Приключение - Лондон Джек - Страница 21

— Очень будет хорошо, — ответил он на ее протестующий жест. — Мои рабочие — все местные жители, а эти людоеды — с прибрежной полосы; те и другие ненавидят друг друга. Вот будет потеха!

Он ударил в набат, и вскоре все двести рабочих прибежали на двор. Сатану заперли на замок, и он взвыл от такого ужасного с ним обращения.

Рабочие плантации немедленно устроили военную пляску под каждым деревом и наполнили воздух отборной руганью по адресу своих заклятых врагов. Шкипер «Флибберти-Джиббет» появился на сцене. Он шатался и трясся от жестокого приступа лихорадки, еле-еле удерживая в руках тяжелое ружье. Лицо его посинело, как у мертвеца, и зубы выбивали барабанную дробь; ему было холодно под горячими лучами припекавшего солнца.

— Я ссс-яду тут и ббб-уду ссс-торожить их, — затараторил он, щелкая зубами. — Ччч-ерт побери, меня всегда ллл-ихорадит, когда я чем-нибудь ррр-астроен. Что же вы ннн-амерены предпринять?

— Первым делом надо подобрать все эти ружья.

Под руководством Шелдона слуги принялись подбирать разбросанное оружие и сложили его в кучу на полу веранды. Шелдон отобрал новенькие винтовки, украденные в Лунга, и отложил их в сторону. Спайдеры он превратил в щепки, а коллекцию дротиков, томагавков и другие трофеи он презентовал Джен.

— Редкостный вклад в вашу коллекцию, — улыбнулся он, — собранный прямо на поле битвы.

Затем он велел развести на берегу костер и предать всесожжению содержимое челноков, которое с наслаждением принялись ломать, коверкать и грабить его чернокожие работники. А самые челноки они нагрузили песком и камнями и, отведя их подальше, затопили на десятисаженной глубине.

— Двадцать ярдов — глубина изрядная, и им придется не мало-таки попотеть над ними, — заметил Шелдон, когда рабочие возвратились назад.

После этого подвига началась настоящая сатурналия [31]. Военные песни и пляски возобновились с новым одушевлением и начали переходить уже границы приличия. Рабочие стали швырять камнями и палками в безоружных врагов своих. А семьдесят пять людоедов стоически выдерживали на своих насестах эту бомбардировку и только огрызались, обещая жестоко отомстить.

— Теперь из-за этого столкновения на Малаите затеется сорокалетняя война, — смеялся Шелдон, — но я полагаю, что старый Теленасс больше уже никогда не решится нападать на плантацию.

— Эй, ты, старое чучело! — обратился он к дряхлому, восседавшему на нижней ступеньке лестницы вождю, бормотавшему в бессильной злобе что-то непонятное. — Теперь бы можно было побарабанить и по твоей дурацкой башке. Мисс Лэкленд, попробуйте, как она у него звучит?

— О, он ужасно грязен, уж лучше я умою его. Ну-ка, Адаму-Адам, искупай его! Давай сюда воды; налей в это корыто! Орифайри, сбегай поскорей за мылом и мочалкой!

Таитяне, вернувшись с рыбной ловли, ухмылялись, поглядывая на светопреставление, происходившее на дворе и немедленно вошли в свою роль.

— Табу! Табу! [32] — закудахтали в ужасе людоеды, повисшие на деревьях, при виде того, как их вождя повалили в корыто и принялись кощунственно сдирать с его жирного тела священную грязь.

Джен ушла в дом и выбросила в окно лоскут белого коленкора, которым тут же обмотали бедра выгруженного из корыта старого Теленасса, блиставшего причудливой чистотой. Сиятельный вождь, подавившийся мыльною пеной и содой, которую Ноа-Ноа напустил ему в рот, чихал и плевал во все стороны.

Прислужникам велело было принести ручные кандалы. Всех беглецов из Лунга одного за другим поснимали с деревьев. Шелдон выступил в роли тюремщика. Надевал им на руки кандалы, он продевал в ушки кандалов стальные цепочки и соединял арестантов попарно.

Гугуми за непоседливый нрав посадили в карцер до вечера.

После этого Шелдон распорядился вознаградить полдневным отпуском рабочих плантаций, и, когда они удалились, разрешил гостям из Порт-Адамса спуститься с насестей. После обеда Джен и Шелдон долго прохлаждались под сенью веранды, наблюдая дикарей, которые ныряли, выгружая песок и камни из своих затопленных лодок. Дикари провозились до самого вечера, доставая со дна свои челноки. Наступили уже густые сумерки, когда они отплыли от берега, с трудом гребя поломанными веслами. Поднялся ветерок. «Флибберти-Джиббет» снялась с якоря и направилась в Лунга сдавать арестантов.

Глава XII

Мистер Морган и мистер Рафф

Шелдон наблюдал за работами по постройке моста, когда к берегу подошла и бросила якорь шхуна «Молекула». Джен с интересом настоящего моряка следила за тем, как матросы на шхуне убирали паруса и спускали шлюпку, и сама пошла навстречу высадившимся на берег гостям.

Пока прислужник бегал за хозяином, она угощала двух визитеров виски с содой и занимала их разговорами.

Гости чувствовали себя не совсем ловко в ее присутствии, и Джен заметила, что то один, то другой присматривался к ней со скрытым любопытством. Она сознавала, что они как будто взвешивают и оценивают ее, и впервые болезненно почувствовала всю неловкость своего оригинального положения в Беранде. С другой стороны, и сама Джен тоже стеснялась их. Она не знала, за кого их принять: они не походили ни на торговцев, ни на моряков. По их речам нельзя было подумать, что они джентльмены, хотя, видимо, они умели держать себя в обществе и не говорили ничего неприличного. Без сомнения, это были люди деловые, но довольно своеобразного типа. Однако, какие у них могли быть дела на Соломоновых островах и зачем они прибыли на Беранду?

Старший, мистер Морган, был здоровенный мужчина с бронзовой физиономией и длинными усами. Он говорил басом, с гортанными интонациями. Другой, мистер Рафф, был субъект щуплый и слабый, с выцветшими, водянистого цвета глазами; он нервно подергивал руками и говорил с легким акцентом, напоминавшим какой-то незнакомый жаргон. Но кто бы они ни были, ясно было, что это люди незаурядные, самостоятельно пробившие себе дорогу в жизни. Так думала Джен. Но она чуть не вздрогнула при мысли о том, каково попасть в лапы этим дельцам. В деловых сношениях они, вероятно, не знают пощады. Она внимательно посмотрела на Шелдона, когда тот вошел в комнату, и по выражению его лица сразу догадалась, что он не особенно обрадовался их визиту. Но в то же время ясно было, что эти люди ему нужны, так как после непродолжительного и незначительного общего разговора он пригласил их к себе в контору.

Вечером она спросила у Лаландру, куда они ходили.

— Ай, много ходили, много смотрели. Смотрели деревья, смотрели земля под деревьями, смотрели, фелла, мост, смотрели сушильня, смотрели луга, смотрели река, смотрели вельбот. Ай, ай, много большой фелла смотрел, очень много.

— Какие это, фелла, люди, эти два фелла? — спросила она.

— Большой фелла — мастер белого человека, — только и мог объяснить черный.

Отсюда Джен вывела заключение, что эти господа — люди влиятельные на Соломоновых островах, и что факт осмотра ими плантации и проверки ее счетов не предвещает ничего хорошего.

За обедом разговор вращался вокруг общих мест и не было произнесено ни слова, в котором содержался бы самый отдаленный намек на цель их визита. Однако, от внимания Джен не ускользнуло беспокойство, сквозившее в глазах Шелдона. После того как подали кофе, она ушла к себе. До полуночи прислушивалась она к доносившимся до нее через весь двор голосам разговаривавших и видела вспыхивающие огоньки их сигар. На следующее утро, поднявшись рано, она выведала, что они уже отправились вторично осматривать плантацию.

— Что это значит? — спросила она у Вайсбери.

— Мистер Шелдон немножко время, скоро конец.

— Что это значит? — спросила она опять у Орифайри.

— Мистер Шелдон с большим фелла поедут в Сидней. Да, мой так думает. Скоро Беранда конец.

Осмотр плантации продолжался в течение целого дня, и шкипер «Молекулы» не раз посылал гонцов в усадьбу, прося гостей поторопиться с осмотром. Солнце уже садилось, когда приезжие подошли к шлюпке, которая должна была их доставить на шхуну, но и тут, на берегу, они еще битый час толковали с Шелдоном. Джен видела издали, как Шелдон что-то доказывал им; она видела также и то, что оба его собеседника не сдавались на его доводы.