Атаман Платов - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 49

Сбросив шинель, Наполеон оставался в сером, без эполет, сюртуке, нервно кусал тонкие губы. Опытным глазом полководца видел, что продвижения почти нет. На бешеные атаки, какие предпринимали его войска, русские отвечали яростными контратаками и в упорных рукопашных схватках отбрасывали французов назад. В умении пользоваться штыком русские были непревзойденные мастера.

Почти все резервы использованы. Оставалась только императорская гвардия — Молодая и Старая — последняя его надежда. Молодая гвардия выстроена в боевое каре. С холма видно это каре, расположенное за небольшой речушкой.

Ох, с каким нежеланием Наполеон приблизил к линии сражения это соединение, его последнюю силу и надежду. Он намерен был возвратиться из России, не использовав примечательного резерва. Это было бы лучшим подтверждением его, Наполеона, величия и могущества.

Но увы! Почти каждые четверть часа от маршалов и начальников колонн прибывали адъютанты, и все приносили безрадостные вести и просили о помощи. Особенно настойчивы в просьбах были Ней и Мюрат. Им удалось ворваться в Семеновское, выбить оттуда русских, но к тем подоспели подкрепления и вышибли наступавших. Сколько было атак — подсчитать невозможно. Они следовали одна за другой и каждая отбивалась с большими для обеих сторон потерями.

— Император, настал час гвардии, — не просил, а требовал Мюрат. — Только она может сломить русских.

— Дайте мне гвардию, и я принесу победу, — обещал Ней.

— Мой император, видимо, настало время, — осторожно высказывал Бертье. — В центре построения русских образовалась брешь, и надо ввести туда гвардию. Она войдет в расположение неприятеля, как нож в масло. Нужно спешить, пока к этой пустоте не подоспели русские резервы.

Прежде чем ответить, Наполеон прошелся по обозначившейся в траве тропке. Она тянулась у края круто спускавшегося к речушке склона.

— Хорошо, Бертье, я уступаю вашей настойчивости: Молодую гвардию — в огонь! Атаковать Курганную батарею и далее — Горки!

Строй Молодой гвардии дрогнул, сверкая штыками, направился в сторону русских флешей. Вышколенные, закаленные в боях солдаты шли ровными рядами, соблюдая порядок. Шаг твердый, размеренный. Двигался монолит, сокрушить который, казалось, не могла никакая сила, и никакая сила не могла против него устоять.

Случайно взглянув влево, в сторону Бородино, Наполеон увидел скачущего во весь опор всадника. «Опять адъютант с просьбой», — с досадой подумал он и отвел взгляд.

Всадник взлетел на холм, на ходу соскочил с коня, едва при этом не упав, и, не добежав до Наполеона, вскричал:

— Ваше величество, там казаки! Казаки там! Они зашли нам в тыл и продвигаются!

В свите генералов и офицеров, стоявших поодаль, произошло замешательство.

— Болван! — негромко, но отчетливо ясно произнес император. Лицо его изменилось, вытянулись в ниточку тонкие губы. — Говорите ясно, что и где произошло?

— Ваше императорское величество, — с трудом переводя дыхание, продолжал офицер. — Там, в лесу, где наши обозы, казаки!.. Они обошли фланг!

— Кто вас послал?

— Я из дивизии Орнано. Послал сам генерал.

Наполеон хотел что-то спросить, но увидел другого всадника.

— Ну вот, еще один! А что скажет он?

— Там казаки, ваше величество! Они напали на нас и все крушат! Войска генерала Дельзона смяты!

— А что же Богарнэ? — Наполеон перевел взгляд на стоявшего рядом начальника штаба. — Разве он не в состоянии без меня принять меры? — Это звучало укором и Бертье.

— Конечно, он должен был…

— Они захватили уже обозы… — продолжил было второй адъютант, но взгляд императора пресек его.

Казаки! Упоминание о них вызвало в Наполеоне необъяснимое чувство скрытого страха и ненависти. «Порождение рода человеческого», — назвал он их однажды. Но он заявил и следующее: «Дайте мне казачьи полки, и я пройду с ними весь мир».

Теперь казаки ворвались в расположение его армии и крушат тыл. В Беззубово и далее в лесах находится главный обоз, в нем немалые запасы пороха, ядер, оружия, продуктов питания, фуража. Тысячи повозок сосредоточены у дороги. Если доберутся до них, армия останется без всего необходимого. Но казаки могут двинуться и на юг, вдоль реки Войны к Шевардино…

«Так вот в чем состояла хитрость Кутузова! Вот что он готовил!.. Но, нет! Я не позволю себя обмануть!»

— Коня! — крикнул он в сторону свиты. — Бертье, гвардию остановить! И ни шагу ей до моего возвращения!

Предвидя надвигающуюся с левого фланга опасность, он поспешил туда. Навстречу из перелеска выбежали три французских солдата. Узнав императора, опешили.

— Кто такие? Откуда? — спросил их Наполеон.

— Мы из дивизии Дельзона. — На лицах французов страх, смятение.

— А где ваше оружие? Под суд негодяев!

Евгения Богарнэ на месте не оказалось.

— Где он? Кто управляет сражением? — Наполеон был взбешен.

Но тут из расступившегося каре вырвались всадники.

— Вот и сам принц, — ответил офицер.

— Что случилось? Почему вы не на своем месте? Кто управляет войсками? — обрушился на пасынка Наполеон.

— Мой император, здесь находиться небезопасно. Казаки совсем рядом, они каждую минуту могут появиться. Я вынужден был укрыться под защиту 84-го линейного полка. Против казаков направлена дивизия Орнано.

Загородившись рукой от солнца, Наполеон вгляделся и увидел у Беззубово атакующих всадников, даже услышал с той стороны пальбу.

— Это полки Орнано отбивают гусар, — пояснил Богарнэ и обратил внимание Наполеона на северную сторону, где перед лесом простиралось широкое поле.

Там перед французской пехотой гарцевали всадники. Наполеон перевел взгляд еще левей, где за рощицей находился обоз. По суматохе, мечущимся всадникам и фигуркам пеших людей он понял, что казаки напали на обоз.

Будто в подтверждение из рощицы выкатили повозки. Лошади в упряжке мчались прямо по полю, их преследовала группа конников с длинными пиками. Они настигли беглецов и поразили страшным оружием коней, повозки остановились.

— Пустить против них кавалерию! Прикрыть обоз! — негодующе воскликнул Наполеон и отъехал в сторону.

— Генерал! — спустя немного, позвал он пасынка. — Этот набег казаков, если вы не прогоните их, вам может дорого стоить. Я уже потерял два часа. Это грабеж времени! Берегитесь моего гнева, генерал!

Евгений побледнел, нервно дернулась щека: он знал, что деспотичный отчим на ветер слов не бросал.

— Мой император, я сделаю все возможное…

— И невозможное! — Наполеон повернул коня и поскакал назад, к Шевардинскому холму.

— Адъютантов ко мне! — выкрикнул Богарнэ. — Всех, какие есть поблизости!

И тотчас к нему заспешили со всех сторон всадники.

— Скакать к Орнано! К Дельзону! К моей гвардии! Передать: атаки прекратить и двинуться к флангу, против казаков! Делать это немедленно! Иначе нас сомнут!

Вскоре двадцатипятитысячное войско Богарнэ, отказавшись от фронтовых наступательных действий, двинулось к левому флангу.

Матвей Иванович в схватку не ввязывался: руководил полками издали. Разместив атаманский полк в лесу, с опушки наблюдал за происходящим.

— А мы-то, батя, скоро? — ерзал в седле Иван.

— Стой и зри! Придет время — вступимся, — с явным недовольством ответил отец. Он сам испытывал неодолимое желание поработать сабелькой. — Поди поближе, что скажу.

— Что, батя?

— Вот как начнут те полки отходить, так атаманцы и пойдут лавой, чтобы, значит, прикрыть отход полков. А то, что держу вас в резерве, так оно объяснимо: в сражении всегда надобен резерв. Без него никак нельзя. Тот не командир, кто его не имеет. Об этом всегда помни.

— А когда будет отход?

— Потерпи. Балабин! — подозвал он полковника. — Играй «отбой». Трубача направь вот туда, — указал Платов вперед и влево.

К сражавшимся конникам стеной надвигались каре пехотных батальонов.

Из перелеска выехал всадник, поскакал в сторону полков. Приблизившись к ним, вскинул блеснувшую на солнце трубу, подал сигнал на отход.