История Петербурга в городском анекдоте - Синдаловский Наум Александрович - Страница 19

— Я являюсь праправнуком Фаддея Булгарина.

Печальный опыт «Северной пчелы» и ее главного редактора Фаддея Венедиктовича Булгарина в совершенствовании теории и практики политического доноса не пропал даром. В конце XIX в. черное знамя литературного доносительства подхватил другой известный петербургский журналист и издатель — А. С. Суворин. Его газета «Новое время», становившаяся от номера в номер все более и более консервативной, в 1905 г. превратилась в политический орган черносотенцев. Насколько отрицательно относилось петербургское общество к газете, добровольно взявшей на себя фискальные обязанности, видно из дошедшего до нас анекдота, опубликованного в 1908 г. в «Сатириконе»:

— Барышня, дайте номер 59–99, «Новое время»… Что?.. Охранное отделение? Да я просил «Новое время»… Впрочем, все равно! Пусть кто-нибудь подойдет.

Однако вернемся в первую половину XIX столетия. Понятно, что мы далеко не полностью осветили весь широчайший по охвату пушкинский круг. Для этого надо было бы коснуться и других видов фольклора. Имя Пушкина мелькает и в городских легендах, и в пословицах и поговорках, и в других видах и жанрах петербургского фольклора. Мы же касаемся только анекдотов.

О самом Пушкине собственно прижизненных анекдотов сохранилось не так много. Да и те не бесспорны в отношении чистоты жанра. Их с полным основанием можно назвать и легендами, и преданиями. Судите сами:

Царя Пушкин не любил. Еще учился он, и вот на экзамене, или на балу где, или на смотре где, уж я точно не знаю, подошел к нему царь, да и погладил по голове:

— Молодец, — говорит, — Пушкин, хорошо стихи сочиняешь.

А Пушкин скосился так и говорит:

— Я не пес, гладь свою собаку.

За что Пушкина сослали? Ходили они раз с государем. Шли по коридору. Лектричества тогда не было, один фонарь висит. Царь и говорит Пушкину:

— Скажи, не думавши, слово!

А Пушкин не побоялся, что царь, и говорит:

— Нашего царя повесил бы вместо фонаря.

Вот царь рассердился и выслал его за это.

Каждое утро Пушкин принимал ледяную ванну, потом, после чая, ложился в комнате на диван, стоявший подле большого стола, и работал в своей излюбленной позе. Кому-то из приятелей, заставшему его во время работы в одеянии, которое теперь назвали бы пляжным, Пушкин заметил: — Жара стоит такая, как в Африке, а у нас там ходят в таких костюмах.

Император Николай Павлович всегда советовал Пушкину бросить картежную игру, говоря:

— Она тебя портит.

— Напротив, Ваше Величество, — отвечал поэт, — карты меня спасают от хандры.

— Но что же тогда твоя поэзия?

— Она служит мне средством к уплате моих карточных долгов, Ваше Величество.

Николай I сказал Пушкину:

— Мне бы хотелось, чтобы король нидерландский отдал мне домик Петра I в Саардаме.

— В таком случае, — подхватил Пушкин, — попрошусь у Вашего Величества туда в дворники.

В связи с последним анекдотом напомним об одном из самых, пожалуй, обидных и унизительных для поэта фактов его биографии. За всю свою жизнь он ни разу не был за границей, несколько раз пытался выехать или в путешествие, или хотя бы на лечение, но каждый раз наталкивался на категоричные возражения императора. Так что ирония, заложенная в пушкинскую просьбу стать хотя бы музейным дворником, но за границей, понятна.

Одним из друзей Пушкина был польский поэт и активный деятель польского национально-освободительного движения Адам Мицкевич. Впервые Мицкевич появился в Петербурге в 1824 г. За принадлежность к тайному молодежному обществу он был выслан царскими властями из Литвы, где в то время проживал, и в столице ожидал определения дальнейшего места службы в глубинных районах России. В Петербурге он сблизился с А. С. Пушкиным, хотя назвать их отношения простыми нельзя. У них были разные взгляды на Польшу, на Россию да и на сам Петербург. Сближало их, пожалуй, только отношение к поэзии. Они оба были великими. О первой встрече поэтов сохранился забавный анекдот:

Пушкин и Мицкевич очень желали познакомиться, но ни тот, ни другой не решались сделать первого шага к этому. Раз им обоим случилось быть на балу в одном доме. Пушкин увидел Мицкевича, идущего ему навстречу под руку с дамой.

— Прочь с дороги, двойка, туз идет! — сказал Пушкин, находясь в нескольких шагах от Мицкевича, который тотчас же ему ответил:

— Козырная двойка простого туза бьет.

Оба поэта кинулись друг к другу в объятия и с тех пор сделались друзьями.

Сравнительно незначительное количество анекдотов, сложенных при жизни Пушкина, с лихвой компенсируется современным городским фольклором. Сегодня Пушкин стал одним из самых востребованных персонажей анекдота. Правда, и анекдот стал уже иным по композиционной структуре, и герой представлен в нем уже в ином качестве. Чаще всего в современном анекдоте Пушкин выступает не в качестве персонажа какого-либо конкретного сюжета, а в качестве символа, знака, метафоры. В этом случае анекдот становится средством общения, при котором не только познается и переосмысливается современное бытие и сознание, но и характеризуются как объекты, так и субъекты этого общения.

— Говорят, Пушкин в жизни был дон-жуаном.

— Ничего подобного! Я сама читала, что он был камер-юнкером.

– Да, Пушкин был великий поэт. — Более того, он был лицеистом.

– Дяденька, дай десять копеек. — Получишь у Пушкина.

На экзамене в зубоврачебном техникуме.

— Кто убил Пушкина?

— Дантист.

Дантес бесконечно долго целился и никак не мог выстрелить. — Дантес! — нетерпеливо воскликнул секундант. Кто за тебя стрелять будет? Пушкин?

– Какой самый современный ленинградский поэт? — Пушкин.

– Кто уроки будет делать? Пушкин?

— Ты Пушкина читал?

— Ну, читал.

— И чем там все закончилось?

Двое спорят о том, кто произнес фразу, ставшую крылатой, Пушкин или Лермонтов. Устав препираться, спорщики решили: — Тебе это сказал Пушкин, а мне Лермонтов.

– Не понимаю я этого Ленского. Онегин ему вызов прислал, а он его застрелил.

Современному читателю надо напомнить, что в советские времена, когда право на выезд за границу ограничивалось множеством трудно выполнимых условий, «вызовом» называлось официальное приглашение от родственников или близких друзей, живших за границей, приехать на короткое время в гости или на постоянное проживание.

В процессе нашего повествования мы уже не раз знакомились с прекрасными образцами детского или школьного фольклора. О нем следует сказать особо. Как разновидность фольклора он появился достаточно поздно. В основе его лежат подлинные описки в школьных сочинениях, торопливые оговорки при ответах с места, «умные» глупости у доски, случайные реплики в разговорах и так далее.

В практике школьной жизни они встречались и раньше, но эти «перлы» или не замечали, или им не придавали значения, или приписывали плохому знанию предмета. Пока вдруг не обнаружили, что многие из этих «гениальных» ошибок и «талантливых» оговорок отличались такой наивной мудростью и такой бесхитростной непосредственностью и прозорливостью, что вполне достойно могли быть представленными в городском фольклоре. И понятно, что очень скоро они стали полноправной частью всего городского устного творчества.

— Кому Пушкин посвятил строки: «Люблю тебя, Петра творенье»?

— Анне Керн.

— Почему же?

— Ее зовут Анна Петровна.

– Арина Родионовна очень любила маленького Сашу и перед сном читала ему «Сказки Пушкина».