Девочка из страны кошмаров - Марушкин Павел Олегович - Страница 79

Город, точно сошедший с иллюстрации к какой-нибудь детской книжке, в первые мгновения поражал своей тишиной и безмятежностью; но уже через пару секунд глаз замечал подвох. Здесь не было ничего настоящего: не слишком тщательно выполненные декорации изображали улицы и дома, и даже небо представляло собой огромный кусок холста с намалеванным на нем солнцем и облаками. Стоило заглянуть за фасад, как взгляду открывалась пыльная фанера, проволока и грубые, занозистые, наспех сколоченные доски. Повсюду застыли манекены, вернее — огромные, в человеческий рост марионетки: мужчины, женщины, дети… Ближайшие выглядели почти неотличимыми от людей: лишь полная неподвижность выдавала их искусственное происхождение. Но чем дальше углублялась Кларисса в этот странный театральный мирок, тем меньше оставалось сходства: парикам из конского волоса пришло на смену мочало, вместо стеклянных глаз на лицах поблескивали пуговицы, и сами куклы становились все более гротескными и бесформенными, точно набитые соломой чучела. Тафту и бархат сменила раскрашенная гуашью мешковина. Ведущие от рук и ног марионеток нити сходились к окошку колокольни. Изящной островерхой башенки на самом деле не существовало — она была нарисована на заднике декорации, но окно было настоящим. Осторожно отогнув холст, Кларисса заглянула за изнанку: пыльный горбыль, леса в несколько ярусов… В темноту уводила веревочная лесенка. Осторожно цепляясь за перекладины, она поднялась наверх — и очутилась в крохотной грязной каморке. Отсюда весь городок был виден как на ладони. На полу, спиной к ней, сидел маленький светловолосый мальчик. Время от времени он бессмысленно трогал одну из нитей — и тогда какая-нибудь марионетка внизу на миг приходила в движение.

— Ты что тут делаешь?! — строго спросила Кларисса.

Эффект сказанного превзошел все ее ожидания: мальчишка вскочил, словно подброшенный невидимой пружиной, и обратил к вошедшей искаженное ужасом лицо.

— Не-е-ет!!! — протяжно завизжал он. — Тебя здесь не-е-ет!!!

— Но я здесь, как видишь!

— Не-е-ет!!! Ты ненастоящая!!! Вы все ненастоящие!!! Настоящий только я-а-а!!! — продолжал визжать мальчишка; маленькое личико побагровело от натуги — и тогда Кларисса шагнула к нему, от души размахнулась и влепила пощечину. Крикун ошеломленно замолк, из глаз его брызнули слезы — а в следующий миг, проскочив мимо девочки, он с обезьяньей ловкостью соскользнул вниз и исчез среди декораций. Кларисса озадаченно потрогала нити, зачем-то собрала их в пучок. Тонкие, словно рыболовные лески, они едва заметно вибрировали от прикосновений; ощущение было неожиданно приятное, даже сладостное — но одновременно отталкивающее… «Это что-то очень важное; не знаю почему, я просто чувствую это», — подумала девочка. Внезапно окружающее померкло. Она пережила краткий момент полной потерянности — и с несказанным облегчением ощутила под ногами уличную брусчатку.

Она по-прежнему была в нескольких шагах позади господина Эгре; но что гораздо важнее — Кларисса ясно ощущала связующие их нити: незримые, но абсолютно реальные. Она подняла руку, поправляя волосы, — и идущий впереди механически повторил этот жест… У Клариссы перехватило дыхание. «Интересно, могу ли я…» Ответ пришел еще до того, как она сформулировала вопрос, — да, это возможно. Тонкие пальцы девочки пришли в движение, перебирая струны души, невероятным наитием отыскивая среди них нужные… «А вот теперь, господин Эгре, мне придется стать по-настоящему плохой!»

— Дядя Эгре, подождите, у меня шнурок развязался! — попросила малышка.

— Давай я тебе помогу, — Франто Эгре наклонился…

На шелковую перчатку упала маленькая темная капля.

Пару секунд он недоуменно смотрел на нее, потом поднял взгляд. Лотта улыбалась; а под подбородком у нее зияла еще одна улыбка — широкая щель, прямо на глазах обрастающая бахромой кровяных струек.

— Что-то не так, дядя Эгре? — Малышка испуганно глядела на его искаженный лик.

Почему вы на меня так смотрите? Ведь я ваша дочь… И вы знаете, что это значит. Вы помните остальных своих дочерей, господин Эгре?

С хриплым воплем маньяк оттолкнул девочку и бросился прочь, на ходу сдирая заляпанные кровью перчатки. Редкие прохожие изумленно оборачивались ему вслед.

Через два квартала господин Эгре перешел на шаг. Сердце колотилось в груди, словно у загнанной лошади; лицо стало мокрым от пота.

— Все в порядке. Все в порядке. Это просто… Моя голова, все дело в ней. Нужен покой, хотя бы несколько дней абсолютного покоя и безмятежности… А сейчас я должен вернуться и попросить прощения у малышки… Придумать что-нибудь…

Мимо прошла девочка, удивительно похожая на… Нет. Не думать об этом… Не думать!!! Это бред. Успокоиться… Еще две детские фигурки показались впереди… Господи, да почему они так смотрят на меня! И что с лицом у той, которая справа, почему оно такое одутловатое, что это — базедова болезнь? Прямо… Прямо как у удавленницы… Все новые и новые девочки выступали из сумерек.

Сегодня у нас праздник, господин Эгре; новый день рождения. И мы все собрались, чтобы отпраздновать его вместе с вами. Все собрались, вы ведь помните всех своих дочерей?

…Лица, тронутые тлением, с полными земли ртами… Синие лица задушенных, выпученные неподвижные глаза в сеточке полопавшихся сосудов… Бледные лица утопленных в море, с присосавшимися ко лбу и щекам ракушками…

Он побежал. Хотелось кричать — нет, орать во всю глотку, чтобы хоть так выдавить наружу переполнявший его ужас; но с голосовыми связками что-то произошло, из горла вырывался лишь сиплый писк. Центральные кварталы скоро остались позади, он очутился в районе мануфактур. По обеим сторонам улицы тянулись высокие кирпичные заборы: не скрыться… Он свернул в первый попавшийся проулок. Дом без дверей, с выбитыми окнами — должно быть, под снос; где и прятаться, как не здесь… Вот она, спасительная тьма.

Мало-помалу дыхание восстанавливалось. Откуда-то издалека доносилось цоканье копыт, но поблизости ни шороха, ни звука… Отлепившись от стены, он сделал шаг к дверному проему — и оказался лицом к лицу с маленькой детской фигуркой. Пустые глаза покойницы смотрели прямо в душу…

Истерически смеясь, он схватил голову девочки двумя руками и крутанул — резко и сильно, с коротким злым хрустом, ощутив на мгновение сальную холодность мертвой кожи…

— Вот так, маленькая дохлая дрянь!!!

Тело рухнуло наземь, полежало немного и начало вставать — неловкими, угловатыми движениями…

Он бросился в темноту, споткнулся, больно ударившись обо что-то коленкой, нащупал перила невидимой лестницы и побежал наверх, подобно загнанной крысе — выше, выше, покуда не кончились ступеньки… Дочери Эгре следовали за своим безумным погубителем. Тот шаг за шагом отступал, прогнившие доски глухо поскрипывали под каблуками модных штиблет.

Ну же, еще чуть-чуть…

Господин Эгре внезапно ощутил сзади пустоту. Он взмахнул руками, силясь удержаться, — и с коротким воплем ринулся вниз.

Кларисса прислушалась. Внутри дома царила мертвая тишина. Она осторожно заглянула сквозь оконный проем. Внутрь падали яркие отсветы электрических фонарей — этого было достаточно, чтобы разглядеть все. Господин Эгре умирал. Он упал с высоты третьего этажа на торчащие обломки досок, и длинная щепка проткнула его насквозь, выставив острый конец наружу. Красивый модный плащ на груди весь потемнел от крови. Сейчас Эгре не выглядел ни страшным, ни безумным; просто человеком, которому очень больно, — и Кларисса вдруг поняла, что не чувствует к нему ничего, кроме брезгливой жалости. Умирающий медленно поднял веки; взгляды их встретились.

— Ты есть зло! — чуть слышно прохрипел маньяк; в уголках его губ лопались кровавые пузыри.

«Неужели? А что же такое вы сами, господин Эгре?» — хотела спросить Кларисса, но тут взгляд лежащего остекленел и застыл. Человека, для которого существовали лишь его собственные желания, не стало. Все было кончено.