Лис и империя - Тертлдав Гарри Норман - Страница 35

Джерин снова выстрелил в Кэффера. И снова волшебник послал стрелу в сторону. Один из воинов императора выскочил из своей колесницы и бросился к Фердулфу, который после очередного прыжка в воздух, совершенного в момент нового замешательства колдуна, опять возился в траве. Ругаясь, Вэн спрыгнул на землю и помчался к нему на выручку. В отличие от другого своего соотечественника завидевший великана солдат не сбежал, а остался сражаться.

У Лиса не было времени наблюдать за их поединком. Дагреф уже подвел свою колесницу так близко к вражеской, что мог стегнуть чародея кнутом. От этого орудия тому было сложней отмахнуться, чем от стрелы, но Кэфферу удалось извернуться, и он поспешно выкрикнул какое-то заклинание. Хлыст в руках Дагрефа превратился в змею. Она шипела, извивалась и норовила его укусить.

Однако этот фокус не возымел того эффекта, на который рассчитывал Кэффер. Как и большинство мальчишек его возраста, Дагреф умел обращаться со змеями. Эта была покрупнее тех, что Джерин видел близ Лисьей крепости, но сие обстоятельство, кажется, ничуть не смутило его сына. Дагреф схватил змею за туловище позади головы. Ему пришлось пустить в ход обе руки, ибо она была довольно длинной и бешено била хвостом. Джерин подхватил поводья, чтобы лошади не понесли.

— Спасибо, отец, — поблагодарил Дагреф и крикнул Кэфферу: — Ты ее сотворил, а теперь посмотрим, как она тебе понравится!

С этими словами он бросил змею в колесницу мага.

Заклинание, превращающее хлыст в змею, было, по-видимому, у Кэффера наготове, а вот обратного у него вроде бы не имелось. Вместе с возницей и другим воином экипажа колдун дико взвыл и принялся топтать рептилию, которая, как и любая другая змея, оказалась весьма нерасположенной к таким вещам.

Дагреф невозмутимо, словно ничего особенного не произошло, забрал у Лиса поводья. Тот тут же выпустил в Кэффера третью стрелу. Маг заметил ее лишь тогда, когда она угодила ему между ребер и чуть ли не до самого оперения вошла в плоть. Он выпрямился и завопил — то ли в агонии, то ли от нешуточного изумления. Поскольку люди, как и змеи, тоже имеют свойство противиться смерти, Джерин выстрелил в него еще раз, на этот раз в лицо. Колдун, словно куль с мукой, вывалился из колесницы.

С радостным криком Фердулф вновь воспарил ввысь. Джерин оглянулся, чтобы проверить, не нуждается ли Вэн в его помощи. Имперский воин лежал на земле, дергаясь в предсмертных судорогах. С копья Вэна капала кровь.

— Дурак оказался храбрецом, — сообщил чужеземец, забираясь обратно в повозку, — но это не сделало его умней.

— Прости, отец, но теперь у меня нет кнута, — сказал Дагреф.

— Учитывая то, на что ты его использовал, думаю, я сумею тебя простить, — ответил Лис сухо. — Ты быстро сориентировался.

Дагреф пожал плечами:

— Я просто не знал, куда еще деть эту штуку.

Вэн оглядел поле боя и ткнул Джерина локтем в бок:

— Лис, мы выигрываем эту запутанную битву или проигрываем?

Джерин тоже огляделся.

— Гореть мне в пяти чистилищах, если я знаю, — ответил он. — Они не бегут, мы тоже, и все очень тесно перемешались. — С некоторой скептической гордостью он добавил: — Сражения под моим руководством проходят более аккуратно, чем это. У Араджиса нет никакого чувства порядка.

— Можешь сказать ему об этом, когда мы здесь закончим, — сказал Вэн с ухмылкой. — Но будь так добр, не говори без меня. Я хочу услышать, что он тебе ответит.

Дагреф, как мог, управлялся с повозкой, обходясь без кнута, которым, впрочем, коней подгоняют, лишь атакуя. Он еще не очень разбирался в том, что именно нужно делать в бою, как, например, Вэн или Дарен. Но он умел думать и сохранять спокойствие, а это уже немало.

Кроме того, он обладал способностью запоминать все детали сражения и держать в уме вещи, способные внести в него перелом, что удавалось далеко не всем даже из тех, что считали себя опытными военачальниками.

— Разве Райвин и его всадники не должны вот-вот появиться на каком-нибудь фланге? — спросил он.

— Отец Даяус! — воскликнул Джерин и резко обернулся на запад. — Я совсем о них забыл. Где же они?

Вэн тоже обратил взгляд на запад.

— Вероятно, там, среди деревьев, — сказал он. — Пытаются сообразить, с какой стороны враги, а с какой свои. Как ты уже говорил, Лис, это, пожалуй, самая беспорядочная битва, которую я когда-либо видел.

— Что ж, один из способов упорядочить подобный хаос — это конный наскок, — сказал Джерин. — Лучшего для него момента не будет. Наши люди поймут, кто там выскакивает из засады, а солдаты императора — нет. Они смогут сообразить, что конники им не друзья, лишь когда те…

Он умолк. Ни Дагреф, ни Вэн его не слушали. Они оба во все глаза смотрели на запад. Джерин тоже повернул голову в том направлении. Кислое выражение его лица сменилось широкой улыбкой. С большой серьезностью в голосе Вэн сказал:

— Ты случаем не задумывался о том, чтобы податься в предсказатели, Лис?

— Я оставляю это моей жене и прозорливому Байтону, благодарю, — ответил Джерин.

Вне зависимости от того, предрек он появление всадников или нет, те галопом приближались к полю сражения. Люди Джерина и Араджиса приветствовали их радостными возгласами. Имперские солдаты либо выкрикивали ругательства, либо презрительно хохотали.

Несколько позднее, чем следовало бы, офицер, возглавлявший имперское войско, сообразил, что верховые, какими бы странными они ни казались, могут представлять нешуточную опасность. Он выделил небольшой отряд колесниц из основного войска — задача не из легких, учитывая, насколько плотно его люди сцепились с северянами, — и послал его навстречу новым врагам, скачущим на лошадях к месту битвы.

В передышках между стычками, когда враги на миг-другой прекращали попытки лишить его жизни, Джерин с огромным интересом наблюдал за борьбой старой военной методики с новой. К его громадному удивлению, все шло так, как и предсказывал Райвин Лис. Он знал Райвина уже более двадцати лет, но, как ни тщился, не мог припомнить, чтобы такое когда-нибудь было. Однако сейчас выходило, что Райвин выбрал невероятно удачный момент для того, чтобы вернуть себе доброе имя человека, чьи слова не расходятся с делом.

Колесницы с грохотом мчались на всадников, подпрыгивая и трясясь, как всегда. Воины из вихляющихся, дергающихся колымаг осыпали людей Райвина стрелами. Те отвечали им тем же. Но несколько не так, как враги. Верховые носились вокруг имперских повозок с такой резвостью, словно колеса тех не вращались, а были прибиты гвоздями к земле. Они стреляли в имперских солдат со всех сторон одновременно. Каждый, кто пытался заслониться щитом от стрелы, летящей справа, непременно подвергал себя опасности быть пронзенным слева или со спины.

Дагреф сказал:

— Мы стали свидетелями окончания целой военной эпохи. Я не думал, что это произойдет так легко.

— Я тоже, — согласился Джерин.

— Никто не думал, — подтвердил Вэн.

Но это произошло. Вскоре колесницы, высланные имперским военачальником против кавалерии северян, словно бы кто-то смел с поля боя. А конники Райвина тут же принялись обстреливать воинов главного имперского войска. Некоторые даже подъезжали поближе, чтобы достать врага мечом или пикой.

Хотя слуги Элабонской империи твердо выдерживали натиск людей Джерина и Араджиса, шок новизны поверг их в большее замешательство, чем тому отвечало истинное положение дел на поле брани и количество атакующих всадников. Сначала одинокие колесницы, а затем и более значительные их отряды двинулись к югу, отказываясь от дальнейшей борьбы. Нет, они вовсе не казались разбитыми и давали жестокий отпор северянам, пытающимся преследовать их, но продолжать битву явно уже не желали.

Райвин подскакал к Джерину. Меч его был в крови. Лицо, царапнутое стрелой, — тоже. Что, впрочем, ничуть не мешало бывшему элабонскому аристократу расплываться в самодовольной улыбке, и Джерин за то его не винил. Он заслужил право так улыбаться.

— Ну, как это вам, лорд король? — спросил Райвин. — Как вам?