Пираты Черных гор - Черненко Дэн - Страница 26

Кристата разбиралась в приготовлении пищи, в стирке и уборке. Ланиус, наверное, упал бы в обморок, если бы узнал, что она что-то слышала о короле Алседо. Но Ланиус был таким же несведущим в вопросах, касавшихся обслуживания королевской семьи, как Кристата в истории. Грас знал кое-что и о том и о другом – меньше об истории, чем Ланиус, но зато больше об обычных вещах. Почему нет учебника, из которого Ланиус почерпнул бы сведения о другом, обычном мире?

Не было такого учебника, он очень хорошо знал это. Ланиус прочел все книги, имевшиеся во дворце, даже написанные задолго до правления Алседо.

– Я мог бы сам написать этот учебник, – сказал он задумчиво.

Такая книга была бы полезна не только ему; Крекс и все короли Аворниса, которые придут после него, могли бы найти ее интересной. Однако сначала ему самому следовало расширить свой кругозор, узнать то, чего он еще не знал. И если ему понадобится время от времени вызывать Кристату, чтобы та ответила на вопросы, – ну, это было бы исключительно ради приобретения знаний. Даже если бы у Сосии появилась причина обидеться и отказать ему в близости.

7

Грас и Птероклс по очереди заглядывали в смотровое окошко помещения, где содержались рабы, которых король привез с юга. Прошлой зимой два раба сбежали. Один из них чуть не убил Ланиуса, другой – Эстрилду, хотя Грас не сомневался, что раб хотел убить его, а не королеву.

Рабы не обращали внимания на смотровое окошко, находившееся под самым потолком. Впрочем, даже если бы кто-то стоял перед ними, разглядывая их в упор, вполне вероятно, что они также отнеслись бы к посетителю с безразличием. Низвергнутый превратил их в неполноценных людей, и обычные волшебники имели мало шансов уничтожать это колдовство. Рабы мало чем отличались от домашних животных, разве что ходили на двух ногах, а не на четырех.

На юге вдоль низовий реки Стуры, на землях, где правили ментеше, они выращивали зерно для кочевников. Ментеше не приходилось беспокоиться о наведении порядка, точно так же могли бы восстать их лошади, коровы и прочий домашний скот.

И все-таки предки рабов были аворнийцами, которым не повезло поселиться на юге, когда ментеше завоевали эти земли. Несколько раз аворнийская армия пыталась отвоевать потерянные южные провинции – и терпела неудачу, а попавшие в плен солдаты превращались в рабов. После сокрушительного поражения, более чем две сотни лет назад (Ланиус знал точную дату), Аворнис прекратил бесплодные попытки.

Без возможности превратить рабов обратно в обычных мужчин и женщин любое усилие по возвращению земель было обречено на провал. Грас понимал это и любой ценой желал добиться результата. Поэтому, нагнувшись к Птероклсу, он спросил:

– Что ты там видишь внизу?

Волшебники Аворниса бились над исцелением рабов веками – боролись и проигрывали раз за разом. Казалось, Алса что-то смогла придумать... но колдунья ушла и больше не вернется. Теперь у короля был Птероклс.

– Что я вижу? – эхом отозвался колдун – он говорил хриплым, встревоженным шепотом. – Я вижу пустоту. Всюду я вижу пустоту.

Это не удивило Граса. Он спросил:

– А что, если нам заполнить эту пустоту всем тем, что имеют люди и не имеют рабы?

– Заполнить пустоту? – рассмеялся Птероклс отнюдь не радостным смехом. – Если бы я знал, как ее заполнить, ваше величество, неужели вы думаете, что я бы не заполнил свою собственную пустоту? Хотелось бы мне уметь это. Сделаю ли я это когда-нибудь?

– Ты понял что-нибудь, наблюдая за рабами? – спросил Грас. – Может, тебе стоит пойти к ним и познакомиться поближе?

– Пусто. Так пусто... – сказал Птероклс и затем уставился на короля: – Если я к ним войду, как потом вы сможете меня от них отличить?

– Это не составит труда, – ответил Грас. – Ты был бы единственным, кто строит из себя идиота. Они не ведут себя так. Они – настоящие идиоты.

Смех, вырвавшийся у Птероклса, только рассердил Граса. Волшебник наклонился и снова стал рассматривать рабов внизу. На его лице появилось выражение испуганной зачарованности. Он как будто спрашивал себя, был ли он таким же, как они.

Спустя некоторое время Грас, взяв колдуна за локоть, отодвинул его и тоже уставился на рабов. Как кошки, они проводили большую часть времени во сне. Некоторые из них вытянулись на кроватях, посапывая или просто лежа без движения. Впрочем, один уставился на смотровое окошко с таким же интересом, как это делал Грас по другую его сторону.

Король встревожился. Это было не похоже на обычное поведение раба – безобидного, вызывающего жалость существа. Рабы, которые вели себя иначе, были смертельно опасны еще и потому, что никто не ожидал от них нападения.

Странный раб отвернулся, встретившись с ним взглядом. Что это могло означать? Может, это Низвергнутый смотрел его глазами?

Когда Грас спросил об этом Птероклса, тот пожал плечами:

– Мы понимаем друг друга, он и я.

– Что ты имеешь в виду? – Грас был настойчив.

Птероклс опять ответил безразличным жестом. Грас задал еще несколько вопросов, но ответы придворного волшебника становились все более неясными. Наконец королю надоело их выслушивать, и он направился в свой кабинет, чтобы немного поработать. Если он не будет держать руку на пульсе жизни в Аворнисе, кто это сделает? Ланиус? Трасу не хотелось, чтобы его зять набирался опыта в управлении королевством. Он также не хотел, чтобы Птероклс оставался поблизости от рабов в одиночестве. Он удостоверился, что колдун покинул комнату со смотровым окошком.

Когда Грас уселся за большой письменный стол с мраморной столешницей, за которым короли Аворниса правили своим государством неисчислимое количество лет, он обнаружил на нем кожаный курьерский мешок. К нему была прикреплена записка на кусочке пергамента. «Доставлено из страны черногорцев, – говорилось в ней, – внутри письма с несломанными печатями».

– Что за?.. – прошептал Грас.

Ну конечно, это были письма, которые он получил перед тем как узнал, что черногорцы выступили против него. Последовавшие затем события вынудили его забыть об этих письмах. А какой-то прилежный чиновник не забыл.

Он подумал было выбросить мешок. Какое значение теперь могли иметь эти письма? Однако в конце концов он вывалил свитки из мешка на широкий стол. «Я могу пробежать их быстро», – сказал он себе и сорвал ногтем большого пальца печать с первого письма.

Спустя мгновение письмо последовало в мусорную корзину рядом со столом. Оно касалось чего-то, что Ланиус уже давно сделал. Второе письмо последовало за первым. И третье. Четвертое касалось судебного дела о землевладении на юге, которое тянулось годами. Грас отложил его в сторону, намереваясь добавить к той груде, что уже скопилась по этому поводу.

Пятое письмо было из Пелагонии, города в центре южной равнины. С точки зрения короля, главным достоинством Пелагонии было то, что там редко когда что-нибудь случалось. Правителям нужны места, подобные этому, города, о которых не надо беспокоиться. Грас не мог припомнить, когда он последний раз получал послание из Пелагонии. И все-таки его имя на внешней стороне свитка было написано странно знакомым почерком.

– Нет! – сказал он, вскрыв печать. – Этого не может быть!

И все-таки может... Когда его роман с колдуньей перестал быть тайной, Эстрилда настояла, чтобы он выслал Алсу из столицы. Он выбрал для нее Пелагонию в большей степени потому, что это был тихий, спокойный город.

«Ваше величество, – писала Алса, – я обращаюсь к вам как верноподданная своего короля, а вовсе не по причине случившегося между нами когда-то». Грас фыркнул. Уже то, что Алса упомянула об этом, пусть даже отрицая (может быть, особенно из-за отрицания), говорило о ее чувстве. Он вздохнул. Если бы знать тогда, каким большим разочарованием окажется для него Птероклс, он бы дважды подумал, прежде чем отослать Алсу.

Она продолжала: «Меня беспокоит, что изучение рабов может пойти не так успешно, как хотелось бы. Мне следовало оставить гораздо больше записей, чтобы направить тех, кто придет после меня, в нужном направлении. Я бы сделала это, но не успела, потому что пришлось внезапно покинуть столицу». Грас пробормотал себе под нос: