Рожденная для славы - Холт Виктория - Страница 55

Тут я поняла, что подписывать договор она не собирается, и потому строго-настрого запретила ей ступать на английскую землю.

Однако Марии повезло. Когда ее корабль вошел в английские территориальные воды, спустился туман и моим капитанам не удалось ее выловить. Мария Стюарт благополучно достигла шотландских берегов. Я расстроилась — уж очень мне хотелось задержать ее у себя в Англии в качестве вынужденной гостьи. В последнее время я много думала о Марии. Меня интересовали не только ее слова и поступки, но и внешность, характер, достоинства и недостатки. Я читала поэмы, которые сочинили в ее честь парижские рифмоплеты, и мне показалось, что дифирамбы чересчур уж цветисты.

Вскоре я получила письмо от ее дяди, принадлежавшего к знатному и могущественному семейству Гизов, которое возглавлял великий герцог де Гиз. Средним братом был кардинал Лотарингский, сыгравший такую большую роль в судьбе Марии Стюарт, а послание я получила от младшего из братьев, который представлялся мне из всей этой троицы наиболее многообещающим. Он был не только великим приором Франции, но еще и главным адмиралом французского флота. Этот вельможа просил, чтобы я удостоила его встречи. Я охотно согласилась, ибо мне любопытно было взглянуть на члена семейства, которое пользуется во Франции не меньшей властью, чем сам король.

И я не была разочарована. Великий приор оказался весьма обаятельным мужчиной, очень мало похожим на пастыря церкви. Красив, элегантен, безупречно воспитан и интригующе непохож на английских дворян. К мужчинам подобного склада я всегда испытывала слабость.

Я завела разговор о его племяннице, которую мой гость знал лучше, чем кто-либо другой. Мать Марии была его родной сестрой, и девочка воспитывалась в доме у Гизов. Великий приор мне сказал, что Мария хороша собой, обаятельна, однако из его слов можно было заключить, что я ни в чем Марии не уступаю.

Я решила устроить гостю поистине королевский прием, чтобы он видел, как у нас в Англии встречают друзей, даже если еще вчера эти друзья считались врагами.

Сначала состоялся пир, затем балет.

Я приказала, чтобы по стенам пиршественной залы развесили гобелены с изображениями притчи о непорочных девах, а во время пира объяснила своему гостю, что родилась под созвездием Девы, а мать моя разрешилась от бремени в Палате Непорочных Дев. На это француз галантно заметил, что вряд ли я долго смогу оставаться в этом блаженном состоянии. Я ответила, что право выбора принадлежит мне самой.

В его глазах вспыхнул огонек истинно галльской страсти, и приор с пылом заявил, что с удовольствием переубедил бы меня.

Я обожала подобные беседы. Мы много смеялись, а Роберт бросал на француза свирепые взгляды. Впрочем, он знал, что соперничества со стороны церковника ожидать не приходится. Просто Роберт в последнее время взял слишком много воли, ему не нравилось, когда я уделяла внимание кому-то другому. Я слишком щедро награждала его, слишком отличала, и он временами вел себя как ревнивый муж. Иногда меня это забавляло, иногда злило — в зависимости от настроения.

Балет удался на славу. Десять моих фрейлин изображали непорочных дев — пять умных и пять глупых. Они танцевали с серебряными светильниками в руках — причем у умных дев лампады горели, а у глупых нет.

Когда танец закончился, все восхищенно захлопали. Я искоса взглянула на красивого француза и поняла, что представление ему понравилось. Значит, мой двор не уступал французскому в изысканности и великолепии.

Потом фрейлины исполнили другой танец, уже без светильников. Они пригласили приора и его свиту участвовать в танце, и французы охотно согласились.

Далее по сценарию фрейлины должны были упрашивать меня, чтобы я почтила присутствующих танцем. Я сначала отнекивалась, потом — якобы ради высокого гостя — сменила гнев на милость.

Приор долго восхищался моим изяществом, моей красотой и великолепием двора.

Я обернулась к нему с улыбкой и сказала:

— Вы так галантны, сударь, что вас невозможно не любить. Но вашего старшего брата, герцога Гиза, я ненавижу, потому что он отнял у нас Кале.

— Увы, ваше величество, война есть война. Но давайте не будем говорить в эту чудесную ночь о неприятном. Я видел, как прекрасно вы танцуете, и буду глубоко несчастен, если вы не согласитесь исполнить еще один танец, но уже в паре со мной.

Я могла танцевать хоть всю ночь напролет, не чувствуя ни малейшей усталости. Просьба приора привела меня в восторг, мы вышли в центр зала, и весь двор наблюдал, как мы танцуем.

Потом я распрощалась с приятным гостем, и он отбыл восвояси. Мне показалось, что я сама и моя резиденция произвели на него должное впечатление. Ему будет что рассказать Екатерине Медичи.

Теперь мои мысли вновь занимала Мария Шотландская. Верный Сесил вполне разделял мою тревогу.

— Не очень-то приятно думать, что она теперь отделена от нас всего лишь сухопутной границей, — сказала я.

— Я знаю, что ваше величество более всего желает мира в своем королевстве. Однако, как известно, лучшее средство сохранить мир — готовиться к войне. Я давно уже хочу предложить вам приступить к созданию мощного флота. Нам нужно построить как можно больше кораблей — это даст работу подданным, что, в свою очередь, приводит к процветанию, а если возникнет необходимость защищаться, корабли нам пригодятся.

Я улыбнулась:

— Славный мастер Сесил, я не устаю благодарить Бога за то, что он послал мне вас.

Сесил был тронут моими словами, а я впервые с того дня, как Мария Стюарт перебралась в Шотландию, почувствовала полное спокойствие.

Я сидела и слушала, как молодой придворный играет на флейте. Музыкант был искусен, и его игра тронула меня до самого сердца. Внимания, пожалуй, заслуживал и сам молодой дворянин — высокий, стройный, красивый, с вьющимися волосами. Разве что линия рта слабовата. Юный лорд Данли на мой вкус был слишком женственным и этим невыгодно отличался от первого красавца двора Роберта Дадли.

Чем внимательнее я присматривалась к юному музыканту, тем больше мне казалось, что на его лице застыло выражение зависти и обиды. Неужто этот дурачок думает, что я занимаю его место? Поразительно, какие нелепые идеи приходят в голову человеку, в жилах которого течет хоть капля королевской крови.

Очевидно, лорд Данли считал, что принадлежность к мужскому полу ставит его неизмеримо выше любой женщины, даже законной наследницы престола. Всякий раз, когда я сталкивалась с мужским высокомерием, меня охватывало возмущение. Ничего, думала я, когда-нибудь я всем вам покажу, чего может достичь женщина, наделенная умом и властью.

Скорее всего честолюбие изнеженного флейтиста подогревала его мать. Она действительно была женщиной опасной. Не сомневаюсь, что с первого же дня моего восшествия на престол эта особа строила против меня козни.

Юноша был вторым и старшим из оставшихся в живых сыновей Мэтью Стюарта, графа Леннокса, и леди Маргарет Дуглас, родной племянницы моего отца, дочери его сестры Маргариты. Отец всегда не ладил со своей сестрой и был очень рад, когда она вышла замуж за шотландца. Однако Маргарита Тюдор унаследовала всю страстность и решительность своего рода, поэтому ее жизнь по ту сторону северной границы была полна самых разнообразных приключений. Нынешняя графиня Леннокс родилась от второго брака принцессы с Арчибальдом Дугласом, графом Ангусом. Эта женщина всегда была моим заклятым врагом. Она состояла в прекрасных отношениях с моей сестрой Мэри и, должно быть, надеялась, что займет престол после нее. Впоследствии выяснилось, что во время восстания Уайета графиня Леннокс изо всех сил старалась, чтобы на меня пало подозрение в соучастии.

Взойдя на престол, я протянула графине Леннокс, как и многим прочим своим недоброжелателям, руку дружбы, надеясь привлечь этих людей на свою сторону. Но есть натуры, путь к сердцу которых найти невозможно, и графиня сохранила в сердце неприязнь, чему немало способствовали ее католические верования и малая толика королевской крови, что текла в ее жилах. Эта женщина все время жадно поглядывала на мою корону.