История Петербурга в городском анекдоте - Синдаловский Наум Александрович - Страница 64

Вова московский полюбил Вову петербургского и прислал ему валентинку.

Мы не знаем, увидел ли в таком прозрачном намеке Владимир Яковлев крушение своей дальнейшей политической карьеры, но фольклор окончательно понял, что победа Матвиенко на этот раз будет обеспечена. Впрочем, к этому времени, если судить по предвыборному городскому фольклору, петербуржцы были готовы отдать за нее свои голоса. Матвиенко иначе как «Москвиенко» не называли. Это потом уже, по прошествии времени, ее, по аналогии с одной из русских императриц петербургского периода отечественной истории, в народе станут величать «Валентиной Иоанновной».

Судя по городскому фольклору, Матвиенко начала завоевывать сердца петербуржцев еще при Яковлеве. Фольклор отмечает преимущества, понятные петербуржцам, одного перед другим:

Губернатор Яковлев и Валентина Матвиенко после хорошего фуршета сопровождают иностранную делегацию по Питеру. Пересекая по мостику очередной канал, Яковлев с гордостью вещает:

— Это наша Северная Пальмира.

Тут из-под моста выплывает корявая лайба с одним веслом, в которой пьяный синяк с прилипшим к нижней губе окурком горланит матерную песню. Губернатор, качнувшись в сторону, разъясняет:

— А вот и гольдон… гондон…

Матвиенко торопливо подхватывает:

– .. северовенецианский лодочник.

По не вполне корректным и не очень понятным подсчетам любителей статистики, Матвиенко стала 61 губернатором Петербурга. И первой женщиной в России на этой должности. И хоть выборы губернатора проходили не в начале осени — периоде, известном немногими теплыми днями под названием «бабье лето», а в самый разгар осеннего холодного ненастья, 5 октября, городской фольклор решил подкорректировать природный календарь.

Не мог же он отказать себе в удовольствии связать в один узел политическое событие с природным явлением, которое по традиции всегда с нетерпением ожидают петербуржцы, и изящно позлословить на тему долгожданных перемен в политическом и экономическом климате города.

— Когда в Петербурге начинается бабье лето?

— 5 октября.

В том, что Матвиенко — человек Путина, никто не сомневался. Да и она сама этого никогда не скрывала. Пройдет несколько лет, и фольклор найдет новое подтверждение этому обстоятельству. В конце второго, последнего, согласно Конституции, президентского срока Путина политики всех рангов будут захлебываться от прилива верноподданнических чувств, предлагая бесчисленные варианты продления этого срока, в обход Конституции, но не нарушая ее. Древние софисты могли бы позавидовать рафинированной изощренности предложений московских политиков. Внес свою лепту и питерский фольклор.

— Что нужно сделать Путину, чтобы остаться на третий срок?

— Назначить своим преемником Матвиенко, а затем отправить ее… в декрет.

Но это будет потом. А пока Путин создает в Москве команду, которую в фольклоре назовут «московскими петербуржцами». Один за другим на влиятельных руководящих постах в правительстве, администрации Президента и в министерствах оказывались выходцы из Петербурга. Причем речь шла не о тех москвичах, которые были ленинградцами по происхождению, а о тех, которые для работы в Москве были вынуждены специально приехать из Петербурга. Анатолий Чубайс, Илья Клебанов, Илья Южанов, Герман Греф, Алексей Кудрин, Сергей Степашин, Геннадий Селезнев, Сергей Миронов, Дмитрий Медведев и многие другие составили в Москве влиятельную группу людей, которую в Москве, в зависимости от оценочного знака, называли или «питерской командой», или «северным альянсом». Спектр московских оценок при этом колеблется от «новых питерских», «младопитерцев» и «питерских юристов» до «питерских чекистов» и даже «ленинградских чекистов». Не без тайной надежды на изменение сложившейся ситуации, московские острословы называют Дом правительства «Ленинградским вокзалом». Мол, все эти транзитные перемещения долго продолжаться не могут. Все образуется и встанет на свои привычные места.

А в это время, согласно фольклору, на подлинном Ленинградском вокзале в Москве и в отделах кадров многочисленных правительственных учреждений происходят одни и те же сценки:

Подходит поезд из Петербурга. К прибывшим бросаются москвичи:

— Вы из Петербурга?

— Да.

— Читать, писать умеете?

— Да.

— Не хотите ли поработать в правительстве?

Сотрудники отдела кадров перебирают заявления о приеме на работу. Один — другому:

— Он, кстати, тоже из Питера.

— Почему кстати?

— А это теперь всегда кстати.

По другому анекдоту, кадровая мобилизация на работу в Москве начинается еще в Петербурге.

— Почему петербургские улицы по вечерам пустеют?

— Петербуржцы в темное время боятся выходить из дома.

— Почему же?

— Их тут же вылавливают, запихивают в машины и увозят в Москву для работы в правительстве.

Да и личная жизнь москвичей, похоже, ничем не отличается от служебной. Еще один анекдот запечатлел семейный сюжет в московской квартире:

Просыпается утром в субботу муж и задумчиво говорит жене:

— Я сгоняю утром в воскресенье в Питер на базар, куплю хомячка.

— Ты что, не можешь его купить здесь, в Москве?

— Нет, люди сказали: в семье должен быть кто-то питерский.

Но время идет, и у москвичей, судя по новым анекдотам, появляются некоторые надежды. Судите сами.

Москва. Садовое кольцо. Идет машина с питерскими номерами. Ее останавливает гаишник и вежливо обращается к водителю:

— Предъявите, пожалуйста, документы.

Из машины выглядывает удивленное лицо.

— А что? Путин уже не президент?

Как видим, прохладные и настороженные отношения москвичей и петербуржцев друг к другу за триста лет совместного существования двух столиц ничуть не изменились.

— Почему петербуржцы не болеют СПИДом?

— Потому что в Москве их никто не любит.

Эти отношения уходят в глубину истории. Напомним, что уже сам факт неожиданного появления Петербурга на исторической карте русского государства явился непростительным вызовом патриархальной стареющей Москве. Нежданное дитя взбалмошного государя заявило о себе так громко, что моментально вывело первопрестольную из полудремотного состояния азиатской невозмутимости. Ожила и засуетилась многодумная боярская оппозиция молодому и непостижимому царю. Уже тогда вольные или невольные эмиссары Москвы закладывали прочный фундамент трехвекового противостояния двух столиц. Страшное проклятие «Петербургу быть пусту!» именно тогда приобрело законченную пословичную форму и стало первым вызовом Москвы юному Петербургу. С тех пор арсенал московской и петербургской фразеологии пополнился множеством пословиц и поговорок — почетными следами боевой брани на полях непримиримых словесных дуэлей. Вот далеко не полный арсенал ядовитых стрел, которыми любезно обменялись Петербург и Москва за триста лет своего соседства: «Питер — голова, Москва — сердце»; «Петербург — это мозг, Москва — это чрево»; «Питер — кормило, Москва — корм»; «Новгород — отец, Киев — мать, Москва — сердце, Петербург — голова»; «Москва — сердце России, Питер — ум, а Нижний Новгород — тугой карман»; «Москва от сердца, Петербург от головы»; «Отольются Москве невские слезки»; «При упоминании о Северной столице у членов правительства меняются лица»; «По ком промахнется Москва, по тому попадет Питер»; «В Москве сруб срубят, в Питер стружки летят»; «Славна Москва калачами, Петербург — усачами»; «Москва невестится, Петербург женихается»; «Москва — девичья, Петербург — прихожая»; «Москва — матушка, Петербург — отец»; «Москва матушка, а Петербург — батюшка»; «В Москве место красит человека, в Петербурге человек — место»; «Москва женского рода, Петербург — мужского».

Не отставал от фразеологии и другой боевой жанр городского фольклора — анекдот.