Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Рассказы для серьезных детей и несерьезных взрослых - Тополь Эдуард Владимирович - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

В общем, очень я с тех пор ослов уважаю и вам советую.

А теперь пора вас познакомить с моим другом Йалкой — музыкальным ослом. Ведь вот уж чего я никогда не думал — это что ослы бывают с музыкальным слухом. Но слушайте.

Случилось так, что однажды мне нужно было из одного лагеря гляциологов попасть в другой лагерь. Потому что эти ученые-гляциологи поставили свои палатки по всему огромному леднику Медвежий и изучали этот ледник в разных местах — где он тает, а где не тает, сколько за день с него стаивает миллиметров и сколько за ночь новых миллиметров льда нарастает и какой толщины лед в одном месте, а какой он толщины в другом месте, ну и так далее. Много у них было работы, лазали они по этому леднику, как муравьи по белой скатерти, а мы всю их работу для кино снимали. И вот мне нужно было добраться от одних ученых к другим — через три горы, две пропасти и одну речку. И я решил так: зачем это я пешком пойду, когда вот на лужайке наши ослы пасутся, травку щиплют и от комаров хвостами отмахиваются. Сяду-ка я лучше на осла, как, я видел, в Фергане люди ездят, и поеду себе.

Сказано — сделано. Взял я в руки какую-то сухую ветку, которая под ногами валялась, подошел к первому попавшемуся, самому ближнему ослу, сел ему на спину и говорю:

— Ялла! Чу! — С Богом, мол! Поехали!

И что вы думаете? Повез меня осел, но, правда, не совсем в ту сторону, куда мне надо было. Но для чего у меня ветка в руках? Я его — раз по левому уху, мол, поворачивай направо, он и повернул и повез меня, куда мне надо — на запад, к пику Победы. Солнце светит, горы вокруг нас сияют снежными вершинами, где-то неподалеку журчит горная речка, и от всего этого настроение у меня стало просто замечательное. Осел меня везет, солнце меня греет, кинооператор для меня кино снимает. Что еще нужно для полного счастья? И такое у меня стало замечательное настроение, что я вдруг взял и запел! Честное слово, запел в полный голос!

Тут я должен признаться, что петь я совершенно не умею. Нет у меня никакого музыкального слуха, даже ни на йоту. Почему так бывает, я не знаю, но вот у моей племянницы Аси, которая живет в Израиле и играет на скрипке, — у нее абсолютный музыкальный слух, а у меня никакого слуха нет и никогда не было. Поэтому петь я всегда стесняюсь, только, бывало, рот открою — мне тут же любой встречный-поперечный говорил: «Ну ты даешь! Тебе что, медведь на ухо наступил?» В общем, не давали мне петь. А тут, в горах, никого в округе на сто километров, пой себе — кто тебя слышит? Горы, солнце и осел. Вот я и запел то, что само запелось:

— Солнце светит в вышине надо мной!

Горы сияют снежными вершинами!

Горная речка журчит подо мно-ой!

Еду я на осле-е-е!

Как хорошо мне на свете жить!

Умный осел везет меня вперед!

Кинооператор снимает мне кино!

Что еще нужно для счастья?

Еду я на осле-е!

Вот такая замечательная песня сама собой у меня сочинялась, как у какого-нибудь акына Джамбула, и я пел ее в полный голос и никого не стеснялся. Еду я на осле и пою себе! Красота! А потом устал петь и замолчал. Думаю, что бы еще такое сочинить замечательное? И вдруг мой осел — раз и останавливается и на землю ложится. Да что же это такое, думаю, осел вроде совершенно здоровый, с чего он вдруг вздумал привал устраивать? А ну-ка вставай, говорю! Нечего валяться! Вставай, кому сказано?!

А он ни в какую, лежит себе, и все. Стал я его веткой по бокам хлестать, тяну его за уши — не помогает, за хвост его дергаю, пробую поднять — никакого впечатления! Лежит себе, и все. Упрямый!

Ну? Что мне делать? Бросить его тут и дальше пешком идти? Не могу, ведь осел не мой, государственный, спросят у меня: ты куда осла дел? Что я скажу? Назад с ним возвращаться, так он и назад не идет, лежит себе, и все. Ну? Что бы вы на моем месте сделали?

А я вот что сделал. Я себе лег рядом с ним и думаю: посмотрим, кто кого перележит! В конце концов, я ведь тоже упрямый. Особенно если перележать кого-то надо, это я — пожалуйста. Я однажды в Одессе десять суток спал без передышки, но это уже другая история. А тут я лег рядом с ослом, полежал немножко и запел:

— Солнце светит в вышине надо мной!

Горы сияют снежными вершинами!

Горная речка журчит подо мной!

Я лежу рядом с ослом!

И вдруг — как только я запел эту песню — мой осел встал и пошел вперед, еле я успел вскочить ему на спину. И от радости, что он меня дальше везет, я продолжал петь:

— Как хорошо мне на свете жить!

Умный осел везет меня вперед!

Кинооператор снимает мне кино!

Что еще нужно для счастья?

Тут я остановился, чтобы подумать: что же еще действительно нужно для полного счастья и про что мне еще спеть? Но стоило мне перестать петь, мой осел опять стал на месте как вкопанный и уже собирался ложиться на землю, даже передние ноги подогнул, чтобы лечь, но я снова запел:

— Ой, как хорошо мне на свете жить!

Все у меня есть для полного счастья!

Даже ученые изучают ледники,

Чтобы я мог снимать их в кино

И ездить по горам на умном осле,

Для которого надо петь без остановки,

Иначе он на землю ложится!

Вот и еду я на осле-е!

Да, дорогие мои, мой осел оказался самым музыкальным существом на всем белом свете! Потому что никто не мог выдержать мое пение, даже моя любимая племянница Ася морщила свой нос, когда я начинал при ней петь что-нибудь, а тут, на Памире, высоко-высоко в горах, я встретил осла, который не только полюбил мое пение, но еще и так меня заслушался, что вез меня без остановки — лишь бы я ему пел. А стоило мне замолчать на минуту, он тут же останавливался и готовился лежачую забастовку устраивать. Поэтому пришлось мне петь ему в тот день без передышки! Представляете, сколько я ему пел — три горы мы переехали, две пропасти и одну речку. Целый день я ему пел, охрип даже! К вечеру приехали мы в лагерь гляциологов, а я уже шепотом пою и еле на ногах держусь от усталости. Вот, оказывается, как можно от пения устать!

А гляциологи мне говорят: ты, говорят, почему от усталости шатаешься, ты же не пешком шел, а на осле ехал? А я им шепотом и говорю: лучше бы я, говорю, пешком шел, я бы меньше устал. А про то, что я пел всю дорогу для своего осла, я им не сказал, конечно, постеснялся, и ушел спать в палатку.

Утром просыпаюсь, выглядываю из палатки, смотрю — мой осел стоит рядышком, травку щиплет и косит на меня своим большим, как чернослив, глазом. Ждет. «Э-э, нет, — думаю, — дудки, не дождешься ты меня, я обратно лучше пешком пойду, чем петь тебе всю дорогу».

Пошел я на речку, умылся холодной водой, выпил чаю у костра, поговорил с гляциологами, когда мы приедем их для кино снимать, и двинулся в обратную дорогу. Пешком, конечно. Осла я гляциологам оставил, говорю:

— Пусть он у вас остается, пасется здесь на воле у речки.

Но только успел я от их палаток отойти, смотрю, а мой осел уже за мной бежит, догнал меня и идет рядом. Я ему говорю:

— Пошел отсюда! Марш обратно! Не буду я петь тебе больше! Отстань от меня!

А он не отстает, идет за мной, и все. Упрямый!

Нужно ли говорить, что через какое-то время я вздохнул, уселся ему на спину и поехал. И пел ему, конечно, опять всю дорогу. Так мы с ним и вернулись в лагерь к гляциологам — он меня через горы и речки везет, а я ему песни пою. И так ему понравилось мое пение, что он все время возле моей палатки пасся и будил меня по утрам. Подойдет утром к палатке и как закричит:

— И-а! И-а! И-а!

И до тех пор кричит, пока я не выйду и не спою ему что-нибудь. А гляциологи еще его подзуживали:

— Йалка! Йалка! Что-то заспался наш киношник! Ну-ка, пойди его разбуди, пусть споет!

С тех пор я точно знаю, что ослы могут быть очень музыкальные и с большим поэтическим вкусом. За это я моего осла Йалку даже в кино снял, и вместе с моими друзьями-гляциологами его в Москве по московскому телевидению показывали.