Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Холдеман Джо - Страница 55

Причард отдал короткую серию команд. Четыре линейных танка образовали заграждение вдоль края деревни. Их орудийные стволы и автоматы ощетинились во всех направлениях. Командирский танк проехал мимо пехотинцев и остановился позади послед него грузовика, однако Кови не до конца выключил двигатели, чтобы в случае чего «Плуг» мог мгновенно тронуться с места. Сквозь металл корпуса Причард чувствовал жужжание лопастей.

— Кто тут у вас старший? — прогремел голос капитана через громкоговоритель танка.

Разгружающие грузовики немцы остановились. Вперед вышел приземистый мужчина в парке из пушистого местного меха. В отличие от многих других гражданских он был безоружен. Человек этот не дрогнул, когда Причард осветил его прожектором танка.

— Я Поль ван Оостен, — представился мужчина на тяжеловатом немецком Кобольда. — Мэр Хаакина. Но если вы подразумеваете, кто руководит нами в том, чем мы сейчас занимаемся, ну… это, возможно, сама Справедливость. Клаус, покажи им, что эти грузовики везли в Портелу.

Второй немец выступил и снял крышку с коробки, которую нес. Оттуда, мерцая в холодном свете, посыпались плоские пластины — боеприпасы для автоматов наподобие тех, которыми были вооружены пехотинцы.

— Они везли автоматы этим скотам в Портеле, чтобы те использовали их против нас, — сказал ван Оостен.

Его гладко выбритая челюсть дрожала от гнева.

— Капитан! — позвал один из водителей грузовиков, метнувшись вперед сквозь кольцо людей Хаммера. — Позвольте мне объяснить.

Кто-то из местных жителей недовольно заворчал и вскинул свой тяжелый мушкет. Роб Дженни дважды стукнул костяшками пальцев по бронированной башне, призывая собравшихся обратить внимание на дула трехствольного орудия: он опустил их, направив на толпу. Немцы замерли. Дженни молча улыбался.

— Нас послали привезти пшеницу, которую закупил полк, — начал человек Барта. Причард не разбирался в принятых у них знаках различия, но, судя по возрасту и манере держаться, это был старший сержант. Прямо скажем, довольно странно для водителя грузовика с продовольствием. — Так получилось, что одна из машин уже была частично загружена. Мы не стали тратить время на разгрузку, потому что торопились поскорее съездить и вернуться к своим прямым обязанностям… там было достаточно места, чтобы зерно поместилось.

В любом случае… — и здесь сержант начал «давить», потому что капитан не оборвал его на первых же словах, как можно было ожидать, — вы не имеете права — а уж эти идиоты тем более — останавливать транспорт полковника Барта. Если у вас есть вопросы по поводу доставки пшеницы, пусть разбираются наши и ваши начальники, сэр.

Причард обвел затянутым в перчатку указательным пальцем правую глазницу. Внутри у него был лед, пузырящийся лед, который одновременно замораживал и разрывал его сердце, и это не имело никакого отношения к погоде. Капитан посмотрел на мэра ван Оостена.

— Загрузите грузовики снова, — сказал он, надеясь, что его голос звучит достаточно твердо.

— Это невозможно! — воскликнул ван Оостен. — Ведь автоматы — единственный шанс моей деревни, наших людей уцелеть, когда вы уйдете отсюда. Вы что, не понимаете, что будет дальше? Фрисленд и Аврора наверняка придут к соглашению, к компромиссу, как они это называют, и все солдаты покинут Кобальд. И ценой этого компромисса станет наша жизнь! Эти твари в Димо, в Портеле, если вы пропустите туда этих… у французов будут автоматы, полученные от своих наемников. А мы…

Причард прошептал заранее обдуманный приказ в микрофон шлема. Последний из четырех танков, стоявший на краю деревни, дал единственный залп из основного орудия. Ночь полыхнула голубым, когда двухсотмиллиметровый снаряд ударил в центр груды шлака в километре от Хаакина. Камень, распавшийся под воздействием мощнейшей энергии выстрела, превратился в сгусток пламени. Пар, лава и окалина полетели во все стороны. Спустя мгновенье подброшенные высоко в воздух куски обуглившегося шлака забарабанили по крышам Хаакина.

Потом грохнуло еще раз: это в месте удара высвободился горячий воздух. Но вот раскаты стихли, и в Хаакине воцарилась тишина. И лишь затухающее красное мерцание на далеком развале обозначало место, куда угодил снаряд. От выстрела также загорелись молодые деревца, росшие среди камней. Точно белые факелы, они полыхали несколько мгновений, но быстро гасли, как и разогретый шлак.

— Молотобойцы играют по правилам, — сказал Причард. Громкоговорители разнесли его тихий голос по всей деревне, точно эхо выстрела. Однако на самом деле капитан говорил для звукозаписывающего аппарата в чреве танка, зная, что позже эта запись будет представлена Объединенному Командованию во время неизбежных слушаний. — У мирного населения не может быть никаких автоматов. Погрузите все оружие обратно. И не забывайте: там есть спутники… — Причард махнул рукой в сторону неба, — которые видят все, что происходит на Кобольде. Если хоть один мирный житель в этом секторе выстрелит из автомата, я его достану. Обещаю вам.

Мэр совсем сник. Повернувшись к толпе, стоявшей у него за спиной, он сказал:

— Положите автоматы обратно на грузовик — чтобы портеланцам было легче убивать нас.

— Ты в своем уме, ван Оостен? — спросил немец с ружьем, перед этим угрожавший сержанту Барта.

— А ты в своем уме, Круз? — закричал мэр, даже не пытаясь скрыть ярость. — Может, ты сомневаешься, что эти танки в состоянии сделать с Хаакином? Или сомневаешься, что этот палач, — мэр стоял спиной к Причарду, но было совершенно ясно, кого он имеет в виду, — использует их против нас? Может, завтра мы могли бы…

На краю толпы возникло движение: в одном из домов что-то случилось. Маргрит, наблюдавшая за происходящим изнутри через видеоэкран, предостерегающе вскрикнула. Причард потянулся к аварийной кнопке, Роб Дженни развернул орудие. Однако все трое опоздали. Из оружейного дула вырвалась красная вспышка и, точно молот, ударила Причарда прямо в центр лба.

Танкиста отбросило назад и подкинуло вверх. Осколки шлема разлетелись в ночную тьму. Твердый комингс люка за спиной вынудил его туловище выгнуться дугой, словно Причарда ломали на колесе. В глазах замелькали вспышки света. Потом его снова швырнуло вперед, и тут только Причард осознал, что эти адские вспышки реальны и что он на самом деле слышит выстрелы.

Дженни стрелял из пушки, и эти выстрелы, хотя и не такие ослепительные, как из трехствольного орудия, производились с очень близкого расстояния. Первый угодил в стоявшего на расстоянии метра старика, который тут же отшатнулся назад и врезался в стену. Его рот и широко распахнутые глаза превратились в три круга чистого ужаса. Всего Дженни сделал семь выстрелов. За исключением самого первого, все они попали в снайпера или в дом, за которым тот прятался. Измельченный до состояния порошка, бетон разлетался во все стороны. Тело снайпера выгнулось назад, пули одна за другой утопали в груди. Правая рука все еще сжимала мушкет, из которого немец выстрелил в Причарда. В воздухе чувствовался привкус озона. Одежда погибшего загорелась, но крошечные оранжевые огоньки почти сразу же превращались в дым.

Левой рукой Дженни вцепился в ткань мундира Причарда, не давая ему упасть.

— А теперь я напомню вам еще одно из правил игры! — взревел сержант, обращаясь к толпе. — Посмейте только выстрелить в Молотобойца, и мы вобьем вам яйца между ушей! Это ясно как божий день, мужики! Ясно, как сама смерть! — Дженни обвел лица немцев дулом пушки. — А теперь загружайте обратно эти проклятые грузовики. Делайте, что вам было сказано, герои.

Какое-то краткое мгновение ничто вокруг не шевелилось, кроме дула пушки. Потом один из местных жителей развернулся и потащил тяжелую коробку на грузовик, с которого снял ее. Поставив коробку на место, он бочком-бочком двинулся прочь, подальше от смертоносного орудия. Один за другим остальные обитатели деревни грузили обратно награбленное добро — автоматы и патроны, которые, как они надеялись, спасут их во время предстоящего катаклизма. После этого жители разбегались по своим домам, придя к выводу, что именно этого и ждет от них сержант. Не ушла лишь одна женщина, рыдающая над распростертым телом снайпера. Никто из соседей вместе с ней не остался. Видимо, немцы понимали, что выстрел снайпера мог закончиться уничтожением всей деревни, а не расстрелом лишь одного напавшего, как это сделал Дженни.