Белый ниндзя - ван Ластбадер Эрик - Страница 36

— ШЕСТЬ ИЗ НИХ ТЫ МОЖЕШЬ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ, — сказала она. — В СЛУЧАЕ НУЖДЫ ТЫ МОЖЕШЬ ВЫРУЧИТЬ ЗА НИХ БОЛЬШУЮ СУММУ ДЕНЕГ. РАНЬШЕ ИХ ВЫЛО ШЕСТНАДЦАТЬ. ОДИН ИЗ НИХ МЫ ПРОДАЛИ, ЧТОБЫ КУПИТЬ ЭТОТ ДОМ. — Она сделала глубокий вдох, потом продолжала: — В ШКАТУЛКЕ НИКОГДА НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ МЕНЬШЕ ДЕВЯТИ ИЗУМРУДОВ. НИКОГДА. ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ, ТЫ МОЖЕШЬ ПУСТИТЬ В ОБОРОТ НЕ БОЛЬШЕ ШЕСТИ ИЗ НИХ. ТЫ УЖЕ ЗНАЕШЬ, НИКОЛАС, ЧТО МОЙ ОТЕЦ СО-ПЕНГ ВРУЧИЛ ТВОЕМУ ОТЦУ ЭТУ ШКАТУЛКУ, КОГДА МЫ НАВСЕГДА ПОКИДАЛИ СИНГАПУР. ЭТО ВОЛШЕБНАЯ ШКАТУЛКА. В НЕЙ ЗАКЛЮЧЕНА МАГИЧЕСКАЯ СИЛА. — Она немного помолчала, будто чего-то ожидая. — Я ВИЖУ, ЧТО МОИ СЛОВА НЕ ВЫЗВАЛИ У ТЕБЯ УЛЫБКИ. ЭТО ХОРОШО. Я ВЕРЮ В МАГИЧЕСКИЕ СИЛЫ ЭТОЙ ШКАТУЛКИ, В ЕЕ ДЕВЯТЬ ИЗУМРУДОВ, КАК И ТВОЙ ДЕД СО-ПЕНГ. ОН БЫЛ БОЛЬШИМ И МУДРЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, НИКОЛАС, ОН НЕ БЫЛ НАИВНЫМ ПРОСТАЧКОМ, И ОН ТВЕРДО ЗНАЛ, ЧТО ЕСТЬ МНОГОЕ НА АЗИАТСКОМ КОНТИНЕНТЕ, ЧТО НЕ ПОДДАЕТСЯ ЛОГИЧЕСКОМУ АНАЛИЗУ И ЧЕГО УЖЕ ДАВНО НЕТ В ДРУГИХ РАЙОНАХ СОВРЕМЕННОГО МИРА. ЭТИ ВЕЩИ НЕ ПОДЧИНЯЮТСЯ ИЗВЕСТНЫМ НАУКЕ ЗАКОНАМ. ВРЕМЯ НАД НИМИ НЕ ВЛАСТНО. — Она мягко улыбнулась. — Я В ЭТО ВЕРЮ. И ЕСЛИ ТЫ ТОЖЕ В ЭТО ВЕРИШЬ, ТО. МАГИЧЕСКИЕ СИЛЫ ЭТОЙ ШКАТУЛКИ БУДУТ К ТВОИМ УСЛУГАМ, КОГДА ТЕБЕ ПОТРЕБУЕТСЯ ИХ ПОМОЩЬ.

Николас свято верил в наследие деда, в магическую силу пятнадцати изумрудов, заключенных в волшебной шкатулке. Когда они с Жюстиной вернулись в Японию, он спрятал шкатулку внутри дома. Тогда ему еще и в голову не приходило, что ему может понадобиться ее помощь, но он хотел, чтобы изумруды были где-то поблизости от него, чтобы их лучи согревали ему сердце, как солнечные лучи согревают тело.

Теперь надо поскорее возвращаться домой, думал Николас. Он понимал, что пришло время заставить волшебные изумруды поработать на Него.

Он утратил веру. Теперь он осознавал это со всей отчетливостью, и ужас охватил все его существо. Он не только потерял способность ходить по «лунной дорожке», не только забыл все приемы ниндзютсу. Он утратил веру во все, во что он прежде крепко верил.

Этому могло быть только одно объяснение: «широ ниндзя».

А раз он стал «широ ниндзя», то д-р Ханами ни в коей мере не ответствен за утрату им памяти. Это вовсе не медицинская проблема. Но, понимая, что надо немедленно вернуться в кабинет и извиниться, Николас до такой степени был подавлен ужасом, что не мог сделать даже этого.

Где-то в Токио у него есть враг, причем такой могущественный, что смог лишить его сил, превратив в белого ниндзя. Кто же это мог быть?

Николас вспомнил ночные кошмары, что мучают его последнее время, и содрогнулся. Бездонная и бесцветная мгла, в которую он проваливается. Он надеялся, что волшебная сила изумрудов спасет его от этого падения. Где-то в глубине души он даже подозревал, что мудрый Со-Пенг предвидел, что придет тот день, когда его внук будет пропадать вот так, и приготовил для него спасение в виде магической шкатулки.

Со-Пенг. Чеонг так много рассказывала Николасу о своем отце, но в то же время он знал о нем так мало. Гораздо меньше, чем о деде с бабкой со стороны отца: лондонском банкире средней руки, уравновешенном, честном, довольном своим жребием, и его жене — богатой еврейке, темноволосой, зеленоглазой, импульсивной, которая, несмотря на асе ее богатство, так и не была принята английским обществом. У них было двое детей. Старший сын Уильям умер от осложнения после ветрянки. Через три года после его смерти, зимой 1915 года, она родила Денниса, который потом стал отцом Николаса.

Николас был так поглощен своими мыслями о прошлом, что не заметил молодой женщины, входящей в приемную д-ра Ханами как раз в тот момент, когда он выходил оттуда. Они столкнулись, хотя она и пыталась избежать этого, сделав шаг в сторону. Николас машинально извинился и пошел по направлению к лифту.

— Линнер-сан!

Он повернулся на ходу и увидел, что эта женщина идет за ним следом.

— Вы Николас Линнер.

Хотя она сказала это без вопросительной интонации, Николас все же счел нужным подтвердить ее слова.

— Здравствуйте. Я Томи Йадзава. Детектив-сержант отдела по расследованию убийств токийской полиции. — Она предъявила свое удостоверение, которое он изучил со снисходительно удивленным видом, с каким обычно рассматривал наиболее диковинные заголовки в газетах.

— Здравствуйте, мисс Йадзава, — откликнулся он. — Откуда вы меня знаете?

— Дело в том, что я искала именно вас, мистер Линнер.

— Вот как? Может, лучше в другое время? Тут не совсем удобное место для...

Двери лифта открылись, и Николас вошел в кабину. Томи последовала за ним.

— А вы настойчивая, — прокомментировал Николас. Ему совершенно не хотелось думать о сержанте полиции и о том, что ей от него надо. Что бы это ни было, это дело может подождать, решил он.

— У нас в полицейской академии был спецкурс по настойчивости, — отпарировала Томи.

Николас оценил шутку, но не подал вида. Все, что он хотел, так это поскорее отделаться от нее и убраться восвояси.

— Я, конечно, понимаю, что место здесь не совсем удобное, — сказала Томи, — но я должна переговорить с вами немедленно.

Николас опустил глаза и увидел, что его левая рука комкает какой-то, листок. Он развернул его: там было что-то нацарапано почерком д-ра Ханами. Имя д-ра Муку и номер его телефона. Он подумал, почему здесь не указан адрес, а потом сообразил, что приемная психиатра скорее всего находится в том же небоскребе, что и приемная д-ра Ханами. Очень удобно, подумал он, представив себе двух докторов в виде игроков в теннис, посылающих друг другу пациентов ударами ракеток. Когда тот перелетает через сетку, регистратор берет у него из рук деньги, приготовленные в качестве гонорара. Чертыхнувшись, Николас смял бумажку и бросил ее на сверкающий чистый пол лифта.

— Мистер Линнер!

Двери открылись, и Николас решительным шагом вышел из лифта в невероятных размеров холл, в центре которого был фонтан в виде водопада, низвергающегося в черной скалы.

Томи нагнулась, подобрала брошенную им бумажку. Мимоходом взглянув на то, что в ней было написано, она поспешила за Николасом. Автоматические двери на выходе уже открылись перед ним, когда она его нагнала.

— Мистер Линнер, пожалуйста...

— Когда-нибудь в другой раз, сержант Йадзава, — сказал он и вышел на улицу.

Томи опять его догнала и сказала решительным тоном:

— Это дело жизни и смерти, мистер Линнер. Вашей жизни. Вашей смерти. — Это произвело на него впечатление, и он остановился. — Я хотела поговорить с вами в более спокойном ключе. Но вы не оставили мне выбора. Если верить шифрограмме, которую мы недавно перехватили, но смогли прочесть только вчера, на вас в ближайшую неделю будет совершенно покушение. Я все это время...

— Господи! — выдохнул Николас. — Самоубийца!

Томи повернулась в том направлении, куда он смотрел, и тотчас же бросилась туда, пробираясь сквозь уже собирающуюся толпу. Николас двинулся за ней следом и скоро увидел, как она опустилась на одно колено перед распростертым на земле человеком. Он приземлился на бок, и его спина и ноги были так переломаны, что тело уже мало походило на человеческое. Кровь сочилась из-под него и растекалась по тротуару в разные стороны ручейками, напоминающими паучьи лапки. Асфальт был засыпан битым стеклом, которое теперь приобретало все оттенки красного цвета.

Томи осторожно повернула голову человека. Затылок был полностью размозжен, но лицо, хоть и запачканное кровью, можно было узнать.

— Господи Боже мой! — охнул Николас, и Томи подняла на него глаза.

— Вы его знаете, мистер Линнер?

Николас кивнул.

— Это д-р Ханами, хирург, который прооперировал меня. — Взглянув вверх, он увидел черное отверстие, как открытый рот, в том месте, где было окно приемного кабинета д-ра Ханами.

Томи и Николас протолкнулись ко входу сквозь возбужденную, жестикулирующую толпу. Внутри здания Томи показала свое удостоверение швейцару в форме, объяснила ему, что произошло, и велела вызвать полицию. Затем они поднялись вверх на лифте.