Делла-Уэлла - Ларионова Ольга Николаевна - Страница 29

— Нет у нее горба, — возразил рыцарь, — это ее печаль пригибает. Жизнь была сладкая, ни трудов особых, ни дорог, сиди в своей Пустыни да орешки щелкай, благо на базаре все даром дают и ни о чем не спрашивают.

— Даже об анделисах? Она ведь их должна видеть по должности.

— Вот потому-то Вечной Чернавке нельзя задавать ни одного вопроса. Даже если она помирать станет. Закон. И войти к ней нельзя.

— Ну, мы пришли сюда именно за этим, — сухо возразила мона Сэниа. — Флейж — налево, Скюз — направо, обойти сад кругом. Может быть. Чернавка гуляет…

— И я! — подскочила Таира, уже успевшая натянуть штаны и сапоги. — Ноги затекают, ну честное слово…

— Ступай со Скюзом. Но бесшумно.

Они двинулись в обход сада, если только так можно было назвать кольцо пирамидальных сосен с кольчатыми бамбуковыми стволами. Они росли так часто, что между ними не пролез бы и вездесущий гуки-куки.

— Тропинка, — прошептала Таира. — А вот и воротца. Заглянем?

— У меня приказ… — юноша смотрел на нее влюбленными глазами, как, впрочем, почти все дружинники, но пока еще слово командора было сильнее каприза огненнокудрой чаровницы.

— Клянусь всеми побрякушками Джаспера, — девушка для большей убедительности схватилась за амулет с серебряными пылинками, — ты просто трусишь!

— Таира! — он перехватил ее руку — и в этот миг флакон отделился от резной втулочки, которая осталась на шнурке.

Серебристая пыль вылетела, стремительно увеличиваясь в объеме, снежным вихрем закрутилась вокруг девушки, превращаясь в маленький искрящийся смерч, и так же бесшумно растворилась, исчезая.

Но и девушки, стоявшей на тропинке, тоже не было.

— Комарье, что ли, в глазах мельтешит?

Ее голос прозвучал совсем рядом, может быть, слегка скрадываемый едва уловимым шелестом.

— Я не вижу тебя… — ошеломленно прошептал Скюз.

— Да ты что? Протяни руку — вот же я!

— Ты невидима!

— Я же сама себя вижу. Это, наверное, у тебя что-то с глазами, от переутомления. Дай-ка руку.

Он неуверенно протянул руку и наткнулся на холодную, покалывающую щетинку.

— Странно, — уже совсем другим голосом проговорила девушка, — между нами точно стенка, и ледяные иголочки колются…

Из-за деревьев показался запыхавшийся Флейж.

— А где наш рыжий чертенок? — спросил он, приближаясь и останавливаясь по другую сторону тропинки. Скюз только пожал плечами и продолжал оторопело глядеть на полуоткрытые воротца.

— Руки по швам, джентльмены, и не двигаться до моего возвращения, раздался оттуда такой знакомый голос. — Шевельнетесь — худо будет. Я теперь тоже сибилло!

Камешек на тропинке подпрыгнул и откатился в сторону. Шагов слышно не было.

Некоторое время они молчали, застыв по обе стороны от входа, как статуи Гога и Магога.

— Надо сообщить принцессе, — прошептал наконец Флейж. — Это что-то новенькое…

— Подождем, — еще тише отозвался Скюз. — Если она действительно невидимка, то лучшего для разведки не придумаешь.

— Что значит — действительно? Мы же оба ее не видели.

— Чернавка могла наслать на нас чары. Хотя… ты-то у меня перед глазами, как столб. Даже не просвечиваешь.

— Ну, слава древним богам, значит, хоть ты-то здоров!

Они перебрасывались словами через узенькую тропинку, напрягаясь все больше и больше от одной и той же мысли: если там что-нибудь случится, то как помочь невидимке? Но сразу за воротами начиналась плотная кустарниковая преграда, так что в середину Пустыни прямого хода не было. Не исключено, что там еще и маленький лабиринт.

Пока оба мысленно прикидывали, как в таком случае поднять корабль и подвесить его над столь плотно засаженным и, вероятно, застроенным массивом, воротца качнулись, торопливые шажки пролетели над тропинкой и замерли, предоставив место легкому, но хорошо слышному дыханию.

— Двинулись обратно, — скомандовал всегда чуточку капризный голос. Ничего там нет. И про детей не слыхали. Вот только как мне теперь снова обрести человеческий вид?

— А каким образом ты его потеряла? — поинтересовался Флейж.

— Открыла бутылочку со снежинками. Ну, которую кто-то из вас подарил…

— Закрой обратно! — крикнули хором оба джасперянина.

— Пожа…

Раздался тихий шелест, словно взлет снегового буранчика, и девушка с узеньким флакончиком в руке появилась под бамбуковой сосной, как привидение.

— Давайте в темпе на корабль! — сердито крикнула она.

— Да в чем дело? Ты же сказала, что там ничего нет.

— Ну, во-первых, там эта самая Чернавка, а во-вторых, теперь нам освободить папашу нашего Лоэнгрина — раз плюнуть.

— Лронга.

— Ну, Скюз, не придирайся! И вообще, кто меня будет транспортировать? Не пешком же идти! — Транспортировали оба.

— Ю-ю там нет, — лаконично доложила девушка. — Чернавка о белоголовом ребенке слыхом не слыхала. А теперь давайте быстренько в тюрьму, потому что — смотрите!..

Посмотреть было на что. Нельзя даже было определить, кто потрясен больше — джасперяне или тихриане.

— Ну, так кто со мной?

Пауза была естественной и продолжительной.

— Думайте быстрее, человек же за решеткой!

Мона Сэниа подошла к ней и спокойно сняла амулет с ее груди. Это не было королевским жестом — просто у ребенка появился и набирал силу синдром неудержимости, а на чужой планете это к добру не приводит.

— Кто из вас знаком с расположением темницы? — обратилась она к тихрианам.

— Сибилло где не побывало…

— А ты, рыцарь?

— Я только знаю, что она находится в соседнем городе. Это неблизко. Каравану — четыре перехода, а вот если шурушетра раздобыть, то, думаю, до угашения Невозможного Огня домчаться можно.

— Шурушетра мы спроворим! — как-то чересчур поспешно откликнулся сибилло. — Только он больше двоих не осилит, да и то придется выбирать, кто не больно мясист.

— Тогда выбор определен условиями: едут двое, сибилло и Ких, как самый легкий из нас. Сибилло, ты найдешь предлог, чтобы посетить темницу? Да? Прекрасно. Ких пойдет следом, невидимый. Ты только должен указать ему на отца нашего рыцаря и удалиться, остальное уже не твоя забота. Как только Ких отправит сюда старика, он так же незримо присоединится к тебе, и вы в тот же миг будете здесь.

— А скакун мой? Его ж на деньги не купишь!

— И скакуна доставим. Киху нужно только хорошенько запомнить окрестности тюрьмы. Городок небольшой?

— Раз темница есть, значит, изрядный. Ракушечником называется, камень такой белый, в нем колодцы долбить ладно.

— О колодцах потом, — нетерпеливо оборвала его принцесса.

Сибилло насупился:

— Так о темнице же…

Тогда на эту крошечную реплику никто не обратил внимания. Джасперяне преобразились: воскрес прежний дух блистательных и — главное — несущих исключительно добро рыцарских деяний, сопутствовавший им во время путешествия по мирам созвездия Костлявого Кентавра. Хроническое бессилие в поисках ненаследного принца словно пригибало их к земле, и теперь, получив возможность совершить акт милосердия, они воспрянули духом и телом.

Один сибилло сидел на пятках, как сыч.

— Досточтимый сибилло, — обратился к нему Флейж, — раз уж ты сам вызвался помочь рыцарю Лронгу, то соблаговоли поднять… то есть не позволишь ли перенести тебя на спину твоему многоногому скакуну? Я видел его с крыши дворца и сделаю это так же бережно, как перенес бы любимую девушку.

— Сибилло уже не помнит, как носят на руках девушек, — буркнул себе в усы шаман. — Сибилло обещало предоставить шурушетра, и только.

Ну, вот и первое препятствие — этот старый пень нашел время набивать себе цену.

— Ну, дедулечка, ну пожалуйста, — Таира опустилась на колени и обвила его плечи нежными совсем не по-детски руками. — Ты же у нас самый справедливый, самый всемогущий… — Вероятно, она владела тем врожденным даром уговора, которым обладает большинство земных женщин, когда результат важнее произносимых слов. — Я тебе подарю все свои бусы для твоей прекрасной бороды — хочешь? Я подарю тебе этот амулет, когда мы здесь все дела закончим, — не желаешь? Ах, желаешь. Чудненько. Ну, что еще тебе, старый ко… уважаемый аксакал? Если хочешь, я позволю тебе поносить себя на руках — я легонькая…