Сирены - ван Ластбадер Эрик - Страница 22

– Как она называется?

– "Pavane Pour Une Infante Defunte" Мориса Равеля.

Крис кивнул.

– Ну конечно. Я знаю эту вещь. Я знавал одного старика в Сохо, он к тому времени окончательно спился, но тем не менее научил меня немного играть на пианино. Бывало он целый вечер напролет играл «Pavane...», роняя слезы в стакан с джином. «Quel tristle», – говорил он мне в таких случаях. Quel tristle. Бедный старый алкаш. Он...

– Эй, да это Крис Керр! Не верю своим глазам! Одновременно подняв головы, они увидели перед собой здоровенного сутулого типа с обвисшими усами, потемневшими на кончиках от никотина. Его длинные сальные волосы были собраны сзади в пучок. Одежда состояла из грязных вытертых джинсов и бумажного спортивного свитера с обрезанными по самые плечи рукавами.

– Крис Керр! Вот так встреча! – он широко улыбнулся, обнажив потемневшие зубы и красные десны. На Дайну он не обращал ни малейшего внимания. – Майк Бэйтс. Ты помнишь меня, надеюсь, мы встречались за кулисами на концерте в Нью-Йорке. В «Музыкальной Академии», теперь это «Палладиум». Это было, ну да, в шестьдесят шестом. Зимой. Вас тогда еще никто не знал. Вы играли в качестве разогревающей группы перед Чаком Берри.

– Я что-то не припоминаю.

– О, я уверен, что ты помнишь. – Улыбка превратилась в наглую ухмылку, – мы курили мексиканскую травку. Отличная штука. – Он сделал жест, имитирующий затяжку.

– Послушай, мы обсуждаем серьезные вещи.

– Встретить тебя здесь, – перебил Криса Бэйтс. – Нас свела сама судьба. – Он нервно теребил кожаный ремешок от часов на левом запястье. – Да, верно, это было зимой. На улицах лежал снег, холодный, как грудь старухи, и вы тогда были никем. А теперь полюбуйтесь на него, – он взялся за спинку стула, стоявшего у соседнего столика. – Я-то сам тогда ничем особенным не занимался, – его мясистые плечи поднялись и вновь обвисли, – как, впрочем, и сейчас. – Он стал выдвигать стул. – Немного приторговывал травой то тут, то там, ничего серьезного, но если ты...

– Оставь нас в покое. Я уже сказал тебе, что у нас важный разговор. Если ты не возражаешь...

– О! Но это займет всего пару минут, честное слово, – он начал присаживаться. Стул застонал под его тушей. – У меня есть план, который я давно задумал. Все просчитано...

– Ты слышал, что я сказал? – Дайна почувствовала, как напрягся Крис.

– Все, что мне нужно, чтобы осуществить его, это немного деньжат. У тебя их куры не клюют, Крис. Я знаю. Совсем немного.

– Вот что тебе нужно, – сказал Крис и, схватив Бэйтса за воротник свитера, рывком поставил на пол. – Проваливай!

Дайна, вскочив со стула, кинулась к выходу с террасы, зовя владельца ресторана. Он тут же вырос на пороге, а вместе с ним здоровенный мексиканец-вышибала. По знаку хозяина мексиканец стал спускаться по лестнице во дворик.

Хозяин крикнул что-то скороговоркой на испанском, и мексиканец, вытянув вперед ладони, заканчивающиеся короткими мясистыми пальцами, схватил Майка Бэйтса за плечи и дернул назад с такой силой, что Дайна услышала, как у того лязгнули зубы.

Однако Крис прыгнул вперед, хватая Бэйтса за грудки. Дайна приблизилась к ним, не обращая внимания на резкий окрик владельца заведения. Она проскользнула в узкий промежуток между ними и обхватила Криса руками. Она оказалась совсем близко к нему и увидела дико расширенные зрачки, чувствуя на щеках его горячее дыхание.

– Крис, – сказала она мягко, сжимая его еще крепче в своих объятиях. – Пусть вышибала разберется с ним сам. Представь им это. – Она походила на мать, старающуюся успокоить своего ребенка. – Они выведут его отсюда, как только ты разожмешь руки. Ну же.

Он неохотно последовал ее словам, и мексиканец, оторвав Бэйтса от земли, потащил его к выходу с террасы.

– Сволочь! – кричал Бэйтс. – Ты не желаешь поделиться крохами своего богатства? Что такое пара тысяч для тебя! Ты вел себя по-другому, когда мы вместе курили траву в шестьдесят шестом! Ты, вонючий козел! – он скрылся в темноте обеденного зала, а через мгновение был вышвырнут мексиканцем из ресторана.

– Я ужасно извиняюсь, – говорил хозяин, почти ломая руки. Он пытался улыбнуться, но у него это не слишком хорошо получалось. – Все дело в славе, не так ли? Неужели с вами случаются подобные происшествия? Подумать только, этакое бремя! – Кончик языка свешивался у него изо рта, как у старухи. Он нервным жестом пригладил назад блестящие, маслянистые волосы. – Пожалуйста, не думайте о нашем заведении слишком плохо. Угощайтесь. Прошу вас! Ленч уже готов. – Он повернулся и щелкнул пальцами звонко, словно кастаньетами. Тут же из ниоткуда вынырнул официант.

– Проклятые паразиты, – сказал Крис Дайне, пока она вела его назад к столику. – Они считают тебя своим должником, после одной-единственной встречи. У меня кровь закипает в каждом таком случае.

Принесли еду: блюда с дымящимися, наполовину очищенными креветками, нарезанные толстыми ломтями свиные ребрышки в желе красного цвета, кисло-сладкий жареный wonton, запеченную утку, жареный рис и новые порции замечательной смеси в кокосовой кожуре. Словно воинские подразделения на параде все новые и новые блюда маршировали через открытую дверь на террасу и занимали свои места на столике до тех пор, пока там не осталось свободного места. Хозяин ресторана, спрятавшись в тени, бдительно контролировал этот процесс. Официант, повинуясь властному щелканью его пальцев, появлялся и исчезал вновь и вновь, точно помощник фокусника.

– Черт побери, – произнес, наконец, Крис, бросая последнее обглоданное ребрышко в сооруженный им курган из костей. – Я оказался по уши в дерьме.

Дайна поставила на стол чашку с кофе.

– Ты говоришь так, словно не можешь контролировать ситуацию. Выход из нее прост. Если тебе больше не нравится группа, уходи.

Крис посмотрел на нее.

– Это было первое, что мне сказала Мэгги. – Он вытер жирные губы смятой бумажной салфеткой. Хозяин ресторана вновь щелкнул пальцами, и официант начал убирать гору тарелок.

Когда они остались вдвоем, Крис продолжал:

– Я никак не предполагал, что вы обе скажете мне одно и то же. Ведь она все еще ребенок, по сути дела. – Он сделал неопределенный жест. – Ты вовсе не так наивна, как она. Дайна, и знаешь, что простых решений не бывает. В этой жизни, по крайней мере.

– О чем ты говоришь? Что ты не в состоянии просто взять и выйти из игры? Любой контракт можно разорвать, ты и сам знаешь это. – Крис ничего не ответил и сидел молча, уставившись в окно. Голубизна океанских волн, казалось, растворилась в ослепительном блеске отраженного солнечного света.

– Меня просто интересует, чего хочешь ты сам.

– Ты имеешь в виду, как бы я предпочел поступить?

Она кивнула.

Его взгляд затуманился, а на лице появилось грустное выражение. Сердце Дайны разрывалось от жалости при виде его такого. Теперь он выглядел совершенно другим человеком, ничуть не похожим на нахального и буйного рок-идола, прыгающего по сцене под вопли пятидесяти тысяч глоток сходящих с ума подростков.

– Не знаю, – проронил он после долгих раздумий. Его мысли, казалось, витали где-то очень далеко. – Я не хочу терять группу. Мы – единая команда... Они были моими ближайшими друзьями на протяжении почти пятнадцати лет. Знакомые и прихлебатели появляются, принося тебе кайф или иным способом, чтобы получить возможность быть рядом с тобой, и вскоре исчезают. Это – просто часть бизнеса. По истечении определенного времени тебе уже не составляет труда безболезненно отрывать от себя этих жадных пиявок. Ни я, ни кто-нибудь другой из нас не подпустили бы их к себе ближе известной границы. Мы слишком обособлены от окружающего мира. – Он коротко усмехнулся. – Иногда я думаю, что именно это заставляет нас казаться такими странными, похожими на членов одной семьи. Оставаясь внутри группы, мы любим друг друга... Они любят меня больше, чем папа и мама любили меня когда-либо. Я хочу, чтобы мы всегда оставались вместе. Вместе в противостоянии всему миру, как было с самого начала.