Евангелие от Крэга - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 42

— О древние боги, как ты можешь? Совсем не то. Но мне кажется, что если бы я была наследницей престола…

— Сэнни, девочка моя, венец — штука тяжелая, это тебе не офит. И давно у тебя такие мысли?

— Да где-то с середины пребывания на Тихри…

— Затяжной случай. Но давай его не рассматривать, а? Ты младшая, ненаследная, что весьма меня устраивает. И вообще, пора малышей кормить. Эй, по-Харрада, неси отпрысков!

Харр, застрявший у привратного теремка, страусиным галопом помчался к ним, неся на каждом плече по ненаследному отпрыску.

— Древние боги! — ужаснулась мать. — Да что ты с ними натворил?

— Мне почудилось — вы оба в восторге…

Рожицы малышей были обильно изукрашены зелеными причудливыми узорами сразу было видно, что незадачливый художник вместо кисточки использовал собственный палец.

— Всем мыться! — Сэнни выхватила у него размалеванных младенцев и исчезла, поскольку в качестве детской ванночки здесь приходилось пользоваться целым морем.

Юрг выразительно поглядел на менестреля и покрутил пальцем у виска:

— Краску-то где прихватил?

— А у рыбоньки-королевны. Она добренькая, даже если и заметит, так не настучит.

— Не настучит! А еще певец. И ворюга. И бабник. Веди себя прилично, рыцарь тихрианский, две брови, две ноги.

— Эт-то как?

— А так: не тяни, что понравилось, у ближнего своего.

— У дальнего фиг достанешь!

— И не клади глаз на чужих жен.

— Так ежели ейный муж, окромя глаза, ничего на нее не…

— Слушай, не вмешивайся во внутренние дела алэлова государства. У короля были свои соображения, когда он всех дочек чохом замуж выдавал — ему наследник был позарез нужен.

— Ага, и дождался! Да таких, как этот хмырь подковный, в колыбельке душить следует.

Вот тут Юрг был полностью с ним солидарен. Оставалось только дипломатично заметить:

— Возлюби ближнего, как самого себя.

— Да на хрена ему моя любовь — что он, сиробабый?

Юрг только рукой махнул — ну не давались ему нравоучительные беседы, хоть умри! И как он только будет Ю-юшу воспитывать…

Так что некоторое время спустя, задумчиво окуная сынулю в теплую до парной одури воду, он с каким-то недоумением признался жене:

— А я вот сейчас убедился, что вряд ли гожусь в воспитатели нашему подрастающему поколению. Не смог объяснить Харру простейшие нравственные принципы…

Мона Сэниа фыркнула:

— Тоже мне печаль! Нравственные принципы — не кашка, которую вкладывают в ротик. Их просто усваивают на примере ближайшего окружения. А если ты вдолбишь нашему гостю то, что ты называешь нравственными принципами, то он, вернувшись на Тихри, чего доброго поплатится за них жизнью.

— Если тебя ударили по правой щеке… Да, девочка моя, с такой моралью действительно и гробануться проще пареной репы. Но как же с Юшенькой быть совсем его не пестовать?

— Твое дело, муж мой, любовь моя — научить его драться, но до этого еще далеко. Так что пока покомандорствуй всласть…

— Ощущаю грусть в голосе!

— Еще бы — мы ни на шаг не продвинулись в наших звездных поисках. Если бы мы могли заглянуть сейчас в магическую колоду и вычислить, какие два созвездия пропали из нее после полетов Иссабаста и его предшественника, это значительно сузило бы круг поиска. Но для тех, кто держит колоду, не имея крэга на плечах, она — пачка белых картонок…

— Постой, Сэнни, семейство Пы верно крэгам, и колода карт у них несомненно имеется. Что, если он изобразит раскаявшегося?..

— А крэг? — Мона Сэниа вздохнула так, словно она действительно сожалела об отсутствии тех, кого чаще называли «пернатой нечистью».

— У нас же есть Кукушонок!

Юрг подпрыгнул в воде, как дельфин — глотнувший соленой влаги. Ю-ю отчаянно заверещал.

— Ты с ума сошел! Он же как член нашей семьи!

— Вот именно, поэтому на него можно положиться.

— Да, — нехотя согласилась принцесса, — на картине Оцмара были изображены и Кукушонок, и трехлетний Юшенька. Так что ничего с ними произойти не может.

— У тебя наконец-то прорезывается королевская мудрость… Чего не скажешь о Пы. Из всей дружины… Ишь, гогочут в соседней бухте — должно быть, Харра можжевеловыми вениками потчуют, это я их научил… Так вот, должен констатировать, что уважаемый Пыметсу — самый лихой рубака, каких я только встречал на своем веку. Махать мечом он мастер, но шевельнуть мозгой… Одним словом, достойный наследник верховного судьи.

— Ну это единственное, в чем можно быть уверенным.

— Ты серьезно? — изумился командор.

— Конечно. Судья — это, в сущности, просто палач. Если король кого-то приговаривает к смерти, то осужденный получает меч и неограниченное время на поединок. Но дело в том, что верховный судья — это боец, не знающий поражения. Он непобедим.

— Ха! А нельзя ли пригласить его на какую-нибудь нейтральную территорию для небольшого показательного матча?

— Не шути, муж мой, любовь моя. С самых Темных Времен эта семья наследует должность, от которой, честно говоря, дурно пахнет. Но ни в одной летописи не отмечено, чтобы верховный судья проиграл хотя бы один бой.

— Знаешь, мне как-то расхотелось делать ставку на Пы.

— Да? А сколько предположительных созвездий мы насчитали? И помножь на количество звезд. Планеты, конечно, не у каждой… Ой, погоди-ка, погоди… Только сейчас мне пришло в голову, что ведь Иссабаст примчался на таком потрепанном корабле, что ясно и младенцу: тут козыри, указавшие ему созвездие, были ночные. А его предшественник, побывавший на сказочной планете Шоео, был облагодетельствован светлыми, дневными картами. Понимаешь? Из двух созвездий, пропавших из колоды, мы безошибочно выберем нужное.

— Остановочка за немногим — как объяснить нашему дюжему молодцу, какую роль он должен сыграть, и добиться, чтобы он запомнил…

— Дорогой, ты забываешь о Кукушонке — уж он-то вспомнит все карты до единой!

— Но если остальные крэги подслушают его мысли…

— А Кукушонок скажет им только то, что мы отпускаем Пы из дружины и дарим ему крэга — нам-то он не нужен. Что же касается мыслей, то он научился их прятать еще в подземелье. Нам придется их обмануть, и в успехе предприятия я ничуть не сомневаюсь.

— Бр-р-р, Сэнни, и подумать-то страшно, если — неудача.

— Я выросла в королевской семье, где обман — это профессия.

— Стоп! Но он невольно выдаст наше местонахождение…

— Каким образом? Что мы — на Лютых островах, знает весь Джаспер. А вот представить зрительно Бирюзовый Дол, чтобы сюда перенестись через НИЧТО, будет невозможно — словами этого не передать; конечно, если крэг сядет кому-нибудь на плечи и внушит нужную картину… Но Кукушонок не способен на такое предательство.

— Дай-то бог. Ох, Сэнни, разонравилась мне эта авантюра?

— Если бы я не винила себя в гибели Светлячка, я и сама на это не решилась бы…

Два непрошенных облачка четко и одновременно накрыли обе ранние луны, и в наступившей темноте море засветилось. У подножия камня, на котором сидели Юрг и Сэнни, держа на коленях завернутых в белые ягнячьи шкурки малышей, толклись лиловатые фосфорические медузы, стремительными фонтанчиками холодных искр очерчивал свой путь припозднившийся дельфин, и ночная гагара, казалось, выуживала из ломких базальтовых вод не спящую рыбку, а крошечные слитки серебряного огня.

— Такого никогда не было, — прошептала принцесса, — мне кажется, это Алэл посылает нам знак, что оберегает нас…

XII. Сорочья свадьба

Пы вернулся на пятый день — мрачный, встрепанный.

— Папаня притомил, — коротко пояснил он. — Говорит: жиру я нагулял на принцессиных харчах.

Кукушонок, тоже какой-то невеселый, точно облинявший, молча снялся с его плеч и нырнул в ближайший кораблик. Пы тут же нахлобучил офит по самые уши. Юрг и Сэнни тревожно переглянулись и последовали за пернатым другом.

— Удача? — Сэнни не могла поверить в провал своей затеи.

— Полный крах, — прошептал он еле слышно. — Я никогда не задумывался над тем, как мы, крэги, общаемся друг с другом; так вот, мы слышим только те мысли, которые обращены к нам. Со мной же никто не хотел разговаривать. Мои бывшие собратья презирали меня еще сильнее, чем люди. До меня долетали только упреки в том, что я забыл свой долг — и по отношению к людям, и перед всеми крэгами…