Делла-Уэлла - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 66

Только теперь, когда их разделяли какие-нибудь пять шагов, стало видно, почему этот громадный крэг носил титул Венценосного: на том месте, где у его сородичей поднимался красный или белый хохолок, поблескивал пучок голубовато-алмазных игл, при сильном освещении, вероятно, сияющих радужным блеском.

— Так я вас слушаю, — корректно поторопил их пернатый венценосец.

— Хорошо, — сказала мона Сэниа. — Тогда ответь: зачем все это было нужно?

Крэг чуть-чуть наклонил голову и поглядел на нее с видимым сожалением:

— Из тебя, женщина, действительно получилась бы прекрасная королева твоего Джаспера, да. Мудрости любезна суть.

Мона Сэниа вдруг подумала, что здесь недостает старого рыцаря Рахихорда.

— Когда события на твоей планете приняли необратимый характер, продолжал крэг, — мы начали отрабатывать механизм ответного воздействия.

— Кто это — мы?

— Синклит прокураторов. Нам необходимо было лицо, которое, обладая несомненным авторитетом, подтвердило бы правомочность нашего пребывания на Джаспере.

— Зачем вам Джаспер, если вы располагаете, как я понимаю, неограниченным числом уже покоренных планет? — настаивала мона Сэниа.

— Ответ настолько очевиден, что ты могла бы и не спрашивать. Джасперяне единственные во Вселенной, кто владеет врожденным даром мгновенного перехода в любую другую точку мира. Я не говорю — иное пространство, ибо последнее не проверено. Так вот, упомянутым мною лицом оказалась ты, женщина. И я не жалею об этом, потому что моя долгая жизнь, признаюсь, достаточно однообразна, а ты — достойный противник на твоем уровне.

— Благодарю, Венценосный. Значит, играя на моих материнских чувствах, вы собирались заставить меня вернуть все на исходные позиции — как было до тех пор, пока мы не побывали близ Чакры Кентавра…

— Пока ты, нарушив запрет, не приблизилась к Чакре Кентавра, — поправил ее крэг. — Нет, не так. Мы решили на некоторое время переместить тебя желательно со спутниками — сюда на Тихри, дабы ты воочию убедилась в том, что, как и на Джаспере, объективно крэги приносят только добро. Вспомни о Черных Временах твоей планеты и признайся, что если бы не мы, то у поголовно ослепшего населения не было ни малейших шансов на выживание.

— И в память об этом подвиге вы ослепляли младенцев всех остальных поколений? — вставил Юрг.

Венценосный крэг немного помедлил, прежде чем дать ответ, в котором к интонациям неоспоримого превосходства примешивалась и изрядная толика горечи:

— Вы, люди, с потрясающей изобретательностью сочиняете небылицы, вера в которые обратно пропорциональна их правдоподобию. Неужели вы не понимаете, что только нам принадлежала бы заслуга полного избавления жителей целой планеты от вечной слепоты? И не требовалось бы несметной армии, которую мы были вынуждены содержать на Джаспере. Нас и так бы боготворили, и чем меньше крэгов обитало бы на Равнине Паладинов, тем безогляднее было бы это обожествление… Нет. Мы не подозревали о том, что все — хотя не проверено, все ли? — младенцы зрячи, и поэтому, на Синклите джасперианскому прокуратору было сурово… вы-го-во-рено.

По тому, как он произнес последнее слово, было очевидно, что мягкий термин, которым транслейтор перевел слова крэга, не соответствовал тягости наказания.

Но это всколыхнуло в душе командора недобрые воспоминания:

— А ваша расправа с Юхани — вместо меня?

— Ну, — небрежно бросил крэг, — один человек… Припомни, что на твоей планете делали солдаты с жителями целых городов, когда те не сдавались? А с миллионами ни в чем не повинных людей, которые только мыслили иначе, чем верховный властитель или правящий Синклит?

— Но вы же претендуете на роль милосердных богов!

— Отнюдь нет. Обожествляют нас по доброй воле те, кому в силу их уровня развития вообще необходимы боги. Вы же должны признать, что крэги, в сущности, ничем не отличаются от людей. И только.

— Разве люди способны на то, что здесь называется «проклятием анделиса»? — Мона Сэниа невольно поднесла руку к тому месту, где до сегодняшнего утра между бровей привычно тлела искорка боли.

Но сейчас эта боль исчезла.

— Проклятием? — переспросил крэг. — Если я не ошибаюсь, это называется «поцелуем анделиса». Ну, относительно этого спроси своего мужа, какие опыты ставились на его Земле с тотальным воздействием на психику человека. Видите ли, нам был необходим убедительный механизм защиты, чтобы противостоять попыткам подчинения крэгов. За примерами ходить недалеко — вспомни, женщина, судьбу покойного Оцмара.

— Но это же был ребенок, который просто хотел владеть сказочной птицей! воскликнула мона Сэниа, припомнив историю о недосягаемой синей птице, которую рассказывал ей Юрг в золотом подземелье их дворца на Джаспере. Разве можно было карать его за это так жестоко?

— Разве мы карали? — удивился крэг. — Мы подарили ему неукротимую силу свершений. Получив возможность управлять его талантом, помноженным на наше могущество, мы ожидали от него, что он начнет объединение соседних дорог под своей властью. Но, как это часто бывает, стратегические планы, намечаемые Синклитом, при тактической разработке рушатся из-за вмешательства посторонних сил. Ты знаешь, что сделали с мальчиком. Это не помешало бы ему стать успешным завоевателем и мудрым правителем всей Тихри, но… Такая малость — старый, выживший из ума фигляр, не способный ни на что другое, как сочинять заманчивые сказки…

— И перед любовью несчастного Оцмара вы оказались бессильны? — с каким-то горестным удовлетворением спросила мона Сэниа.

— Да, — сухо признался венценосный прокуратор Тихри. — Поэтому мы редко позволяем себе экспериментировать с конструированием эмоционального комплекса. Обычно мы используем уже существующее сильное чувство, как это было с тобой. Твоя любовь к сыну позволила нам провести тебя по дороге Оцмара, где уже без всякого нашего вмешательства тебя убеждали в том, что мы — единственные светочи на этой несчастной планете, обреченной на вечные скитания и непреодолимое убожество. Вы ведь знаете, что кочевники не способны на развитие высокой технологической культуры, не так ли?

— Но вы все-таки пытались отнять у меня любовь к моему мужу?

Мона Сэниа услышала в собственном голосе такую беспощадность, что ей пришлось убрать пальцы с рукоятки десинтора.

— Нет, — прозвучало в ответ. — Все было несколько иначе. Прокуратор Джаспера, застигнутый врасплох вашим побегом, был вынужден пойти на крайнюю меру — он приказал твоему крэгу пожертвовать собой. Бесконечно жаль, ведь это было прелестное создание… И неукротимое в своей ненависти к землянам. Вот почему он вложил, не колеблясь, в нанесенный тебе удар каплю собственной крови.

— Разве у крэгов есть кровь?

— Всего одна капля. Лишаясь ее, крэг обречен. Вот почему то, что здесь называют «поцелуем анделиса», явление крайне редкое. И если бы крылатое чудовище, привезенное вами из созвездия Кентавра, не ранило одного из моих собратьев, он никогда не решился бы нанести и твоему воину роковой для него удар.

— Так, значит, Скюз… — Мона Сэниа задохнулась.

— Да. Он, как и все твои спутники, почитал тебя не только как командира, но и как прекрасную, вожделенную женщину. Неистовство, заключенное в капле магической крови, сделало это чувство неукротимой страстью, помноженной на жажду могущества, — ведь каждый солдат мечтает стать, как это у вас называется… генералиссимусом. Другое дело — ты. Мы не смогли бы погасить твою любовь к землянину…

— Ну, спасибо и на этом, — вырвалось у Юрга.

— Но мы внушили тебе, что ты слишком безобразна, чтобы он сам продолжал любить тебя.

Юрг шумно вдохнул воздух, пропахший гарью, по мона Сэниа стиснула ему плечо.

— Потом, — быстро проговорила она.

— Таким образом, — как ни в чем не бывало продолжал крэг, — мы устранили твоего мужа, потому что вдвоем вы бы не удержались от того, чтобы начать наводить здесь разумный, с вашей точки зрения, порядок.

— А зачем вы привязали ко всему этому Таиру? Разве девочка…