Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека - Страница 74

Старик Экзот долго и подозрительно всматривался в темный проем капюшона. Не знаю, видел ли он лицо молодого мага, но секунду спустя старый гном потупил глаза и досадливо пробормотал:

— Хотел бы я знать, почему это не действует на вас, господин маг.

— Ваше счастье, что вы не понимаете этого, почтенный гном, — со зловещей усмешкой в голосе ответил тот. — Я все еще жду ответа. Как вы обрели свой дар?

Гном тяжко вздохнул и с неохотой произнес:

— Знаете ли вы, господин маг, о существовании одного таинственного места, которое называется руины Харакса?

— Я знаю это место, — кивнул молодой маг.

— Однажды я побывал там, — продолжал старик-гном. — Это было давно, когда я был очень молод. О руинах Харакса рассказывали разное. Большинство тех поверий казались пустыми небылицами. Но некоторые истории крепко-накрепко врезались в память. Было в них что-то такое… что трудно было выкинуть из головы… В это место меня заманило мое юношеское любопытство и легкомыслие. Я не знаю, что я рассчитывал отыскать там. Может быть, небывалые сокровища, которые сказочно обогатили бы меня. Но мне довелось обнаружить нечто совсем иное.

Старик Экзот неприятно ухмыльнулся.

— Думаю, с вами я могу говорить начистоту, господин маг. Не всякий поверил бы в то, что я скажу вам. А случилось так, что, блуждая в руинах, я попал в другой мир. Чужой мир, господин маг, совершенно чужой. Легенды не врали о чужих мирах, притаившихся в руинах Харакса! Не просите меня описать вам тот мир — я не сумею подобрать таких слов. Только одно я знаю наверняка — то место, в котором я очутился, было живым. Это был мир, который мыслил, как может мыслить в нашем мире только тот, у кого для таких целей имеется голова, а в голове мозги с парочкой-другой извилин. Но сильнее всего я испугался, когда понял, что он, этот чудовищный мир, переделывает меня! Он менял меня изнутри! Я был глиной, из которой невидимые пальцы лепили что-то неведомое моему разуму!

Старый гном замолчал. Казалось, воспоминания всецело овладели им. В черных глазах старика Экзота вперемешку плескались безумие и паника.

— Что было дальше? — нетерпеливо прозвучал из капюшона голос молодого мага.

Экзот поднял глаза. Его голос упал до шепота:

— Я бежал, господин маг, — вот что было дальше. Я бежал, не помня себя, пока не обнаружил, что каким-то образом очутился в лесу. Это был один из тех лесов, которые растут вокруг руин Харакса. В тот момент я был уверен, что избежал поистине страшной участи. Это казалось чудом — выбраться невредимым оттуда. Я еще не знал тогда, что то жуткое место успело изменить меня. Прошло время, прежде чем я осознал появившийся у меня дар — внушать людям любые мысли и желания, какие мне только взбредут в голову.

Молодой маг помолчал.

— Вот что меня удивляет, господин гном, — произнес он наконец. — Ваш дар, с какой стороны ни посмотри, очень полезная вещь. Разве не радуетесь вы втайне своей способности? Разве не пользуетесь ею в своих корыстных целях? Я ничуть не сомневаюсь, что ответ на оба вопроса будет «да». Но тогда почему же вы трясетесь от страха, говоря о своем даре? Неужто он пугает вас?

Гном недовольно засопел.

— Вы верно подметили, господин маг, — с неохотой подтвердил он. — Все это здорово пугает меня. С тех пор как я побывал в руинах Харакса, что-то чужое поселилось во мне. И дар этот — чужое, это не часть меня, как магия для вашего брата волшебника. Колдовские способности — часть вашей природы, господин маг. А это… этот дар… Нечто чужое срослось со мной. И иногда мне кажется, что я — уже и не я вовсе.

Голос из капюшона высокомерно и холодно хмыкнул.

— Вы боитесь, что ваш дар может взять власть над вашим разумом, господин гном. Вы так этого боитесь, что даже не рассматриваете другой вариант — подчинить этот удивительный дар своей собственной воле и стать его хозяином. Ваш страх так ослепил вас, что вы не в состоянии увидеть, какое могущество могут вам даровать ваши способности.

Гном болезненно скривился. Казалось, старик Экзот и правда настолько напуган, что даже разговор на эту тему причиняет ему немалые душевные терзания.

— Впрочем, мне нет дела до ваших страхов, господин гном, — резко переменил тему молодой маг. — Мне нужна карта, и я знаю, что она у вас есть.

В тот момент мне показалось, что старик Экзот не на шутку испугался. Он подался назад и вперился взглядом в темный проем капюшона сидящего напротив мага. В глазах гнома стоял ужас.

— Но откуда вы… Откуда вам это известно? — внезапно севшим голосом прошептал он.

— Вы забываете, с кем имеете дело, господин гном, — ледяным тоном отозвался голос из капюшона. — Затрудняюсь сказать, что подвигло вас нанести на бумагу путь к тому месту, где находится вход в описанный вами мир… Вы ведь испытываете животный ужас при воспоминании о нем. Не знаю, планировали вы вернуться туда или нет, но карту вы все же создали. И сейчас она при вас. Она нужна мне, господин гном.

Старик за противоположным концом стола затрясся, словно от лихорадки.

— Дайте ее мне, — спокойно и уверенно произнес маг. — Избавьте себя от искушения вернуться в то место, одно лишь воспоминание о котором заставляет вас холодеть от страха. Когда вы избавитесь от карты, вам станет легче. Отдайте ее мне. Я унесу с собою ваш самый страшный кошмар, и больше вы никогда меня не увидите. Решайтесь, господин гном.

Со своего места я видел, как старик Экзот дрожащими руками полез во внутренний карман сюртука и вынул на свет небольшой свиток пергамента. На какой-то миг он зажал его в руке, но потом с судорожным и одновременно облегченным вздохом протянул свиток сидящему напротив человеку.

Из плаща показалась рука в темной перчатке. Молодой маг принял от старого гнома свиток, который тотчас исчез под плащом.

— Вы приняли правильное решение, господин гном, — послышался из капюшона приглушенный молодой голос. — Как я и обещал вам: наши пути больше не пересекутся. Прощайте.

Не успел еще смолкнуть голос мага, как плащ его с капюшоном прямо на моих глазах с тихим хлопком упал на скамью, а хозяин этого плаща исчез, словно обернулся сизой дымкой и растворился в ночи.

Тут уж махнул я рукою на всю свою конспирацию и бросился к выходу из бара. Но кроме юркнувшего под лестницу паука, которого спугнуло мое шумное появление, во дворике никого не было.

— О способностях тогдашнего главы гномьей общины, — подытоживая рассказ, говорил Барбарис, — мне, конечно, пришлось доложить Триумвирату. Слишком долго старик Экзот злоупотреблял доверием нашего брата и своими тайными способностями. Гномы народ вольнолюбивый. Не любим мы, когда нами вертят, как хотят, при помощи всяких магических штучек… пусть даже они и не магические вовсе. Да и кому это вообще может прийтись по душе, когда ты не своим умом живешь, а делаешь, что тебе велят чужие мысли в твоей голове.

Барбарис глубоко вздохнул и нахмурился.

— Старик Экзот с поста главы общины ушел сам. А вскоре и вовсе покинул Троллинбург, уехав в неизвестном направлении. Что касается того молодого мага… Так и не удалось выяснить, кто он был. Как оказалось, Экзот ни имени его не знал, ни лица никогда не видел, а узнавал только по голосу, что совсем не выглядит удивительным. Я-то слышал голос того молодого мага. Такой голос ни с каким другим не спутаешь. А что связывало Экзота с этим магом, каков был перед ним долг гнома — того мы так и не узнали. Как я уже сказал, покинул Экзот Троллинбург. Скоропалительно. Никаких ниточек по себе не оставил.

Барбарис махнул рукой.

— Да и не о нем я сейчас толкую. — Он многозначительно посмотрел на Милу. — Это я тебе к тому все рассказал, чтобы ты понимала, насколько чуждо нам и насколько опасно то, что притаилось в руинах Харакса.