Колумб Земли Колумба - Вяли Хейно - Страница 41

— Ты смотри, Хусс! — угрожает Левша, сдерживая злобу. — А то я могу кое о чем рассказать, ха-ха! Ты знаешь, Старик тебе не доверяет, а он вспыльчив. Держи язык за зубами, Хусс, а то худо будет! Понял?

— Иди, доложись Старику, да ври половчее, — отвечает Хусс холодно. — Более уверенно, ясно? Чтобы твоя жалкая трусость не сразу была видна!.. Пошел прочь, подлец!

Хусс с ненавистью глядит ему вслед, выплевывает окурок, подходит к бункеру.

— Ну, копаете? — спрашивает он и вдруг продолжает совершенно неожиданно: — А если вас отпустить, вы же не знаете дороги назад? Утонете в болоте, как эта скотина недавно чуть не утонула.

— Не утонем! — уверенно отвечают ребята. А Хиллар добавляет: — В самых труднопроходимых местах мы оставили свои знаки.

— Знаки? — пугается Хусс. И срывается на крик: — Что вы уставились? Копайте!

Пионеры слышат, как он отходит от бункера.

— Ну и топает! — шепчет Сальме. — Об этом типе не знаешь, что и думать.

— А Яан и Урмас, кажется, спаслись, — взволнованно шепчет Ааду. — Слыхали, наш сторож не поверил этому бородатому. Верно?

— Конечно, они убежали! — утверждает Сальме. Выглянув в дверной проем, она испуганно шепчет: — Бородатый идет!

Левша подходит к Хуссу и говорит вполголоса:

— Щенков разделим пополам — приказ Старика. А мне давай девчонку. Не говорит, пусть не говорит… Я эту кошечку скручу, будет болтать, как попугай. Я таких знаю, хе-хе!

— Назад! — Хусс преграждает Левше путь. — Без меня ты не уведешь отсюда ни девчонку, ни мальчишек. — Они стоят друг против друга, лицом к лицу. — Ну, ясно тебе?

— Это приказ Старика! — повышает голос и Левша. — Или ты вдруг стал начальником?

— Пусть Старик сам придет сюда! — свирепо настаивает Хусс. — Тебя, Левша, я знать не желаю. Пошел, пошел прочь!

— Закрой пасть, тюрбанфюрер! — кричит Левша и пытается силой пройти вперед. Хусс кладет палец на спусковой крючок автомата.

— Пошел подальше, тебе сказано! Подальше от этого бункера.

— Ах так… — В голосе Левши ярость и испуг. — Сам ищешь неприятностей на свою голову, Хусс. Что же, придет Старик и…

Бранясь и угрожая, Левша снова уходит, а Хусс подбегает к входу в бункер и взволнованно спрашивает:

— Сумеете вы уйти через болото?

— Сумеем! — утверждают не менее, чем он, взволнованные пионеры.

— Тогда скорее! Бежим!

Через несколько секунд они скрываются в том же кустарнике, который прятал на рассвете Яана и Урмаса.

— Знайте же, что я никого не убил, я был радистом в немецкой армии, — объясняет Хусс на бегу. — А потом как волк убегал от своей совести, не осмеливался оторваться от мерзавцев, вернуться назад в общество людей. Теперь этому конец. Посадят? Пусть сажают! Отбуду наказание и начну жить. Мои руки не запятнаны кровью. Что, сбились с пути?

— Сейчас выясним! — тяжело дышит Пеэтер. — Ааду, сверни правее!

Густой кустарник мешает двигаться, ветки секут беглецам лица.

— Но вы замолвите за меня словечко? — Хусс хватает Сальме за плечо. — Скажете, что я заступился за вас?

— Сюда! Здесь верная дорога. Идите сюда! — зовет Хиллар.

— Проклятье! — бормочет Хусс. — Зря я так затянул… — Он прислушивается и меняется в лице. — Они нас догоняют… Проклятье, опоздал я. Скорее! Да не трещите ветками! Разве вы дороги не знаете?

— Сюда, сюда! — кричит Пеэтер впереди.

— Стой, Хусс! — доносится издалека голос Старика. — Стой или буду стрелять!

— Вперед! Вперед! Скорее! — подгоняет Хусс беглецов.

— Стой, Хусс! — раздается снова. — Стой! Стреляю!

— Ох, проклятые… — бормочет Хусс и, когда раздается первый выстрел, командует пионерам: — Бегите! Разбегайтесь в разные стороны! Ползите, спасайтесь! Хусс, Хусс, опоздал ты со своим решением! — Он ожесточенно трясет головой. — Эх!

Он останавливается на миг и видит, как мелькает вдали между кустами чей-то красный пионерский галстук. Хусс чутко прислушивается к звукам за спиной.

— Стой, Хусс, стой! — раздается уже довольно близко скрипучий голос Старика.

Хусс закусывает губу, размышляя, поглядывает туда, где несколько секунд назад еще виднелись беглецы, и, сцепив зубы, принимает решение.

— Левша! Старик! Стойте! — кричит он. — Назад! Поворачивайте назад!

На несколько секунд наступает полная тишина. Затем тарахтит автоматная очередь. В нескольких шагах от Хусса пули пробивают листву и тоненькие стволы деревьев.

— Проклятые, проклятые… — Хусс бросается на землю, упирает приклад автомата в плечо и посылает очередь туда, откуда раздались выстрелы.

В ответ ему раздаются новые очереди, но Хусс уже успел сменить место. Некоторое время царит тишина. Ее нарушает крик Левши:

— Сдавайся, Хусс!

Хусс стреляет на крик.

Минуты кажутся бесконечно длинными. Охота друг за другом продолжается в коварном кустарнике. Очереди стали короткими и стелются низко над землей.

На лбу Хусса жемчужинами выступили крупные капли пота. В магазине осталось лишь восемь патронов. Он старательно прислушивается — что делает противник? Левша и Старик долго не подают признаков жизни.

Хусс прижимает лицо к сырому мху, размышляет и решает снова сменить место. Осторожно, сантиметр за сантиметром двигается он. У него появляется страшная жажда жизни. Подальше отсюда, прочь с этого проклятого острова!

С треском ломается у него под локтем незаметная во мху веточка. И тут же по нему в упор бьет автоматная очередь. Последняя очередь неравного сражения…

— Готов! Не шевелится больше, тряпка! — говорит Левша, переворачивая его ногой на спину.

— Такова судьба предателя! — не скрывая досады, замечает Старик. — С нашей дороги возвращаться трудно. Пойдем!

— А щенки? — гнусавит Левша. — Их оставлять нельзя!

— Ты прав, надо прикончить щенков!

И они идут искать следы беглецов.

В волчьем логове

Первое, что делает Урмас возле потерявшего сознание товарища, — плачет. Выплакавшись, вытирает глаза досуха и прислушивается. Вокруг слабо шумит лес. «Тий-тий-тий-тий…» — голосят синицы.

Солнце уже поднялось высоко и бросает сквозь ветви деревьев яркие пятна света. Но все же в лесу сумеречно. Немного жутко стоять одному возле бледного, потерявшего сознание товарища. С кем посоветоваться? На чью помощь надеяться? Он сам должен помочь другим, Яану и остальным там, в темном бункере. Какую же помощь сможет оказать им Урмас? Слезы выплаканы. И хотя положение теперь, пожалуй, стало еще труднее и безнадежнее, Урмас чувствует уверенность и волю к действию.

После долгих поисков Урмас находит для своего товарища надежное укрытие в густом ельнике. С большим трудом взваливает себе на спину обмякшее тело Яана. В ельнике он озабоченно смотрит на бледное лицо товарища. Загара на щеках и лбу Яана как не бывало, его веки в густой сетке синих прожилок и, кажется, просвечивают насквозь, под глазами легли тени. Словно это другой Яан, а не прежний — розовощекий, сильный и насмешливый. Беспомощность друга пробуждает в душе Урмаса необъяснимое чувство жалости. Но жалость жалостью, а надо что-то предпринимать для спасения товарищей, и он освобождает в своей голове место для более деловых мыслей.

Сейчас Урмас горько сожалеет, что не занимался в школьном санитарном кружке. О первой помощи он знает совсем немного. Но одно ему ясно: Яана надо привести в сознание. Нужна вода! Он решает найти источник, намочить свою рубашку и таким образом доставить воду Яану. Но сначала надо обозначить укрытие Яана. Установив лишь одному ему понятные ориентиры, Урмас осторожно пускается в путь к источнику.

Все так же легонько шумит лес. В гуще зарослей попискивают синицы. Урмас пробирается вперед.

Неожиданно лес кончается, и он попадает в радостный мир солнечного сияния и голубого неба. И сразу же слышит поблизости чужие, злые голоса. На мгновение горло Урмаса сжимает знакомая судорога ужаса. Он превозмогает ее и торопливо начинает пробираться на звук голосов.