Чайная - Шэ Лао - Страница 10

Мин. Что поделаешь? В наши дни больше всего людей именно в тюрьмах. Какие там банкеты? Я даже утварь всю продал.

Входит Фан Лю со свитками картин.

Мин. Уважаемый Лю! Как там моя кухонная утварь? Мне деньги нужны.

Фан. Мин Шифу, купи лучше картину!

Мин. Зачем она мне?

Фан. Да ты посмотри, что за картина! «Шесть великих отшельников». Дун Жомэй рисовал.

Мин. Небо хорошо нарисовано, только голод им не утолишь!

Фан. Он плакал, когда отдавал мне картину!

Mин. Я тоже плакал, когда отдавал тебе свою кухонную утварь. х

Фан. Кто плачет, тот ест тушеное мясо! Иначе зачем бы мне хлопотать? Поставь себя на мое место. Думаешь, можно прокормиться игрой на барабане?

Мин. Уважаемый Лю, должна же быть совесть у человека, как можно так со старым приятелем?

Фан. Стоит ли говорить о паре каких-то побрякушек! Не вспоминай больше об этом. Иначе подумаю, что ты ничего не смыслишь в дружбе.

Входит Чэ Дандан, позвякивая двумя серебряными юанями.

Дандан. Кто купит два юаня? Наставник, не желаете ли?

Сяо Тан молчит. Входят Пансы и Чуньмэй. Пансы богато одета, вся в драгоценностях. Следом за ней идет Лао Ян, торговец всякой всячиной.

Сяо Тан. Государыня! Фан Лю. Государыня! Пансы. Наставник!

Сяо Тан. Як вашим услугам, государыня! (Усаживает Пансы, наливает ей чаю.)

Пансы (увидев, что Чэ Дандан направляется к двери). Дандан! Подожди минутку!

Дандан. Да, государыня.

Лао Ян (раскрывает короб с товарами). Государыня, взгляните!

Пансы. Спой-ка мне свою песенку, уж очень она мне нравится!

Лао Ян. Американские иголочки и ниточки, таблеточки! Помада, крем, чулочки из нейлона. Хоть мал мой короб, есть в нем все, что для души угодно! Вот только бомбы атомной с собой не прихватил!

Пансы. Ха-ха-ха! (Берет пару чулок.) Чуньмэй, держи! Дандан, рассчитайся с Лао Яном.

Дандан. Государыня! Помилуйте!

Пансы. А кто ссудил тебе деньги? Проценты идут? Сколько ты мне задолжал! Наставник, проверь-ка!

Сяо Тан. Сейчас!

Дандан. Не затрудняй себя, наставник, я рассчитаюсь с Лао Яном.

Лао Ян. Государыня, пожалейте. Ведь он не отдаст.

Пансы. Не посмеет! Я не позволю!

Лао Ян. Угу! (Обращаясь ко всем.) Кому еще что нужно? (Поет.) Американские иголочки…

Пансы. Хватит! Иди!

Лао Ян. Да-да! Американские иголочки и ниточки, болваном буду, если не уйду! Пошли, Дандан! (Уходит вместе с Данданом.)

Фан (подходит). Госпожа, мне удалось раздобыть жертвенную утварь с голубой эмалью, вещь старинная, но недорогая. На алтаре будет, выглядеть очень красиво! Хотите взглянуть?

Пансы. Покажи императору!

Фан. Слушаюсь! Его величество скоро взойдет на престол! Заранее вас поздравляю! Я мигом сбегаю за жертвенной утварью и отнесу ее в храм. Государыня! Замолвите за меня словечко, вовек не забуду.

Мин. Уважаемый Лю, а как с моим делом?

Фан. Пригляди-ка пока за моими картинами! (Уходит.)

Мин. Стой! Надул меня, денег за утварь не отдаешь, но у меня еще остался кухонный нож! (Убегает.)

Пансы. Хозяин, матушка Кан здесь? Попроси ее выйти!

Сяо Тан. Сейчас сбегаю. Матушка Кан, выйдите на минутку.

Ван. Что случилось?

Сяо Тан. Произошли важные события в императорском дворце!

Появляется Кан Шуньцзы.

Шyньцзы. Зачем пожаловала?

Пансы (идет навстречу). Матушка, я жена вашего четвертого племянника, пришла повидать вас. Присаживайтесь. (Усаживает Кан Шуньцзы.) s

Шуньцзы. Жена четвертого племянника?

Пансы. Да! Когда вы ушли из дома Пана, я не была еще его женой.

Шуньцзы. Яс Панами не знаюсь! Зачем я вам понадобилась?

Пансы. Ваш четвертый племянник Хайшунь – главный настоятель храма трех императоров. Он – двоюродный брат начальника управления Шэня, занимает важный пост в партии гоминьдан и скоро будет императором. Вы не рады?

Шуньцзы. Императором?

Пайсы. Да! Императорское одеяние уже готово. Он взойдет на престол в Сишане.

Шуньцзы. Вы хотите поднять мятеж?

Сяо Тан. Госпожа Кан, район Сишань занимает Восьмая армия. Пан Хайшунь взойдет на престол и уничтожит ее. Разве в Нанкине будут против?

Пансы. С Хайшунем все в порядке; правда, последнее время он начал попивать да волочиться за бабами. Уже сменил несколько жен.

Сяо Тан. Государыня, во дворцовых покоях проживало семьдесят две наложницы! Это можно проверить по книгам.

Пансы. Был бы ты государыней, понял бы мои обиды! Я вот что думаю: будь вы со мной заодно, почтенная госпожа, я звала бы вас матушкой-государыней, и вдвоем мы справились бы с ним. Хорошо я придумала? Верно? Пойдемте со мной, почтенная госпожа, у вас будет все, что пожелаете!

Шуньцзы. А если я не пойду с тобой?

Пансы. Не пойдете?

Сяо Тан. Пусть почтенная госпожа подумает, пусть подумает!

Шуньцзы. И думать не стану! Нечего мне водиться с Панами. Пусть четвертая невестка будет императрицей, а я так и останусь простой старухой, горе до конца дней своих мыкать! Что глаза на меня таращишь? Застращать хочешь? Не застращаешь! Уж сколько лет, как я ушла от вас, – посмелела! Сама могу на кого хочешь таращиться. (Поднимается, идет.)

Сяо Тан. Почтенная госпожа! Почтенная госпожа!

Шуньцзы (останавливается, поворачивается к Сяо Тану). А ты, парень, оставь эту затею! Не гни спину! Попробуй честным трудом зарабатывать. (Уходит.)

Пансы (срывает зло на Ван Лифа). Хозяин, подойди-ка ко мне! Попробуй уговорить старуху! Уговоришь – получишь мешок белой муки, не уговоришь – разнесу к чертовой матери всю твою чайную. Наставник, пошли!

Сяо Тан. Хозяин, я вечером зайду узнать, согласилась старуха или не согласилась.

Ван. А если я умру до вечера?

Пансы. Тьфу! Туда тебе и дорога! (Уходит вместе с Сяо Таном и Чуньмзй.)

Ван. Ну и дела!

Цзоу. Скажи, брат, что это за пьеса?

Вэй. У меня в памяти их более двухсот, а этой что-то не припомню. Не знаешь, откуда она родом, эта баба?

Цзоу. Как не знать! Ведь это дочь Дун Батяня, она в свое время неизвестно от кого родила… впрочем, ладно, неблагородно вдаваться в подробности.

Возвращается Ван Дашуань.

Ван. Побудь здесь, сын, а я отлучусь. Мне надо по ^одному делу посоветоваться.

Сяо Дэ (громко кричит). Открывай! (Входит.) Дашуань, завари чаю покрепче. Я при деньгах! (Вынимает четыре серебряных юаня, раскладывает). Посчитаем! Один истратил, четыре осталось; пять мао за одного, скольких я отлупил?

Дашуань. Десятерых!

Сяо Д э (считает по пальцам). Правильно! Позавчера четырех, вчера шестерых, ровно десять! Дашуань, брат, возьми! Нет денег – задаром пью чай, есть – плачу! Бери! (Дует на один юань, потом прикладывает к уху, слушает.) Этот хорош, один двух стоит, держи!

Дашуань (не берет). За что же это тебе платят? Да еще серебром! Его теперь и не увидишь! Сяо Д э. А я подался учиться!

Дашуань. Учиться? Ты ведь в грамоте ничего не смыслишь! Чему же ты учишься?

Сяо Д э (берет чайник со стола, пьет прямо из носика и тихо говорит). Горком гоминьдана послал меня в Институт государства и права. Вот это, скажу тебе, работенка. Никогда такой не было. Одно удовольствие! Куда лучше, чем на Тяньцяо! За каждого студента – пять мао серебром! Скольких я вчера отлупил?

Дашуань. Шестерых!

Сяо Д э. Точно! И среди них двух девиц. Пересчитал я им ребрышки! Ты потрогай, какие у меня мускулы! (Протягивает руку.) Прямо железные. Вот и говорю, молотить эту братию такими руками – одно удовольствие.

Дашуань. И что, совсем смирные?. Ты их бьешь, а они терпят?

Сяо Д э. А я только смирных бью. Я не дурак!

Дашуань. Послушай, Сяо Дэ! Нехорошо бить людей.

Сяо Д э. Ну, это как сказать! Я хоть кулаками работаю! А учитель, который преподает историю гоминьдана, как приходит на занятия, сразу кладет на стол пистолет.