Мила Рудик и Магический Синод - Вольских Алека - Страница 39

В тот самый момент, когда Жавель произнес ее имя, Мила встретилась взглядом с Велемиром. Директор Думгрота на миг прикрыл глаза и едва заметно кивнул ей, словно в знак поддержки.

— Обвиняемая, Защитник, — раздался холодный голос Мстислава, — прошу вас встать.

Почувствовав легкое прикосновение к плечу руки Вирта, Мила поднялась с места и прямо посмотрела на Мстислава. Главный судья также смотрел на нее — взгляд глубоко посаженных темных глаз выражал беспристрастность и нечто сродни равнодушию, но Мила почти физически ощущала, что сейчас эти глаза лгут. По уверенности и холодности, которую Мстислав излучал всем своим видом, она поняла, что «Паутина мысли» ничего не изменила — Мстислав был по-прежнему настроен против нее. Сейчас, когда она видела его перед собой, ее подозрения, что второе лицо Триумвирата во власти Многолика и действует по его воле, только окрепли, словно обрели плоть. Нет, Мстислав не принимал «Паутину мысли» — в этом Мила была почти абсолютно уверена.

— Обвиняемая, — обратился к ней Мстислав, — признаете ли вы себя виновной в убийстве Мантика Некропулоса?

— Нет, — отчетливо и довольно громко ответила Мила.

— Признаете ли вы себя виновной в покушении на жизнь Гурия Безродного?

— Нет, — повторила Мила.

Мстислав сухо кивнул, одновременно отворачивая лицо.

— Можете сесть.

Мила села, но Вирт продолжал стоять.

— Обвинитель и Защитник, — обратился к ним Мстислав, — вы готовы произнести речь?

— Да, Владыка, — одновременно ответили оба.

Мстислав снова кивнул.

— Судьи готовы выслушать обвинительную речь. Прошу вас, госпожа Соболь.

Вирт, наконец, опустился на стул рядом с Милой, а Злата вышла вперед — на небольшую прямоугольную «арену» между судьями и залом. Обычно распущенные глянцевые волосы Златы сейчас были собраны в строгую прическу. Сопроводив начало своей речи почтительным кивком в сторону трех Владык, Обвинитель произнесла:

— Уважаемые судьи, картина, которая разворачивается перед нами, совершенно ясна и очевидна. Один человек убит, другой находится между жизнью и смертью. Обвиняемая, госпожа Рудик, была застигнута на месте преступления и, как выяснило следствие, имела возможность совершить нападение на убитого и пострадавшего. В ходе процесса мы услышим свидетельские показания, в которых многое будет указывать на виновность обвиняемой. Но главное, на чем я хочу заострить ваше внимание, это то, что у госпожи Рудик был мотив для совершения обоих преступлений.

Злата демонстративно повернулась в сторону Милы и вперилась в нее обвинительным взглядом.

— Личная месть! — повысив голос, провозгласила она. — Личная месть — вот мотив преступления!

Теперь Злата снова обращалась одновременно к судьям и к залу:

— Однако мы живем в цивилизованном обществе, где самосуд не геройство, а злодеяние. Что станет со всеми нами, если убийства на почве мести будут разрешены законом? — Злата обернулась к залу и с искренним негодованием развела руками: — Мы все просто поубиваем друг друга!

Зал в ответ согласно загудел. Мила спиной почувствовала неодобрение сидящих позади нее людей. Невидимое, но ощутимое давление на затылок было таким сильным, что Мила едва удержалась, чтобы не сползти на стуле пониже, и заставила себя сидеть прямо.

Пытаясь отвлечься, Мила посмотрела на судей. Внимание Мстислава, казалось, было полностью сосредоточено на речи Обвинителя. Велемир сидел, опустив глаза, одной рукой он словно придерживал подбородок. Его поза выдавала глубокую задумчивость. Мила перевела взгляд на Добролюба и тотчас моргнула от неожиданности — третий судья смотрел прямо на нее внимательным, изучающим взглядом, словно размышлял, способна ли она совершить то, в чем ее обвиняют.

— Убийство, — подытожила тем временем Злата, — какими бы ни были мотивы, всегда преступление. А преступление должно нести за собой наказание. Спасибо за внимание, уважаемые судьи.

Под одобрительный шепоток публики Злата вернулась на свое место.

— Речь Защитника, — объявил после короткой паузы Мстислав. — Прошу вас, господин Нобиль.

Мила посмотрела на Вирта. Тот сидел, откинувшись на спинку стула. С задумчивым видом он смотрел перед собой отстраненным взглядом и едва заметно кивал головой. Выглядело так, словно он соглашался со словами Златы. Мила чуть нахмурилась, не понимая, где витает Вирт, но беспокоилась она зря. Пауза была недолгой, и Миле почему-то показалось, что, возможно, она была выдержана умышленно. Вирт сделал глубокий вдох, словно откинув внутренние рассуждения, поднял голову, посмотрел на судей и встал из-за стола. Неторопливым шагом он вышел вперед. Теперь «арена» между судьями и публикой принадлежала ему.

В отличие от Златы, облаченной в мантию с вышитой на груди буквой «О», Вирт был одет в строгий черный костюм. Худощавый мальчишка, каким Миле показался Вирт, когда она увидела его впервые, исчез. Его словно подменили уверенным в себе, раскованным, излучающим магнетизм незнакомцем. Мила почти физически ощущала, что все внимание окружающих буквально приковано к Вирту — не смотреть на него было невозможно.

— Позвольте мне сразу сказать, господа судьи, что я полностью согласен со своей коллегой Обвинителем: за преступлением всегда должно следовать наказание. Однако я убежден и, надеюсь, вы со мной согласитесь, что наказывать за преступление нужно преступника, а не человека, который по стечению обстоятельств оказался не в том месте и не в то время.

Вирт слегка повернулся и протянул в сторону Милы поднятую ладонью кверху руку.

— Моя подзащитная, молодая девушка, которая никогда не отличалась жестокостью, оказалась на месте преступления, потому что пришла на помощь к своему учителю, профессору Думгрота Гурию Безродному, который также в скором времени должен был стать мужем ее опекунши. К своему несчастью, она оказалась не в том месте и не в то время.

Вирт печально покачал головой, после чего со значением посмотрел сначала на судей, потом в зал.

— Это могло случиться с любым из нас. Каждый из присутствующих здесь людей мог оказаться в неподходящем месте в неподходящее время. Следует ли за это наказывать?

Вирт словно взывал к своим слушателям, и Мила даже не удивилась, когда по залу прошел ропот возражения — никому из присутствующих явно не хотелось быть наказанным только за то, что он волей судьбы оказался там, где ему лучше было бы не оказываться. Публика поддерживала Вирта точно так же, как несколько минут назад поддерживала Злату.

Все это вдруг показалось Миле похожим на театральное представление. Она посмотрела на судей и задумалась.

Что бы ни произошло на этом суде, какие бы доводы ни приводил Вирт, Мстислав останется при своем мнении. Он твердо был намерен признать Милу виновной в убийстве Некропулоса и нападении на Гурия. Если она права — а Мила почти не сомневалась, что права, — и Мстислав находится под влиянием Многолика, то он не отступится от своего намерения.

Велемир, напротив, был на стороне Милы. Она была уверена в нем точно так же, как он в ней. О его вере в нее говорило хотя бы то обстоятельство, что он лично позаботился о ее защите, обратившись за помощью к Вирту.

Выходило, что, по сути, весь этот суд, все, что говорят и будут говорить Защитник и Обвинитель, было нацелено на одного-единственного человека — Владыку Добролюба. Только за его мнение, за его решение здесь будет идти борьба на протяжении всего процесса.

— Убийство, — произнес Вирт, отвлекая Милу от ее размышлений, — это преступление. И преступник должен быть наказан. Что касается моей подзащитной, то молодая девушка, которую вы видите перед собой, всего лишь оказалась на месте преступления после того, как оно было совершено. Нет никого, кто мог бы сказать, что видел, как она убила Мантика Некропулоса или напала на Гурия Безродного. Нет улик, прямо указывающих на нее. И их не может быть, потому что она не совершала того, в чем ее обвиняют. Она невиновна.

Вирт кивнул судьям, словно поблагодарил за внимание, и неторопливой походкой вернулся к столу Защиты. Когда он сел, Мила посмотрела на него выжидательным взглядом. Вирт повернул к ней лицо, и в угольках его глаз промелькнула подбадривающая улыбка.