Журнал «Если», 1993 № 01 - Дынкин Александр - Страница 30

— Я бежал, но решил вернуться. Правда, твои юные друзья восприняли мое возвращение без энтузиазма. Они слышали по радио выступление Кома и не знают, чему теперь верить. Вот они и всполошились.

— Я применю к ним аксионный фидер. Они все забудут.

— В этом нет необходимости. Они будут спать достаточно долго. А теперь расскажи, что произошло после того, как я покинул планету.

— Неразбериха. В учебнике по Моральной Философии не написано, как действовать в такой ситуации. Поэтому, когда Ком приказал им сражаться и умереть, все подчинились. Это всем понятно.

— Но теперь я здесь и прошу твоей помощи. Ты можешь спасти свой народ.

— Как?

— Ты должен убедить своих людей, чтобы они надели маскировочные костюмы, вернулись к монстрам и восстановили над ними свой контроль.

— Ты хочешь, чтобы они заставили монстров продолжать войну против человечества?

— Нет. Совсем наоборот. Я хочу, чтобы они остановили эту воину.

— Объясни.

— Сначала я задам тебе один вопрос. Можно ли применять к монстрам синаптический генератор? Убедить их, что на самом деле люди — вполне приятные существа. У нас влажные глаза, и мы много потеем. А пальцы не так уж сильно отличаются от щупалец. Это можно сделать?

— Легко. Ты должен понимать, что монстры относятся к примитивным культурам, и ими легко управлять. Когда мы проникли в их среду, чтобы подготовить вторжение, сначала мы столкнулись с полным безразличием. Сначала нам пришлось научить их лидеров ненавидеть человечество. Затем, при помощи пропаганды, они убедили в этом всех остальных.

— А можно этот процесс повернуть вспять?

— Думаю, да. Но как заставить пойти на это моих людей?

— Это основной вопрос. — Я встал и принялся расхаживать по кабинету, переступая через храпящих учеников. — Это можно сделать только при помощи вашей Моральной Философии. Я был неправ, когда утверждал, что вашу культуру следует уничтожить. Ни в коем случае. В ней содержится много постулатов, которые могут принести пользу всему человечеству. Просто она неправильно применяется на вашей планете. Неужели в этом учении говорится, что вы должны завоевать галактику?

— Нет. Мы учились ненавидеть тех, кто оставил нас умирать. Мы должны были сами найти путь к спасению. Выживание — вот смысл нашего Учения. Все, что противоречит ему, — отрицается.

— Тогда Ком выступает против Учения, собираясь устроить самоубийство всей расы.

Для жителя Кеккончихи Ханасу отреагировал довольно бурно.

— Справедливо! Его проповеди идут вразрез с Законом. Надо сообщить об этом всем.

— Разумеется. Но это только начало. Давай еще раз разберем законы Моральной Философии. Вы выжили. Вы доказали свое право занимать одну из верхних ступенек на лестнице человеческого сообщества. Вы полны ненависти к тем, кто бросил вас умирать много сотен лет тому назад. Но нынешнее поколение ничего не знает об этом и ни в чем не виновато перед вами. Как же оно может быть объектов ненависти? И коль скоро обитатели Кеккончихи считают себя выше, они обязаны помогать остальному человечеству, когда ему грозит опасность. Это укладывается в рамки Моральной Философии?

Широко раскрыв глаза, Ханасу пытался собраться с мыслями. Наконец, он кивнул.

— Все именно так, как ты сказал. Надо приспособить Моральную Философию к новым условиям. Только сейчас я понял, как мы ошибались. Мы поддались эмоциям. Мы нарушили основной закон Моральной Философии. Когда я объясню это моим людям, они — поймут. Мы встанем на защиту нашей расы. — Подойдя ко мне, он пожал мне руку. — Ты спае нас от самих себя, мой друг. Мы неправильно применяли догматы Учения. Необходимо исправить ошибку. Я объясню это своему народу.

— Подожди. Вдруг Ком сначала откроет огонь, и только после этого будет вести переговоры. Если мы его нейтрализуем, сможешь ли ты убедить солдат?

— Думаю, да. Ведь я буду излагать Закон, который они учили с младенчества.

Не успел он закончить, как дверь распахнулась, и на пороге появились те самые «младенцы» с оружием в руках. Предводителем был один из учителей, который направил свой пистолет прямо на меня.

— Брось оружие, — приказал он.

Глава двадцатая

Мои рефлексы не подводят. Как только дверь скрипнула, я уже выхватил свой пистолет и присел. Но я медленно поднялся и бросил пистолет на пол. Сейчас должен солировать Ханасу.

— Не стреляйте! — закричал я. — Сдаюсь!

— Что это значит? — спросил Ханасу, направляясь к двери. — Уберите пистолеты. Это приказ.

Ученики подчинились приказу Наставника, но учитель колебался.

— Ком сказал…

— Кома здесь нет. Ком неправ. В последний раз приказываю убрать оружие. — Учитель никак не мог принять решение, и Ханасу повернулся ко мне. — Убей его, — приказал он.

Что я и сделал. Из другого пистолета. Разумеется, я выстрелил в него снотворной иглой, хотя ученики этого не знали. Ханасу сказал стоящему рядом с ним ученику:

— Передай, чтобы вся школа собралась в конференц-зале.

Ученики удалились. Ханасу закрыл дверь и погрузился в размышления.

— Вот что надо сделать, — наконец сказал он. — Я объясню им новые условия применения Моральной Философии. Думаю, они это поймут. Затем мы отправимся в космопорт. Нам предстоит встреча с Комом и его отрядом. Я расскажу им о новых условиях.

— Все прекрасно. Но если они не согласятся с тобой?

— При чем тут я? Речь — о священном тексте Моральной Философии.

Ох, уж эти мне фанатики… ' Ханасу вышел. Спящие ученики наводили

меня на грустные мысли. Чтобы отвлечься от них, я вызвал по радио корабли и обрисовал ситуацию. Я приказал находиться на орбите над космопортом и ожидать дальнейших распоряжений. Раздался стук в дверь.

— Следуйте за мной, — приказал ученик. Я двинулся за ним. Ханасу ждал меня возле открытых дверей школы; к нему со всех сторон стекались учителя и ученики.

— Мы отправляемся в космопорт, — сказал он. — К рассвету мы будем там.

— Их реакция?

— Постулаты Моральной Философии обрели для них смысл. Мои люди сильны, но их сила — в их повиновении. Теперь они гораздо сильнее.

Ханасу ехал впереди на единственной машине, и я радовался, что сижу в кабине вместе с ним. Преподаватели и ученики тащились за нами на лыжах. Никто не жаловался, что вместо сна им приходится совершать лыжный поход. Да, дисциплина — великая вещь.

Занималась заря. Из сторожевой будки вышли два охранника и спокойно наблюдали за нами, как будто такие процессии появлялись здесь каждый день.

— Сообщите Кому, что я желаю его видеть,

— приказал Ханасу.

— Проход запрещен. В твоей машине враг. Убей его.

— Четырнадцатое Правило Послушания гласит, — сказал Ханасу властным голосом, — что вы должны подчиняться приказам членов Комитета Десяти. Нет такого закона, чтобы непременно убивать врагов. Враг может быть полезен. Я требую пропустить нас.

На лицах охранников отразилось легкое волнение, но они справились со своими эмоциями.

— Проходите, — сказал один из охранников.

— Я сообщу Кому.

Выстроившись в цепочку, наше юное войско направилось к зданиям. Мы проходили мимо зенитных установок, но их расчеты не обращали на нас никакого внимания. Пошел снег. Наша машина остановилась у главного корпуса, и, как только Ханасу спрыгнул на землю, дверь здания распахнулась. Я съежился на сидении. Из дома вышел Ком и дюжина охранников.

Наверное, от холода мой мозг заледенел, потому что только сейчас я осознал, что в нашей колонне только у меня есть оружие.

— Возвращайся в свою школу, Ханасу. Ты здесь не нужен, — сказал Ком. Не обращая никакого внимания на эти слова, Ханасу подошел к нему и громко заговорил, чтобы все могли услышать его.

— Я приказываю сложить оружие. Ваши действия противоречат Моральной Философии.

Учение обязывает нас руководствоваться принципами выживания.

Согласно Учению мы не