Редкий цветок (СИ) - Шолох Юлия - Страница 10

А вечером к старосте заявились гости, чтоб по принятой традиции отметить удачное окончание тяжб, которые никто не стал оспаривать. Торема, естественно, пригласили присоединится и он, естественно, с удовольствием согласился. Компания оказалась веселая, шутки так и сыпались, а уж как они пили!

К тому времени, как появился Дынко, Торем сидел на лавке и напоминал качающийся на воде огромный поплавок.

— Дынко! — радостно завопил Торем. — Наконец-то! Иди к нам!

Дынко, конечно же, к ним присоединился. Празднование продолжилось, только вот Торем, сам того не замечая, пил гораздо больше остальных и Дынко, наливая себе чисто символически, не забывал наполнять стопку собрата доверху.

— Удачная у нас с тобой поездка получилось, — медленно говорил, словно вслух раздумывал, Дынко. — Смотри, как все складывается. Староста здесь хороший, добрый. Судит… дай боги все бы так судили! Получается, Торем, нас с тобой Старейшины за нос водят…

Торем вдруг загадочно улыбнулся. Меня за нос не поводят, не на того напали, явно говорил весь его вид.

— Какая-то заварушка в замке намечается, а нас с тобой прочь отправили, чтобы не мешались, — вдруг догадался Дынко, поражено оглядываясь на Торема.

Тот фыркнул. Кого еще отправили, было написано у него на лице.

— Вернемся, а все интересное уже без нас произошло… Что бы это могло быть? Даже не знаю, всю голову сломал. В чем же дело? — Дынко горько вздохнул и замолчал, поглядывая на Торема так, как смотрят на старших и более опытных.

Торем сердобольно глянул на его понурую голову, жаждущие совета глаза и… не выдержал.

— Да это не нас, это тебя… отправили!

Дынко тут же с интересом придвинулся ближе и отступать уже было некуда.

— В замок делегация лесных приезжает. С принцем. Княжну будут сватать… Вот тебя и отправили, — Торем хотел похлопать Дынко по плечу, промазал и стал успокаивать словесно.

— Что ж поделать, бабы такие… глупые бывают. Уперлась княжна наша, пусть, говорит, сватает! А ведь отказать-то нельзя будет. Как только предложит принц руку считай все… пропала княжна.

Торем набрал побольше воздуху для горестного вздоха, которым готовился поддержать упавшего духом Дынко и вдруг с немалым удивлением увидел, что тот совершено спокоен и даже улыбается.

— Ну и зачем такие… глупости выдумывать? Куда-то меня оправлять?

— Так тебя ж пожалели! — горячо поведал Торем, — ты ж… несчастный, как больной ходишь… переживаешь, извелся весь. Глупостей вдруг наделаешь…

— Чего? Я? — удивился Дынко.

— Ты ж… сам на себя не похож, как будто подменили! В себя придешь ли теперь, неизвестно. Так все говорят…

Услышанное заставило Дынко надолго задуматься. Отправили подальше, чтобы ничего не натворил? Картина складывалась неприглядная. Как проснувшись после нудной зимней спячки, он решительно отряхнулся и стал рассматривать свое поведение со стороны. Как заменили… Что ж он творит? В кого превратился? Даже Торем его жалеет. Его? Торем?

И главное… зачем? Ведь все так… очевидно, прозрачно, как кристальная вода родника. Что ж он… время-то теряет? Ведь ему… давно уже все отдали, осталось просто, наконец, взять.

— Да-а-а, Дынко, — сказал он сам себе — крепко же тебя пришибло. Позволяешь княжне дурить, а ведь хорошо знаешь, до чего такая дурость может дойти. Ну что же, пора уже заняться и самой жизнью, а не ее жалким подобием.

Торем вздыхал, что-то продолжая бурчать себе под нос. Дынко не стал вслушиваться, все нужное уже узнал.

— Когда делегация приезжает?

— В день, когда мы уехали, отправилась из Стольска.

Дынко мысленно подсчитал. Поедут по тракту, так что времени полно.

— Говоришь, как попросят руку, нельзя будет отказать?

— Вроде того, — Торем немного протрезвел, старательно ища в Дынко признаки душевных терзаний и ничего не находил.

— Вот и чудно. Ты, кстати, внимательно сегодня суд наблюдал. Все понял?

— Да, — Торем насторожился. Уж не задумал ли чего? Несчастные и в петлю готовы от несчастной любви, и в прорубь. Хотя нет, сейчас лето, тогда камень на шею и…

— Останешься и будешь у Старосты ума набираться. На какой срок нас отправили? До конца лета? Можешь половину отбыть и хватит, потом в замок вернешься. Давай, — Дынко с размаху хлопнул его по спине. — Я в тебя верю. Смотри только… младенца еще одного в деревне не оставь.

Подмигнув с порога обалдевшему Торему, Дынко отправился на сеновал, где можно удобно выспаться без музыкального сопровождения в виде хохота и неприличных песен веселой компании за стеной.

И впервые за очень долгое время спал крепко и спокойно, как ребенок, вернувший себе что-то очень ценное.

Ведь все так просто…

В Сантании Дынко объездом и закоулками добрался до своего дома, где никого, кроме старушки ключницы, не было, и даже в замок отметится не явился. До приезда делегации оставалось еще два дня, их Дынко провел в безделье, потому как подготовился к предстоящему событию всего за одно утро, посетив базар в ближайшей деревне.

Наступил день приема. В большом зале приветствовать прибывших собралась вся княжеская семья, за исключением Дарены и, поудобнее расположившись, ожидала появления Лесного принца. Власту до поры до времени спрятали в смежной с залом маленькой комнатке.

Происшедшее после еще долго мусолили при дворе Лесных. У горных оно стало одной из тех шуток, которые принято рассказывать в душевной компании за кружкой пива.

Делегация лесного народа, сплошь из тонких и изящных мужчин, во главе с приятным на вид, высоким и необычно крепким принцем явилась пред очи Правителя, Матери и Вожака. Раскланиваясь и помня о том, что звери без энтузиазма относятся к витиеватым речам, принц Лайтель ограничился всего-навсего десятью минутами приветствий. Не затягивая с ответными действиями, Правитель любезно представил свою дочь, княжну Власту, которая вышла из боковой двери и усилено улыбаясь, остановилась с другой стороны трона, на предусмотренном этикетом расстоянии. Власта была прекрасна — ее бледное зеленое платье в стиле Лесного народа сшили специально для встречи с принцем, а руки и шею украшали драгоценности из огромных прозрачных камней, заранее присланные им княжне в подарок. Лайтель поглядывал на Власту быстро и искоса, согласно этикету, и княжна отвечала тем же. То, что разглядел принц, ему понравилось — пожалуй, женитьба будет не только полезной, но и приятной. На миг ему показалось, что княжна неестественно бледна, как будто от страха, но он решил, что Власта просто разволновалась.

И вот, когда наступило время переходить к самому главному делу, заведшему Принца так далеко от родного дома и он уже тянул руку за ритуальным свитком своего рода, вручаемым вместе с предложением свадьбы, у боковой двери раздался грохот. Тяжелая створка распахнулась и в нее влетел странный незнакомец. Ловко пнув стражника, пытающегося просунуть вслед за ним то ли руку, то ли копье, незнакомец быстро захлопнул створку и, подперев собственной спиной, вздрагивая вместе с дверью от ударов желающего войти охранника, нашел запор, дотянулся до него и спокойно дверь запер. С удивительно довольным видом повернулся к находящимся в зале и… предстал перед ними во всей, так сказать, красе.

Сей юноша произвел на окружающих впечатление сравнимое одновременно с оглушением и мгновенной немотой. Был он высок и плечист, старые штаны протерты на коленях. Мешковатая рубаха подпоясана обрывком растрепанной веревки, за плечом — котомка из кожи, местами дырявая. На голове незнакомца красовалась весьма неуместная в таком наряде круглая шляпа, из-под которой выбивались волосы, щедро смешанные с соломой. Лицо юноши, ровно как и вся одежда были старательно выпачкано пылью.

— Где ж тут что… — пробормотал незнакомец, в упор не замечая окружающих, стоящих прямо перед его носом.

За его плечом торчал длинный лук. Посмотрев на это, сделанное из кривой палки и обыкновенной веревки "оружие", любой ребенок уверено бы сообщил, что из такого и прутиком не выстрелишь, не то что охотничьей стрелой. Несмотря на это, на поясе незнакомца болтались приделанные за лапы два дохлых зайца, при ближайшем рассмотрении яркой расцветкой выдавая свою принадлежность к домашним кроликам, и почему-то большой индюк. Индюшиный хвост топорщился в разные стороны и, посмотрев слева, можно было подумать, что юноша нацепил перьяную юбку.