Меченый - Горъ Василий - Страница 40

Я еле сдерживаю восторженный крик: вместе с принцем, вернее, теперь уже королем, должен был вернуться и Теобальд!!!

Почувствовав, что я дернулась, Бездушный замолкает, некоторое время смотрит на меня, а потом продолжает. Между прочим, слишком связно для слуги Бога-Отступника:

– Дней семь-восемь – и дороги снова станут спокойными. Поэтому… хотелось бы, чтобы вы подумали, куда мне вас проводить.

К брату хочется. Очень. Но между этим домиком и Авероном – несколько дней пути по лесным дорогам. На которых буйствуют такие же шайки, как та, которая…

С трудом отгоняю жуткие воспоминания, сглатываю подступивший к горлу комок и с трудом шевелю непослушными губами:

– Вейнар велик. Чтобы… обшарить леса, прилегающие ко всем более-менее крупным дорогам, армии его величества… потребуется не меньше месяца…

– А ей и не надо… – усмехается Меченый. – Этим уже занимаются вассалы короля Неддара. Те, которым надо доказать ему свою преданность.

Звучит более чем убедительно. Поэтому я выпускаю его руку, приподнимаюсь на локте и твердо говорю:

– Тогда мне надо в Аверон…

Кром молчит. И я, почему-то дико перепугавшись, что он откажется вести меня в столицу, начинаю его убеждать:

– В армии его величества – мой старший брат! Если король Неддар вернулся, значит, вернулся и Теобальд!!!

– В Аверон – так в Аверон, – глухо бурчит Меченый, хрустит костяшками пальцев и хлопает себя по бедрам: – Ладно. Отведу.

Потом встает, поправляет висящий на поясе чекан и поворачивается к двери:

– Схожу до ветру, что ли…

Глава 25

Брат Ансельм, глава Ордена Вседержителя

Девятый день второй десятины третьего лиственя

– Вино, ваш-мл-сть! – гаркнули над ухом, и мордастая подавальщица грохнула на стол очередной полуведерный кувшин с омерзительно пахнущим и безумно кислым пойлом.

Брат Ансельм заставил себя пьяно икнуть и толкнул кружку к краю стола. Дабы одной из лучших «прелестниц мэтра Бишера» было удобнее ее наполнять.

Ага, не тут-то было: выпустив из рук горлышко кувшина, подавальщица вдруг развернулась на месте и залепила увесистую затрещину плешивому мужичку, сидевшему за соседним столом и посмевшему бесплатно дотронуться до ее задницы.

– Сильна… – полюбовавшись на бессознательное тело, улетевшее в проход, восхищенно выдохнул брат Рон. Потом достал из кошеля несколько копий и со всего размаха припечатал их к столу: – Эй, Агнешка! А поворотись-ка сюды!!!

Казалось, что расслышать звук удара монет о столешницу в том гомоне, который подняли собутыльники плешивого, было невозможно. Однако не прошло и мгновения, как «прелестница» оказалась стоящей лицом к иерарху! И не просто стоящей – на ее лице играла ослепительная улыбка, глаза масляно блестели, а правая рука как бы невзначай оглаживала могучую грудь. Видимо, демонстрируя ее размеры и вес…

– Хо-о-ороша-а-а!!! – плотоядно оглядев формы подавальщицы, простонал брат Рон. Затем почесал висок, прикрытый буклями парика, и ткнул пальцем в обе кружки: – Вина-то налей! А то глотки пересохли…

Девка томно облизнула губищи, сгребла со стола монеты, игриво прогнулась в пояснице и начала по одной ронять их в вырез сарафана. А когда они закончились, «неловко» поправила выбеленную ткань. Так, чтобы оба состоятельных гостя могли полюбоваться огромными темно-коричневыми ареолами и призывно торчащими сосками…

Брат Рон сглотнул, рванул ворот колета и очень правдоподобно изобразил пробившее его желание:

– Какая женщина…

– А то ж!!! – гордо усмехнулась Агнешка и наклонилась вперед, чтобы «его милости» было удобнее разглядывать ее бюст. И чтобы он быстрее дозрел до приглашения «в светлицу».

Его преподобие осторожно подергал себя за накладную бороду и раздраженно заворчал:

– Девка как девка! Займись делом, дурень!!!

Рон, изображающий приказчика, виновато опустил взгляд и сокрушенно вздохнул:

– Да, хозяин!

Потом повернулся к прелестнице и вздохнул еще жалобнее:

– Жаль, но сегодня не получится. У меня дела.

В его голосе прозвучало такое искреннее сожаление, что девка с ненавистью посмотрела на Ансельма, фыркнула и повернулась задом к их столу. Естественно, забыв про пустые кружки.

Пришлось напомнить:

– Вина-то налей, дуреха!

Налила. Потом грохнула кувшином о столешницу и унеслась в самый дальний угол таверны. К столу, от которого доносился многоголосый рев:

– Ха-а-азяин! Ышшо пива-а-а!!!

– Набрались… – очинив очередное перо, негромко пробормотал иерарх. – А брат Семак уже забыл родную мать[118].

Его преподобие вгляделся в багровое лицо «наемника», оценил пластику его движений и отрицательно покачал головой:

– Пьян. Но держит себя в руках.

– Думаете? – Рон недоверчиво приподнял бровь.

Ансельм пожал плечами. Потом еще раз оглядел каждого из братьев-Защитников, проходящих испытание, и пододвинул к себе блюдо с мясом: до вечера было еще далеко. А пить на пустой желудок, тем более такую дрянь, – чревато.

К часу волка в таверне мэтра Бишера стало тихо: большинство горожан разошлось по домам, постояльцы и клиенты «прелестниц» отправились в номера, а те, кто проиграл битву с Онгоном[119], успели уснуть. Кто на полу, кто на лавках, кто – уткнувшись лицами в столешницы.

Розы, оставшиеся не у дел, устало бродили по залу, убирая со столов и замывая кровавые пятна, оставшиеся после драки. Дюжие вышибалы, честно отработавшие свои деньги, выпроваживали последних посетителей. А сам хозяин клевал носом за стойкой, изредка просыпаясь и недоуменно поглядывая в сторону засидевшегося купца и его приказчика.

Брат Ансельм не обращал на его взгляды никакого внимания: он неторопливо потягивал вино и поглядывал на брата Рона, продолжающего водить пером по пергаменту.

Наконец, ему это надоело:

– Долго еще?

– Почти закончил, ваше преподобие, – еле слышно пробормотал Рон. – Описываю поведение последнего брата.

Глава Ордена кивнул, подождал, пока иерарх присыплет пергамент песком, а потом негромко буркнул:

– Братья-Защитники вели себя, как настоящие наемники, и, по большому счету, ни разу не выбились из образа. Если после беседы с братьями-Надзирающими окажется, что они остались тверды в Вере, то можно будет считать, что с воздействием на их души мы не ошиблись. А вот организация контроля их поведения никуда не годится. Вместо того, чтобы записывать то, что они творили, самолично, тебе надо посадить в зал пару тех же Надзирающих. Память у них что надо, запомнят все до последнего взгляда, слова и жеста. Далее, чтобы случайно не попасть под горячую руку новоявленных наемников, надо выкупить пару-тройку подходящих постоялых дворов, поставить туда верных тебе людей и оборудовать места для наблюдения. А также подобрать девок, способных не только раздвигать ноги, но и думать.

– А думать-то им зачем, ваше преподобие? – удивился иерарх.

Ансельм криво усмехнулся и мотнул головой в сторону лестницы, ведущей к светлицам «прелестниц» мэтра Бишера:

– Как считаешь, чем сейчас занимаются наши доблестные братья-Защитники?

– Испытывают дух податливой женской плотью, – тут же ответил брат Рон.

– Хорошо сказал. А главное, правильно! – усмехнулся глава Ордена Вседержителя. – Для большинства из них это испытание – самый сильный соблазн из всех тех, которые ждут в мире. Повторю еще раз – САМЫЙ СИЛЬНЫЙ! А мы его не контролируем.

– Да, но Надзирающие…

– Надзирающие в состоянии найти только те грехи, которые братья уже совершили. Или те, до которых додумались… – раздраженно поморщился глава Ордена Вседержителя. – А какие тут грехи? Этим девкам нужны только деньги.

В глазах брата Рона мелькнуло понимание:

– Вы хотите их провоцировать?

Ансельм утвердительно кивнул:

– Да. Ибо выпускать в мир тех, кто недостаточно силен духом, я не собираюсь…