Врата Хаоса - Шляхов Андрей Левонович - Страница 31

выбился из сил. От усталости мне даже померещилось, что левее меня, за соседним валуном, прячется магмар.

«Не хватало еще увидеть здесь Великого Дракона Эрифариуса», — подумал я, затем

закрыл глаза и энергично потер их указательными пальцами. Спасибо Фелидии, научившей

меня, в бытность еще мальчишкой, этому простому средству распознавания наваждений, —

когда я снова посмотрел влево, то, разумеется, никакого магмара там не увидел.

Чтобы скрасить ожидание и чем-то занять себя, я принялся думать о Великих Драконах, Эрифариусе и Стриагорне, созданных Шеарой, Повелительницей Драконов.

«И каждое новолуние сходиться им в поединке, олицетворяя борьбу своих рас. Лишь

одному из них дано стать победителем, который сумеет дать отпор темным силам Хаоса, ибо

получит он силу побежденного всю, до последней капли. Прочее же — в ваших руках!» Из

Пророчества Шеары многие мои соплеменники делают вывод о том, что вражда между

людьми и магмарами предопределена свыше, а значит, была, есть и будет вечно, и ничего с

этим не поделать. Но Учитель Панеоник считает иначе:

«Мы должны соперничать с магмарами в науках, ремеслах, искусствах, а не только на

поле брани. Обе расы должны брать лучшее друг у друга, тогда они станут поистине

великими народами и сообща победят любого врага! Запомни, Эвальд, и передай мои слова

своим детям и внукам: соперничество должно быть созидательным, а не разрушительным!»

Я запомнил слова Учителя и обязательно передам их потомкам. Если, конечно, будет

кому передавать, для чего мне сначала надо вернуться домой целым и невредимым.

Что касается Великих Драконов, то, насколько мне известно, никто из ныне живущих их

не видел. Но если верить преданию, то, по крайней мере, один из Великих Драконов должен

повести нас на битву с Хаосом. Значит, он или они где-то живут? Где же? Дракон не муха, его видно издалека. Как им удается сделать свое присутствие незаметным для нас? Или это

все же сказка? Красивая древняя легенда...

Размышления так увлекли меня, что я не сразу заметил, как наступила ночь. При тусклом

свете нарождающейся луны попытка проникнуть в башню могла увенчаться успехом. Я

поостерегся шагать по открытой местности как ни в чем не бывало. Безопаснее было бы

передвигаться ползком. Я отцепил меч от пояса, чтобы он не выдал меня случайным лязгом

о камень, и надежно укрепил его за спиной, под дорожным мешком. К тому же в положении

лежа выхватывать меч из-за спины гораздо удобнее.

Полз я долго, для выбранного мной способа передвижения триста шагов — приличное

расстояние. Уже приблизившись к строению, я обнаружил, что оно окружено узким, в один

шаг, пустым рвом. Немного поломав голову над назначением рва, я приподнялся и прыжком

преодолел его, рассудив, что не стоит спускаться туда и касаться этой странной преграды.

До башни мне удалось добраться незамеченным. Я был несколько удивлен отсутствием

дозорных, — видимо, гунглы чувствовали себя здесь в безопасности. Теперь следовало

найти дверь, именно дверь, потому что окон башня не имела. Монолитной, сужающейся

кверху глыбой стояла она передо мной. Осторожно перебирая руками по стене, я дважды

обошел вокруг нее, но так и не смог найти ничего, хоть немного напоминающего вход.

Оставалось одно — притаиться и ждать, пока кому-то из гунглов не понадобится войти или

выйти. Я очень надеялся, что не все гунглы ночью спят.

Заметив в лунном свете небольшую глухую нишу в стене, расположенную у самой земли, я вжался в нее и постарался по мере возможности устроиться поудобнее — вдруг ждать

придется долго.

Долго ждать не пришлось, не успело мое сердце отсчитать две дюжины ударов, как я

провалился вниз, в освещенную нещадно коптящим факелом комнату. Приземлился я мягко

благодаря гунглу, который гостеприимно распростерся подо мной, не подавая никаких

признаков жизни. Для почина, а также из любопытства, я все же отсек ему голову и нашел

что это совсем незатруднительно — кожа и мышцы гунглов столь же податливы для доброго

лезвия, как и человеческие. Это меня немного обрадовало, но гораздо больше я порадовался

собственной удачливости: желая спрятаться получше, я нашел вход в башню!

Хвала Эгосу, в помещении, должно быть служившем чем-то вроде прихожей, гунглов

больше не было.

Прямо перед собой я увидел грубо сколоченную дверь, она была единственной, если не

считать зияющего люка в потолке. Перед тем как двигаться дальше, следовало скрыть следы

своего вторжения. Поднапрягшись, я выпихнул тяжеленное тело гунгла на улицу, зашвырнул вслед отрубленную голову, вылез сам, оттащил вражеские останки в сторону и

вернулся обратно, не забыв плотно закрыть круглый люк за собой.

«Теперь — вперед!» — скомандовал я себе, но не успел сделать и шага, как услышал

отчетливый, с хрипотцой голос, несомненно принадлежавший мужчине:

— Когда прервала ночь заката нить,

Явился ты ко мне, дабы спросить

Меня о том, что не вернуть тебе...

Ступай обратно, покорись судьбе.

Я подошел вплотную к двери. Голос зазвучал вновь:

— Нельзя упрямством славы заслужить.

Оно поможет голову сложить.

Ты станешь пищей для моих цветов,

Ужель к концу такому ты готов?

Осторожно приоткрыв дверь, я увидел за ней пустую винтовую каменную лестницу с

крутыми ступенями, освещаемую неровным светом факелов. Интересно, чем меня будут

пугать?.. С первыми звуками таинственного голоса я понял, что, несмотря на все ухищрения, не смог пробраться в башню незаметно. Жаль, я так старался...

На третий раз я уловил в голосе отчетливые нотки раздражения и обрадовался.

Раздражение — удел не уверенных в собственных силах, так что твоя песня еще не спета до

конца, Эвальд, сын Гасстерта!

— Уйди, несчастный, мой покой храня!

Остерегись ты ввергнуть в гнев меня,

Ничтожнейший, словам моим внемли...

Обучение азам стихосложения обязательно для каждого столичного подростка. Когда-то

мне даже нравилось сочинять стихи, правда, недолго. Однако моих способностей хватило

для того, чтобы еще больше вывести из себя неизвестного болтуна, докончив вместо него

четверостишие.

— Как надоели мне стихи твои! — на одном дыхании выпалил я и стал ждать ответа, который последовал после недолгой паузы. На сей раз мой собеседник поленился или просто

не пожелал облечь свои слова в рифму.

— Поднимись ко мне, наглец. Не бойся, все, кроме меня, крепко спят.

Я принял приглашение, обнажил меч и стал подниматься по лестнице.

Глава 18

Я прекрасно понимал, что мои невидимый собеседник пытался заставить меня повернуть

обратно не из желания сохранить мою драгоценную жизнь. Цель его была более практичной: проследив мой обратный путь, можно понять, как мне удалось попасть на остров Фей-Го, форпост темных сил Хаоса. Другого объяснения его заигрыванию с незваным гостем я не

нашел.

Поэтому, без особой спешки одолевая крутые ступени, я постарался за это время

придумать правдоподобную версию, и, смею надеяться, мне это удалось.

Единственная дверь, в которую упиралась лестница, была прямой противоположностью

своей нижней сестре. Гладкая, отполированная до блеска, украшенная кокетливым узором (в

голове мелькнула мысль, что передо мной — таинственные руны Хаоса), да к тому же

окруженная

мягким красноватым светом, казалось проникавшим изнутри. При моем приближении

она медленно и бесшумно отворилась, а стоило мне войти — так же плавно вернулась на