Одинокие боги - Ламур Луис - Страница 55

— Индейцы, — удивился я, — и не охотились?

— Они жили в городе, — пояснил Рамон. — Ваши люди, живущие в городе, разве они ходят на охоту?

Вскоре мы построили еще одно убежище, место выбрали в узком каньоне среди деревьев, — там тоже бил родник, но не ходили туда, держали его про запас.

Весной одного задрала пятнистая кошка, которую вы называете ягуаром: в те годы их тут было великое множество. Пройдут годы, прежде чем встретишь хоть одну.

Втроем мы решили наведаться в город. Стены домов были когда-то выложены из кирпичей ила, поэтому не выдержали, разрушились. Не сохранилось ничего. Из построек.

Сплошные руины, что-то снесено водой, что-то засыпано пылью...

Когда мы вернулись назад, в свое убежище, то нашли двоих мертвых: кто-то пробрался и убил их, остальные убежали в пещеру каньона и спрятались там...

Ужин был готов, мы подошли к костру. Рамон ел неторопливо, не вспоминая больше о прошедших годах. Сколько же ему могло быть лет? Чем дольше я смотрел на него, тем старше он мне казался.

На второй день пути после первого привала мы с Рамоном впервые отправились к месту, где паслись лошади. Их были тысячи, пасущихся на зеленой равнине!.. Мы оставили наших лошадей в тени деревьев и пошли наблюдать за дикими. Поистине разбегались глаза. Мой взгляд с восхищением останавливался то на одной, то на другой, оценивая до достоинству и грациозность движений, и скорость, с которой они будто перелетали с места на место.

Табунами по сто или больше лошади скакали по равнине, описывая круги, и возвращались обратно. Они находились от нас на расстоянии менее ста ярдов, смотрели, изучали нас и уносились прочь со скоростью ветра.

Это было удивительно прекрасное и величественное зрелище, ничего подобного ранее мне не доводилось видеть. Казалось, по равнине мощно перекатывалась многоцветная волна, в которую вливались все табуны. Некоторые лошади стояли в стороне. Среди них особо выделялся черный жеребец с белой отметиной, весом уж никак не менее тысячи фунтов: в сравнении с ним все остальные казались младенцами.

Один табун несколько раз пронесся неподалеку, словно приглашая и нас присоединиться к захватывающему дух движению. Но мы не сделали никаких попыток приблизиться, давая возможность привыкнуть животным к нашему присутствию. Создавалось впечатление, будто на этих лошадей никто никогда не охотился, однако Селмо показал нам жеребца с тавром на бедре.

Неподалеку от подножия гор нам как-то повстречалось и стадо лосей, наверное, как мы решили, не менее чем в тысячу голов; и теперь будто многоцветная волна поменяла цвет — приняла нежно-коричневый оттенок лосиных рогов.

С приближением сумерек мы вернулись на то место, где еще днем решили разбить лагерь. Монте принес к ужину убитого лося, и мы стали обладателями нескольких сот фунтов мяса.

Попадались нам и волки, совершенно не обращавшие на нас никакого внимания, и тоже, очевидно, впервые встретившиеся с людьми. Волки, как серые кровожадные привидения, крались за стадом лосей, поджидая ослабевших или отставших от стада животных.

Вернувшись к месту стоянки, мы напоили своих лошадей и отпустили их пастись на траву, сами же занялись разбивкой и устройством лагеря. Рамон и мы с Франческо пошли осматривать окрестности. Вскоре к нам присоединился и Джакоб.

— Здесь у них водопой. — Рамон показал на следы копыт вдоль ручья.

Джакоб внимательно присматривался к деревьям и кустам.

— Нам нужно построить загон таким образом, чтобы туда попал ручей, — сказал он. — Тогда у лошадей будет вода. На всем пространстве между деревьями посадим кусты и привяжем к кустам жерди.

Мы продолжали изучать местность. И в конце концов пришли к выводу: выстроить что-то вроде тоннеля, по которому лошади могли бы подойти к воде. У самого загона тоннель должен сужаться, чтобы в любой момент можно было легко перекрыть его, когда в загоне наберется достаточное количество лошадей.

— Стройка отнимет немало времени, — решил Джакоб. — Ведь мы должны будем каждый вечер возвращаться в лагерь, чтобы позволить животным беспрепятственно подходить к воде. Когда они окончательно привыкнут, то станут приходить сюда и при нас. Пусть уходят, возвращаются, когда захотят: они должны будут в конце концов преодолеть страх. Только после этого мы закроем выход из загона и сможем отловить две или три сотни лошадей сразу.

Задуманный план был, конечно, не из простых, но мы и не искали легких путей.

Тотчас принялись за работу. Принесли топоры и лопаты. Высаживали кусты, рубили деревья, превращая их в доски и жерди. Словом, трудились не покладая рук, делая короткие передышки лишь на то, чтобы выпить немного кофе. Время от времени мы издали смотрели на лошадей, но по-прежнему не делали попыток приблизиться к ним. С наступлением вечера прекращали работу и возвращались в лагерь, все время опасаясь, что стук топоров и наши передвижения испугают животных.

Осуществляя задуманное, мы заботились не об одних лошадях: ведь в пустыне вода принадлежит всему живому. После нашего ухода появлялись не только лошади, двигавшиеся медленно и осторожно; вместе с ними приходили на водопой лоси, несколько оленей. Забираясь на скалы, мы наблюдали за ними, пока было светло. Приходили и волки: наутро нередко около ручья мы обнаруживали обглоданные кости.

Изредка мы убивали лося или оленя, но всегда старались делать это подальше от будущего загона и нашего лагеря. Один из нас, чаще всего я, отъезжал на несколько миль и охотился там, чтобы ничто не могло помешать исполнению нашего плана.

Работа была тяжелой, но чистый воздух, синее небо, великолепное зрелище, которое представляли собой дикие лошади, делали свое дело: дни пролетали незаметно, и однажды мы обнаружили, что загон и проход к нему готовы.

Мы отъехали миль на десять, основательно подкрепились, выпили кофе, потом сели на своих лошадей и, растянувшись в широкую шеренгу, поскакали вперед, постепенно приближаясь к загону. С первого дня нашего появления здесь мы старались не беспокоить лошадей. И вот результат: они перестали обращать на нас внимание, привыкли. И только теперь, когда мы оказались где-то в полумиле от них, они двинулись вперед, сохраняя дистанцию. Дикие лошади больше, чем мы предполагаем, привыкают к своему «дому», стараются не удаляться от тех мест, где родились: ведь это их родина, и они прожили здесь всю свою жизнь с момента появления на свет. Наверное, поэтому, когда лошади оказываются далеко от этих мест, они всегда возвращаются обратно.

По мере того как долина сужалась и мы приближались друг к другу, лошади приостанавливались и сбивались в кучки. Несколько старых опытных жеребцов проявляли беспокойство.

Наконец один из них, тревожно покрутив головой, обнаружил, что дорога впереди свободна, а мы оказались далеко в стороне. По всему было видно, животных не слишком беспокоило чье-то присутствие, но им просто не хотелось близко подпускать нас.

В конце концов лошади двинулись к воде. Черный жеребец, решив, что ему не по нраву такое скопище лошадей впереди, рванулся было обратно, но Алехандро и Мартин уже закрыли ворота.

На этот раз все произошло довольно легко и просто. Позже, когда лошади станут более осторожными и недоверчивыми, повторить подобное будет сложнее, но мы уже владели приличным табуном. Правда, не знали, сколько в нем голов, но предполагали, что триста есть наверняка.

В загоне была вода, и травы должно было хватить на несколько дней.

Глава 33

— В следующий раз так не получится, — заметил Монте. — Раньше лошади не видели людей, ведь никто прежде не пытался ловить их.

— И они всегда пили из ручья, который мы тоже пленили, — добавил Финней.

Сев на своих лошадей, мы поскакали к загону. Предстояло выбраковать пойманных животных, отпустить негодных на волю и начать объезжать остальных.

С первого же взгляда стало ясно, от кого придется отказаться, в большинстве своем лошади были в хорошей форме.