Мила Рудик и руины Харакса - Вольских Алека - Страница 48

Гарик с озорной улыбкой покосился на Милу прищуренным взглядом.

— Пытаться будем? Или продолжим топать ногами и канючить, что ничего не получается?

Мила с полминуты хмуро смотрела на Гарика, пытаясь решить, стоит ли ей обидеться на его нелестный выпад в ее адрес, но вместо этого вдруг почувствовала, что уголки губ сами по себе растягиваются в улыбке.

— Ну вот и хорошо, — верно истолковал ее улыбку Гарик; в его синих глазах она увидела одобрение.

Отойдя от нее на пару шагов, он окинул ее внимательным взглядом.

— А какой у тебя тотем? — словно его только что озарило, спросил Гарик.

Мила помедлила с ответом. Сова, ее тотем, была изображена на Метке Гильдии — это знал каждый волшебник Троллинбурга и всей Таврики. Мила вдруг испугалась, что Гарик, узнав ее тотем, догадается о связи Милы с Гильдией. Но, немного подумав, она одернула себя. Глупо — наверняка не только в ее роду волшебники превращались в сов, таких семей, должно быть, десятки. Кроме того, вряд ли Гарику известно, почему именно сова изображена на Метке Гильдии. Орден Девяти Ключников, а впоследствии и Триумвират, держали в секрете, что женой основателя Гильдии была колдунья — прабабушка Милы Асидора. Гарик никак не сможет догадаться. Ведь ни профессор Безродный, ни златоделы с меченосцами не углядели ничего подозрительного в том, что на уроке боевой магии Мила обернулась двумя десятками неясытей.

— Сова, — наконец ответила Мила.

— Отлично! — с нескрываемым ликованием в голосе отозвался Гарик. — Вместо воздушного шара представь себя птицей, даже не обязательно совой, это решающей роли играть не будет.

Колеблясь, Мила все же решилась возразить:

— Но профессор Воробей сказал, что птица не…

Гарик решительно покачал головой.

— Забудь о профессоре Воробье! — категорично заявил он застывшей с раскрытым ртом Миле. — Учитель, конечно, всегда прав… кроме тех случаев, когда он ошибается. Ему нужно научить левитировать целую толпу, а у меня только один напарник — ты. Другого не будет. То, что упустит из виду профессор, я не упущу ни за какие коврижки. Верь мне, Мила: нам придется пробовать все, что подвернется под руку. Никогда не знаешь, какая из попыток даст нужный результат.

Мила кивнула. Он просил верить в него, а она только что в его голосе услышала, что он в нее уже верит — верит в то, что у нее все получится. Этого было достаточно, чтобы она готова была делать что угодно — даже на голове стоять, если это поможет ей подняться в воздух.

— Закрой глаза и попытайся представить себя птицей, — сказал Гарик. — Для превращения этого будет недостаточно (чтобы обернуться птицей — мало подключить воображение), а вот для левитации может хватить. Представь, что у тебя есть крылья и ты паришь.

Глубоко вздохнув, Мила закрыла глаза. Представить себя птицей оказалось совсем не сложно: воздух обтекает тело… хлопают крылья… она отрывается от земли… и парит. Это было так здорово, что Мила увлеклась и не сразу осознала, что земли под ногами и правда больше не ощущает. Она открыла глаза и… рухнула на землю.

Подбежал Гарик и помог ей приподняться.

— Я левитировала? — спросила Мила, потирая сквозь ткань джинсов ушибленное колено.

Сконфуженная улыбка на лице Гарика ее насторожила.

— Что?

Гарик вздохнул и виновато посмотрел на Милу, продолжая, однако, улыбаться.

— Нет, ты не левитировала.

— Но я оторвалась от земли! — воскликнула Мила. — Я же точно знаю, что…

Вдруг она заметила возле своей ноги рыжее с серой каймой перышко. Подняв его с земли, Мила поднесла ближе к глазам и удивленно спросила:

— Это… что?

Гарик хмыкнул, как и она, глядя на перо. Он явно чувствовал неловкость.

— Это откуда? — настойчиво спросила его Мила.

— Ты обернулась совой, — с осторожностью в голосе ответил Гарик.

— Что-о-о?!! — вскрикнула Мила, подскакивая на ноги. — Ты же сказал, что вообразить себя птицей недостаточно, чтобы обернуться!

— Только на пару секунд, — быстро пояснил он. — Ты была совой только пару секунд. Это получилось непроизвольно. Да и… полноценным превращением это не было, просто… — Гарик озадаченно пожал плечами. — Видимо, у тебя очень сильная связь с тотемом, и, когда ты вообразила себя птицей, одновременно ослабив контроль над сознанием, тотем на какой-то миг вырвался на поверхность.

Он виновато покашлял.

— Я не учел, что так может быть. — Усмехнувшись, он добавил: — Зато мы теперь точно знаем: это не то, что нам нужно.

С трудом принимая произошедшее, Мила нервно сглотнула и с опаской, словно оно могло тяпнуть ее за палец, посмотрела на совиное перо.

— И что теперь? — разочарованно спросила она.

Гарик забрал из ее рук перо, задумчиво повертел его в пальцах и ответил:

— Дай подумать.

Он отошел и сел на тот камень, где недавно сидела Мила, когда пыталась улучить минутку отдыха.

Плечи Милы опять поникли. Ей снова начало казаться, что все усилия тщетны — она безнадежна, и никакая сила в мире не заставит ее левитировать.

Вдруг она заметила, как Гарик резко вскинул голову и уставился на нее взбудораженным и одновременно цепким взглядом.

— Кажется, я знаю, что нужно делать, — негромко сказал он, пристально глядя на Милу.

— Э-э-э, — боязливо протянула она, с опаской посмотрев на Гарика — внезапно вспыхнувший в его синих глазах яркий блеск придавал его виду пугающую одержимость. — И-и-и… что?

Встав с камня, Гарик решительно подошел к Миле и положил руки ей на плечи.

— Сделаем так, — безапелляционно заявил он, — я буду говорить, а ты будешь делать — постепенно. Если объясню все сразу — боюсь, тогда ничего не получится. Готова?

Мила растерянно поморгала.

— А-а-а… н-ну… да, наверное, — наконец выдавила из себя она.

— Отлично! — заулыбался Гарик и вдруг легонько щелкнул ее по кончику носа. — У тебя все выйдет, теперь я точно знаю. Только слушай мой голос и делай, как скажу, хорошо?

— Хорошо, — послушно кивнула Мила, зачарованная его настроением, — его оптимизм был заразительным.

Гарик отошел на два шага назад.

— Сначала закрой глаза и расслабься. Отбрось лишние мысли. Попытайся стереть из воображения даже эту поляну — представь, что вокруг ничего нет, кроме моего голоса.

Мила сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ни о чем не думать. Выбросить все глупости из головы. И вообще, не так уж важно, если у нее ничего сегодня не выйдет. Значит, получится в следующий раз… Представить, что вокруг ничего нет… Мила чувствовала, как оранжевый свет заходящего солнца пробивается сквозь ее веки, и казалось, что вокруг действительно ничего нет — только она, застывшая в этом радостном оранжевом сиянии.

— Представь, что ты камень, — донесся до нее уверенный и одновременно мягкий голос; Мила знала, что этому голосу можно верить — слепо, не колеблясь.

Она — камень.

— Ты — камень, лежащий в траве, — продолжал внушать голос. — Ты чувствуешь ветер и солнечное тепло.

Мила почувствовала, что оранжевый свет вокруг нее стал теплым. Какое-то время она наслаждалась ощущением тепла и отсутствием всякого движения. Она — камень. Камню никуда не нужно идти и ничего не нужно делать. Он лежит и греется на солнце.

— Теперь представь, — снова произнес голос, — что камень превращается в воздушный шар.

Камень, которым была Мила, вдруг изменил очертания: это был прозрачный и идеально круглый шар оранжевого цвета.

— Ты — камень, превратившийся в воздушный шар, — сказал голос, которому нельзя было не верить. — Ты поднимаешься в небо, потому что там еще больше воздуха и солнечного света. Там легко и свободно. Лети…

Последнее слово донеслось до ее сознания тихим шепотом, но она расслышала. Словно обрадовавшись, что ему разрешили, камень, превратившийся в воздушный шар, оторвался от земли и устремился в оранжевое небо…

— Эй, не увлекайся! — весело крикнул кто-то.

Мила открыла глаза… и обнаружила, что парит в воздухе метрах в четырех над землей. Внизу, на земле, стоял Гарик и с озорной улыбкой махал ей рукой.