Сирены - ван Ластбадер Эрик - Страница 21

– Три.

В салоне воцарилось молчание. Теперь они петляли вдоль Пасифик Палисэйд, направляясь к Коуст Хайвэй.

– Крис, я не прошу у тебя прощения за свои слова. Ты спросил, и я...

– Не бери в голову. – Он махнул рукой. – На самом деле я рад, что ты сказала правду. – Он повернулся к ней. – Потому что я думаю точно так же, и эти мысли колотились о стенки моего черепа, как цыпленок, проклевывающийся из яйца. – Он насмешливо фыркнул. – Хм, вся штука в том, что новый альбом – тоже полное дерьмо, и знаешь почему? Потому что на нем, на самом деле, нет ничего нового. Ничего. Сколько раз я говорил этим козлам, что нужно что-то менять, и все без толку. К тому же у нас и так все запутано, а у них в голове – хоть шаром покати...

– Что они говорят? Крис вытер ладони о выцветшие джинсы.

– Сперва они не обращали на мои слова внимания. Однако я не унимался, и тогда начались ссоры обычно по самым идиотским поводам. Например, относительно того, можно ли проводить девчонок на студию во время работы. Каждому известно, что нельзя, это непреложный закон. Однако, черт возьми, на прошлой неделе я из-за этого продел голову Ролли сквозь малый барабан. Двум инженерам с трудом удалось растащить нас.

– А что Найджел? Вы ведь с ним также близкие друзья...

– О да, Найджел, – Крис криво усмехнулся. – От него, пожалуй, дождешься помощи. Он так задрал нос, что не знает даже в группе он или нет, а всякий раз, когда я пытаюсь объяснить ему, что к чему, эта стерва Тай встревает не в свое дело. Так уж повелось с момента ее появления. – Крис сцепил перед собой широкие ладони, хрустнул суставами длинных музыкальных пальцев и добавил. – Мы перестали делать хорошую музыку, Дайна...

– Крис, а как же ваш менеджер? Он должен был бы разобраться в этой неразберихе. В конце концов он... Откинув голову назад, Крис язвительно расхохотался.

– Нет, малыш, нет. Все как раз наоборот. Бенно – главный подстрекатель. Несколько недель назад я зашел к нему, когда все это дерьмо всплыло на поверхность..., – он сделал паузу и, сунув руку за отворот сапога, извлек оттуда косяк. Раскурив его, он предложил Дайне, но та отказалась. – Тебе ведь не приходилось встречаться с Бенно? Он способен заговорить зубы даже аллигатору, если захочет. Я знал это, но все же пошел к нему, чтобы потолковать с глазу на глаз, и рассказал ему все. Он пообещал мне разобраться. «Однако ты должен набраться терпения, – заявил он. – Ты ведь сам прекрасно знаешь ребят, Крис. У них, что ни день, то новый каприз. Так что потребуется время. Однако все будет в порядке». Только такой клинический идиот как я мог купиться на подобную дешевку и согласиться ждать у моря погоды.

– Потом Найджел принес самые отвратительные тексты, какие мне когда-либо доводилось видеть. У меня сложилось такое впечатление, что он чуть ли не содрал их под копирку с предыдущего альбома. В результате я остался в заднице с десятью вещами, подготовленными к записи, и работа в студии даже не может начаться. Проклятье!

Машина, сбавив скорость, свернула вправо, и Крис, наклонившись вперед, принялся колотить кулаками по перегородке, пока она не опустилась ровно настолько, чтобы водитель мог услышать его.

– Я сказал в тот полинезийский ресторан! Перегородка вернулась на прежнее место. Лимузин, вильнув влево, вновь вклинился в не слишком густой поток машин и стал набирать ход.

– Вот тогда-то и начались настоящие скандалы, – продолжал Крис как ни в чем не бывало. – Они стали вести себя как самые настоящие ублюдки. И вот однажды вечером Найджел приходит ко мне и говорит, что Бенно недоволен, поскольку мы сильно отстаем от графика записи, а если проклятый альбом не выйдет вовремя, то начало турне будет сорвано. Ты ведь знаешь, как это обычно делается: перед самыми гастролями выпускается сингл, а вскоре после их начала – альбом. Это – бизнес, малыш. Я ответил: «Тупица, если б ты сделал свою работу как следует, у нас уже давно были бы песни, пригодные для записи. Однако вместо того чтобы работать, все встают в позу и в результате получается черт знает что!»

– И ты знаешь, что мне сказал этот козел? Он заявил мне, буквально слово в слово, следующее: «Ты прав, Крис. Но беда в том, что в позу встаешь один ты. У нас есть формула успеха, и она всякий раз исправно помогает нам как следует подзаработать. – Он ткнул в меня пальцем. – Никто в группе не будет ничего менять. Мы будем играть ту же музыку, что и раньше, пока публика не перестанет ее слушать. Вот и все, ясно?»

Впереди показалось длинное, низкое здание с крышей из соломы, стоявшее на полпути между шоссе и берегом океана. Их лимузин притормозил, пропуская выезжавшие машины, и грациозно свернул на посыпанный крупной галькой подъездной путь. Пожилой шофер, на рябом лице которого выделялась массивная нижняя челюсть, открыл им дверцу. Они вылезли из машины и поднялись по широким потемневшим от времени деревянным ступенькам мимо двух почти трехметровых резных скульптур богов Тики, охранявших вход в здание.

Внутри их встретил полумрак. Светловолосая женщина в саронге,[11] сшитой из зеленой и голубой материи, приблизилась к ним и провела через обеденный зал с псевдосоломенными стенами на отгороженный от внешнего мира стеклом внутренний двор. Она усадила их за столик, напротив которого открывался вид на океанские волны, бесконечными валами накатывавшимися на коричневый песок. Солнечные лучи, пойманные в мелких брызгах морской пены, лениво взлетавших в воздух, распадались на множество крошечных радуг, похожие на мосты, ведущие в никуда.

Дайна молча дожидалась, пока принесут их заказ – смесь рома и густого фруктового сока в пустых оболочках кокосовых орехов. Вынув коричневую пластиковую палочку для помешивания, сделанную в форме Тики, Дайна положила ее на край стола.

– Крис, я должна задать тебе один вопрос. Не подумай, что мне нет дела до того, о чем ты рассказываешь, но почему ты не обсудил все это с Мэгги?

– С чего ты взяла, что я не обсуждал с ней?

– Тогда бы ты не стал разговаривать со мной. Такие вопросы не являются предметом общественного мнения. Он тонко улыбнулся и сделал глоток.

– Ты права. – Крис положил ладони на стол, прикрывая меню. – Только не пойми меня неправильно. Дайна. Я люблю Мэгги по-настоящему. Но иногда ей бывает трудно... ну, вообще ты ведь знаешь ее отношение к музыке. Она не станет искать червяка в спелом яблоке; просто не заметит его, понимаешь?

Дайна не могла не признать, что он прав.

– Откуда ты знал, что я стану? Крис забрал у нее пластиковую палочку и переломил ее пополам.

– Просто мне почему-то так казалось. И по правде говоря..., – на его лице появилась детская улыбка.

– Что тебя развеселило?

– Ну, одним словом, когда Мэгги познакомила нас, я тут же вспомнил тебя.

– Вспомнил меня? Но ведь мы никогда не встречались.

– Нет, но я видел тебя однажды. На Вудстоке.

– Она рассмеялась.

– Ты рехнулся. Там было полмиллиона людей. Как ты мог...

– Ты стояла впереди, перед самой сценой. Так странно, но я до сих пор помню, о чем подумал тогда, заметив тебя. Я подумал: «Черт возьми, где эта девчонка раздобыла черные джинсы». Я искал такие с тех пор как приехал в Америку. – Он задумчиво почесал нос.

– Мы выступали вечером на третий день... в воскресенье, кажется. Да, да. Я помню тогда произошла стычка с менеджером «Джефферсон Эйрплэйн» из-за того, кто выйдет на сцену первым.

– Не понимаю. Ты запомнил меня только по джинсам?

Крис улыбнулся.

– Только не говори мне, что ты все забыла. Боже, когда мы заиграли первую вещь, ты вскочила и стащила с себя майку...

– Стоп, хватит! Я помню!

– Как я мог позабыть такой бюст? – Крис засмеялся.

– Я была бы рада сказать, что поехала туда, как и все, за миром и любовью.

Он странно поглядел на Дайну.

– Какая разница зачем ты поехала?

– Это был тяжелый период в моей жизни. Я убегала от всего, с чем не хотела иметь дело. На Вудстоке в промежутках между выступлениями групп я вспоминала пьесу, которую мой отец играл на пианино. Когда я была маленькая, то часто засыпала под нее. В то время слезы наворачивались у меня на глаза всякий раз при мысли о ней, потому что она напоминала мне об отце.