение берут… Раньше я всего этого как-то не замечал. В общем, вспомнил я все это и понял, что буду егерем, как дядя Жора.

— А Мишка? — тихо спросил Вадим.

— Мишка? — мальчик улыбнулся. — А что ему сделается? Карандаш мой он до дома не донес, обронил где-то по дороге. Да он ему и не нужен. Мишка с каждым днем рисует все лучше и лучше. Недавно из Италии вернулся. Подарок мне привез — альбом с репродукциями Джотто. А одного из тех щенков, что я дяде Жоре тогда отнес, самого лопоухого и смешного, Мишка себе взял. Назвал Персиком. И деньги Генке вернул.