2000 метров над уровнем моря[= Аданешь] ... - Анин Владимир - Страница 12

— Вы имеете в виду?.. — Я провел большим пальцем по горлу, и Абдель-Алем, уловив этот жест, беспокойно завертелся на заднем сиденье.

— Да, — сказала Аданешь. — Вам приходилось бывать в подобных ситуациях?

— Бывало.

Да, мне действительно доводилось участвовать как минимум в трех операциях, где риск поймать пулю был очень велик. И однажды я умудрился это сделать. Мы тогда выследили одного крайне опасного субъекта, который пытался подбросить сильнодействующее отравляющее вещество в систему водоснабжения города. Оперативная группа задерживалась, и нам с напарником пришлось пойти ва-банк. Напарник погиб, а я отделался ранением в плечо. Архинеприятное ощущение, доложу вам. Я, правда, того субъекта успел завалить, прежде чем он сбросил контейнер в водозаборник. Всадил в него все восемь пуль из своего «Макара». Причем я заметил, что первая же попала ему прямо в лоб, но на меня будто что-то нашло, и я продолжал стрелять, пока он оседал по стене. А потом я потерял сознание. Кстати, то самое дело, после которого мне дали капитана.

Это был не первый случай, когда я убил человека. Первый был годом раньше. Тогда я тоже выследил одного отморозка — сексуального маньяка, специализирующегося исключительно на иностранках, преимущественно студентках Университета Дружбы Народов. По плану предполагалось, что я, сразу после обнаружения, передам это дело ребятам с Петровки, но случилось так, что он попался мне в тот момент, когда готовился надругаться над очередной своей жертвой. Я не раздумывая бросился на него. Он оказался здоровенным детиной и легко отшвырнул меня. Я выхватил пистолет, но он умудрился поймать меня за руку и чуть не вырвал оружие. При этом получилось так, что он моим пальцем надавил на курок. Раздался выстрел, и маньяк, удивленно вытаращившись на меня, рухнул на землю. Пуля прошила печень. Он умер практически мгновенно.

Я понимал, что мерзавец получил по заслугам, но все же целый месяц после этого не мог прийти в себя, места себе не находил. Ведь я убил человека!..

— И у меня бывало, — со вздохом отозвалась Аданешь. — Может быть гораздо чаще, чем этого хотелось.

— По-моему, этого никогда не хочется, — улыбнулся я.

— Вы правы. Я еще заметила, что страшно только в первый раз. Потом, конечно, тоже страшно, но уже не так. Просто привыкаешь к этому страху.

Тут я был с ней полностью согласен и с удовлетворением отметил, что даже в таком щекотливом вопросе мы друг друга поняли. А значит — сработаемся. Без сомнений.

— Так куда мы направляемся? — бодро спросил я.

— В Аксум.

— Аксум, это где?

Аданешь укоризненно, нет, даже немного презрительно посмотрела на меня, выдерживая многозначительную паузу. Поняв, наконец, что такой необразованный тупица, как я, не то что не вспомнит, но даже никогда не знал ничего из истории ее страны, она безнадежно махнула на меня рукой.

— Аксум — это древняя столица Аксумского царства. Родной город царицы Шебы, которая правила там несколько тысяч лет назад. Ее еще называли царицей Савской.

— Ах, ну да! — воскликнул я, боясь признаться в своей безграмотности и обидеть девушку.

Я что-то слышал о царице Савской, но сейчас, конечно, уже не помнил. Кто она такая, я и знать не знал, а что это как-то связано с Эфиопией, и подавно. Да и не нужно мне это было, если честно. Но Аданешь не поверила в мое внезапное озарение и решила таки меня просветить.

— В священной книге «Кыбрэ нэгэст» — «Слава царей» — рассказывается о том, что царица Шебы навестила Соломона с целью задать ему несколько коварных вопросов, дабы убедиться в его мудрости, о которой ходили легенды. Она покорила Соломона своей красотой, и тот захотел взять ее в жены. Однако, забеременев, царица Шебы вернулась в Аксум и родила мальчика, которому дали имя Менелик. Именно от Менелика ведет свой род династия эфиопских царей, и нынешний император Хайле Селассие согласно этому преданию — прямой потомок Соломона. Вот, вкратце, и все. Если хотите узнать больше, обратитесь к «Кыбрэ нэгэст», у меня есть эта книга на английском языке. Могу дать почитать, когда вернемся.

— О, спасибо! — улыбнулся я, а про себя подумал: «Боже упаси!».

Тем не менее, раз уж Аданешь затронула эту тему, я решил прояснить для себя еще один вопрос, связанный не столько с историей, сколько с происхождением эфиопского народа.

— Аданешь, а могу я задать вам один деликатный вопрос?

— Смотря насколько он деликатный. Ну ладно, задавайте. Если смогу, отвечу. Если не смогу — деликатно откажу.

— Спасибо. Я только хотел узнать: почему эфиопы не похожи на… негров? Это потому что они евреи? Ну, я имею в виду — предки Соломона и все такое.

Аданешь звонко расхохоталась. Абдель-Алем хлопал глазами, глядя то на меня, то на нее, видимо, силясь понять, не его ли мы сейчас обсуждаем.

Аданешь, наконец, успокоилась и вытерла тыльной стороной ладони льющиеся от неудержимого смеха слезы.

— Извините. Но это действительно было смешно. Ну, а отвечая на ваш вопрос, скажу, что все гораздо проще. Эфиопы произошли от поселенцев с Аравийского полуострова. Так что мы, скорее, арабы… Куда ты лезешь, идиот?! — крикнула она, чуть было не въехавшему нам под колеса, велосипедисту.

Аданешь высунулась из окна, и далее последовала тирада «непереводимого местного фольклора».

— Хотите, я сяду за руль? — предложил я, видя, что Аданешь стала немного нервничать.

— Я поведу машину до окраины города, — сказала Аданешь, — а дальше придется вам. По горной дороге я боюсь.

— Хорошо, — ответил я, не совсем понимая, почему она боится.

Глава 5

Мы выехали за город, и я сразу понял, чего так боялась Аданешь. Через несколько минут дорога, сузившись до двух полос — по одной в каждую сторону, — выскочила на самый край высоченного, не меньше полукилометра, обрыва и стала бешено петлять, огибая все неровности гигантской горы, склоны которой были сплошь покрыты густыми зарослями опунции. Миновав одну гору, мы очутились на другой, потом на третьей и так далее, медленно перебираясь вдоль тянущегося на юго-запад хребта. То и дело, из-за поворота возникали лениво ползущие навстречу грузовики. Разъехаться с ними было непросто — приходилось прижиматься к узкой, не более метра шириной, обочине, за которой зияла пугающая своей глубиной пропасть. Никаких бордюров или ограждений не было и в помине. Дальше — хуже. Через пару часов асфальт закончился, и мы покатили по грунтовой, посыпанной красноватым щебнем, дороге. Длинный шлейф рыжей пыли вился за нами. За последний час нам попался только один грузовик, двигающийся в попутном направлении. Поначалу пришлось тащиться за ним в густом облаке пыли, а потом обгонять, протискиваясь между грузовиком и нависшей над дорогой скалой. Пейзаж вокруг изменился, обретя какие-то фантастические, я бы даже сказал, марсианские черты. Вместо цветущих сине-зеленых гор, теперь вокруг высились полностью лишенные растительности бурые скалы, похожие на пирамиды расплавленного шлака.

Впереди показался довольно крутой поворот. Я сбросил скорость и плавно повернул руль. Машина, как капризный ребенок, которому надоело слушаться родителей, проигнорировала мои действия и упрямо двигалась вперед. Вдавив педаль тормоза в пол, я почувствовал, что все четыре колеса перестали вращаться, но круглые катышки щебня, будто ролики, продолжали по инерции тащить машину к обрыву. «Фиат» остановился только на самом краю, еще немного, и правое переднее колесо повисло бы над бездной. Двигатель заглох. Я облегченно выдохнул и посмотрел на своих попутчиков. Аданешь сидела, закрыв глаза, на лице Абдель-Алема застыла гримаса ужаса. У меня тряслись руки и ноги, от напряжения заболела шея. Я понял, что надо немного передохнуть. Аданешь осторожно выбралась из машины и закурила. Я вылез следом и, подойдя к обрыву, попытался заглянуть вниз, но сразу отшатнулся — закружилась голова и тошнота подступила к горлу. Такого мне раньше видеть не приходилось. Останкинская башня отдыхает — тут высота была раза в два больше. Даже жутко представить, что было бы с нами, не остановись машина вовремя. Аданешь молча протянула мне сигарету, я жадно затянулся.