Блюз «100 рентген» - Молокин Алексей Валентинович - Страница 22

Женщина села напротив Лешки, подняла на него глаза, и сталкеру стало не по себе, словно в колодец «пси» заглянул. Чужого в ее взгляде было столько, что куда там какому-нибудь снорку или полтергейсту.

— Зачем ты пришел? — спросила она незнакомым голосом. — Уходи, сталкер, нечего тебе здесь делать. Свободен.

Звонарь молчал, потом, глупо улыбаясь, выдавил:

— Да мы вроде как того… женаты…

— Да уж, женаты. — Совершенно незнакомая женщина смотрела на него с какой-то усталой ненавистью. — Цирк вы устроили с женитьбой, а не свадьбу, потешились, называется. Дети вы тут все, злые, глупые романтические дети-убийцы. А детям не полагается жениться и тем более заводить собственных детей.

— Тебе Валентин подарок передал, — сказал Звонарь, понимая, что пора уходить, и протянул Катерине артефакт.

Она повертела сверкающее чудо в руках, пожала плечами и положила на стол.

«Надо только захотеть», — вспомнил Лешка. Значит, не захотела, потому что ничего не произошло.

— Ты остаешься с Доктором? — спросил он. — Здесь, на Большом Болоте?

— Остаюсь, — ответила женщина. — Он здесь единственный взрослый мужчина, он занят настоящим делом, а вы — в бирюльки играете. И доиграетесь в конце концов. — Потом помолчала и добавила: — Ты его видел?

— Видел, — ответил Лешка. — Он наш сын и он тебя любит.

И тут Катерина заговорила, захлебываясь, торопясь, невнятно, она говорила, что ребенок должен быть маленьким столько, сколько ему от природы положено, что ребенок должен расти, а родители стареть, и что если все по-другому, то это неправильно, потом она заплакала и затихла. Звонарь осторожно обнял ее, понимая, что это уже ничего не значит. Ничего.

— Ты меня обманул, — всхлипывала она, — обманул…

— Может, тебе все-таки вернуться? — мягко спросил он. — Валентин обещал, что ты все забудешь. А еще он сказал, что найдет тебя там, снаружи. Он собрался уходить из Зоны.

Катерина только головой замотала. Потом резко отстранилась и жестко сказала:

— Тебе пора идти. Скоро вернется хозяин, и вы все старательно будете делать вид, что ничего не случилось, и пить водку. А я так не хочу. Я хочу, чтобы ты понимал — случилось. Меня у тебя нет. Уходи.

Звонарь вышел на крыльцо. На ступеньках сидел Ведьмак и курил.

— Ты же бросил? — удивился Звонарь.

— А я и бросил, вот смотри, — ответил Ведьмак и действительно выбросил сигарету. — Ну что, пойдем, что ли?

Они успели отойти от дома Доктора метров на сто, когда на крыльце появилась женщина. На ней был знакомый оранжевый комбинезон, перепоясанный подсумками, за плечами кургузая FN2000 с подствольником.

— Подождите, — издалека крикнула она.

Сталкеры остановились.

— Вы ведь провожать его идете, — подойдя к ним, сказала Катерина. — Я пойду с вами. Все-таки сын.

И пошла рядом, сухая, жилистая женщина неопределенного возраста, решительная и жесткая, совсем не похожая на прежнюю девочку с Кордона, так что Лешке было даже не больно, а просто неуютно, словно сгусток абсолютной чуждости маячил у плеча. И поэтому он старался на нее не смотреть, но все равно все время чувствовал, что она рядом. Так молча они дошли до линзы и вышли из Болота к знакомой насыпи.

12

Они нашли Валентина в бункере Сидоровича. Старый барыга открыл запертую дверь и с порога пожаловался:

— Ну и сынок у тебя, Звонарь, на него не угодишь. Оружие ему, видите ли, не требуется, патроны тоже. Комбинезон «Заря» или даже «Берилл» его не устраивает, фасон, значит, не тот. А того, чего ему надо, у меня и нет. Не пользуется такой товар спросом в здешних краях, вот и не держу.

— А что ему надо? — спросил Звонарь.

— А то, в чем люди в большом мире ходят. Нормальные люди, — проворчал Сидорович. — Он, видите ли, туда погостить собрался, вот и требует соответствующий прикид.

Звонарь подумал, что совершенно не представляет, как сейчас одеваются нормальные люди там, вне Зоны, в Большом мире. Это было так давно, что напрочь забылось, словно никогда и не было. Потом вспомнил студенческие годы и сказал:

— Найди ему какие-нибудь джинсы, свитер и кожаную куртку. А на ноги и берцы сойдут. У тебя же где-то была миротворческая обувка, вот ее и давай.

И спустился за торговцем вниз, в бункер. Ведьмак с Катериной остались снаружи, Ведьмак — потому что нечего ему там было делать, а Катерина… Катерина, похоже, просто боялась увидеть рано повзрослевшего сына. Боялась, что увидит чужого.

Валентин стоял посреди бункера в одних трусах. За несколько суток, прошедших с их последней встречи, он сильно изменился. Теперь это был мускулистый поджарый юноша с длинными, схваченными ремешком, как у хиппи, рыжеватыми волосами и ясными сине-серыми глазами на узком породистом лице.

— Привет, пап, — поздоровался он. — Видишь, я уже совсем вырос, так что пора уходить. Вот только одежду подходящую подберу и пойду. — И добавил, словно извиняясь: — Пора мне, пап, вот такие дела.

Сидорович вынырнул из глубин бункера с кучей тряпок и высокими армейскими ботинками на липучках.

— Меряй, — пропыхтел он, вываливая одежду на прилавок. — Повезло тебе, что у старого Сидоровича все есть, даже то, о чем он сам не знает.

— Как ты намерен отсюда выбраться? — спросил Лешка. — Зона оцеплена, следовая полоса, спираль Бруно, собаки и солдаты, пулеметчики на вышках, а где дороги или хотя бы направления, там еще броне-заслоны. Плюс миротворческие войска. Полоса отчуждения шириной километра три, не меньше. Или вы с Сидоровичем уже все решили?

— Ничего мы не решили, — вмешался Сидорович. — Конечно, пройти можно, иначе чего ради я бы тут торговал, только каждый проход надо готовить. Время подходящее выбрать, место, опять же. Кому надо — заплатить, кого надо — припугнуть или просто пристрелить. Непростое это дело, недешевое и небыстрое. Я ему говорил, только твой сынок и слушать меня не захотел. Видишь, говорит, дядя Сидорович, дорога? Она ведет наружу, правильно? Ну и что, отвечаю я, мало ли что куда ведет. Ты по этой дороге и трех шагов не сделаешь, потому что во-он там майор Зазыкин со своими срочниками и крупнокалиберными пулеметами и двумя БМП, он тебя за просто так наружу не пропустит. Но с майором ладно, с ним еще договориться можно, только за майором Зазыкиным находится база военных сталкеров, там сплошь контрактники-профессионалы, спецназ Зоны, с ними хрен договоришься, хотя если хрен большой, то тоже можно. А вот за ними миротворцы из Албании, это и вовсе звери, похуже мутантов, только с «монолитовцами» и можно сравнить. А он мне — это, говорит, ничего, что профессионалы, с профессионалами даже проще, они знают, на что идут. Так что ты за меня не беспокойся, пройду как-нибудь. И знаешь, Звонарь, я почему-то поверил, что пройдет. Настолько поверил, что даже попросил Зазыкина с его бойцами до смерти не убивать, дела у меня со здешним блокпостом, понимаешь?

— А он? — Звонарь с удовольствием смотрел на сына. Эх, какой сталкер бы из него получился, да, видно, не судьба. А какая судьба уготована «сталкеру наоборот» — трудно сказать. Никто ведь не пробовал, потому что раньше в Зоне никто не рождался и наружу за хабаром не хаживал.

— А он сказал, что постарается, но не обещает.

Валентин тем временем облачился в новенькие джинсы, футболку с изображением не то кровососа, не то какого-то рок-идола и толстую кожаную куртку-косуху.

— Может, хоть бронежилет под куртку подденешь? — безнадежно спросил Сидорович.

Валентин помотал головой и закинул за плечи вещмешок. В мешке что-то круглилось, словно там были яблоки. Только не яблоки там были, чутьем матерого сталкера Звонарь чуял, что там были артефакты. Снарядился сынок по-своему, и, видимо, неплохо.

— Ах да, чуть не забыл. — Валентин неожиданно засмеялся и лихо вывалил содержимое мешка прямо на стойку перед ошеломленным торговцем. — Это вам за все хорошее.

Сидорович обалдело глядел на рассыпавшиеся по обитой оцинкованным железом стойке «каменные цветки», «кристаллы», «ломти», «золотые рыбки», «пузыри» и «брызги», бледная рожа торговца понемногу наливалась красным. Потом он сорванным голосом сказал: «В расчете», пробормотал что-то насчет неограниченного кредита как для Валентина, так и для всей его родни до двенадцатого колена включительно, и принялся трясущимися руками убирать нечаянно свалившееся на него богатство в сейф.