Весьма опасная игра - Лайл Гэвин - Страница 20

Кто-то осторожно взял меня за руку. Я стряхнул чужую руку, а уже потом взглянул, кто это был.

Александр Джад, толстяк.

– Еще раз приветствую, – улыбнулся он. – У вас все в порядке, и вообще как дела?

Он определенно не выглядел человеком, за день до этого побывавшим в авиационной катастрофе. На нем был новый отглаженный светло-серый костюм, кремовая рубашка и другой полосатый галстук. Теперь он выглядел рассудительным типом, хорошо считающим, холеным и готовым купить Лапландию по сходной цене. Но был он здесь не по этой причине.

– Откуда вы взялись?

– О, моего парня устроили в госпиталь, и надолго. Так как больше я ничего не мог сделать, то вчера вечером последним рейсом прибыл сюда. Что за катастрофа?

– Финский пилот и еще один парень.

– Кто?

Было ли в его голосе беспокойство?

Я ответил:

– Молодой финн. Делал кое-что для меня... прежде.

– А... – он кивнул. – Я уж было подумал, не случилось ли чего с вами.

– Держу пари, это так и было, – угрюмо буркнул я.

Он взглянул на меня в известном замешательстве, проступившем на толстом лице.

– Я не совсем...

– Давайте-ка отойдем в сторонку.

Мы прошли немного по берегу.

– Я хотел бы, чтобы это была наша последняя встреча, Джад. Именно так, я хочу видеть вас в последний раз.

Озадаченное его лицо выглядело презабавно, но однако он не обиделся.

– Я не понимаю, что вы...

– Отлично. Вы вызываете у меня тошноту. Вы – один из парней департамента иностранных дел, который народ называет секретной службой. Я не знаю, что у вас тут за дела, и не хочу знать, но зато я прекрасно знаю, что вы под колпаком у другой стороны, замешанной в этом деле. Если у вас еще есть сомнения, будьте уверены, что вчерашний пожар в моторе отнюдь не случайность. Вернувшись туда, я взглянул, что и как. Никаких сомнений, это не случайность.

Лицо его расползлось в симпатичную открытую улыбку.

– Я ужасно сожалею, мистер Кери, мне бы действительно очень хотелось быть секретным агентом, но я всего лишь бизнесмен, специалист по древесине. Если желаете, могу доказать.

И он захихикал, издавая сочные счастливые звуки.

– Бьюсь об заклад, вы способны это доказать. Департамент иностранных дел можно было бы считать сонными бездельниками, если бы вы не могли. Но вот что доказать невозможно, это что в реальной жизни существует деревообделочная фирма, которая пустилась бы на безумные расходы, переделывая "Остер" в гидроплан, а я-то знаю приблизительно, сколько это стоит. Дороговато для единственной поездки в Финляндию. Так что специальное использование предполагалось заранее. В Британии теперь гидропланы вообще не используют.

Он достал из нагрудного кармана металлический контейнер с парой сигар и предложил одну мне.

Я отрицательно покачал головой.

– Благодарю, сигареты непоправимо испортили мой вкус.

Я наблюдал за ним, пока он вытащил сигару из контейнера, тщательно осмотрел ее и сунул в рот. Подождал, пока он чиркнул зажигалкой, и лишь потом сказал:

– Кроме того, я обнаружил ваш радарный детектор там, где вы его спрятали. У него десятисантиметровая антенна-приемник, а это длина волны, которую русские используют в своей пограничной радарной сети, так что, как я полагаю, вы планируете в одну из ночей пересечь границу.

Пламя зажигалки даже не дрогнуло, он просто поднял на меня глаза, в которых мешались печаль и скрытое удивление, вынул сигару и сказал:

– Сожалею, мистер Кери, но это выше моего понимания.

– Послушайте, Джад, я не пытаюсь вас раскрыть, как агента. Так или иначе вы это сами уже сделали. Когда вы вчера взлетали, ваш масляный бак был полон бензина. Все, что рассказал пилот о том, как вел себя мотор, с этим точно согласуется: в среднем давление низкое, но с прыжками: блокируемое шламом и саморазблокирующееся бензином, как растворителем. Между прочим, когда я открыл бак на вашем самолете, все вокруг провоняло бензином. Трюк старый, но не без недостатков. Он может вызвать заклинивание или пожар мотора, но не гарантирует, что вы погибнете. Так что в следующий раз ваши противники попытаются использовать что-то поэффективнее. Именно это подводит черту нашим коммерческим переговорам: я не хочу из-за вас погибнуть. Все предложения по использованию моего самолета отменяются, и я больше не желаю иметь с вами никакого дела. Никаких персональных отношений – у меня и так предостаточно своих собственных трудностей.

– Уверен, их у вас хватает, мистер Кери.

Сигара отлично тлела, и казалось, это единственное, что его заботило.

– И все-таки, я думаю, экспертиза установит, что у нас просто перегрелся мотор.

– О, да, конечно, – я кивнул и тоже закурил. – Даже отбросив на момент соображения по поводу радарной аппаратуры, Джад, вспомните, что я пилот. У самолетов типа "Остер" двигатели воздушного охлаждения, и практически невозможно перегреть такой мотор лапландской осенью. Но и это можно не принимать во внимание, если вам угодно. Просто я хотел прояснить тот факт, что кто-то вас пытается убить. Мне приходилось прежде встречаться с народом, торгующим лесом. Если бы я доказал одному из них, что его кто-то старается убить, он бы немедленно оказался на верхушке ближайшего дерева и благим матом орал бы "Мама!". Так вот, в следующий раз вас попытаются убить, и нечего, черт возьми, так нахально улыбаться.

Я зашагал по берегу, оставив его отравлять воздух сигарным дымом, и направился в город.

Глава 14

Следующие 20 минут я потратил на приобретение нескольких ярдов проводов и 24-вольтового звонка, затем поймал попутку до аэропорта. Там одолжил на время инструменты и приспособил провод и звонок так, что когда перодержатель самописца магнитометра отклонится на определенную величину, звонок зазвенит у меня над ухом.

Я просто хотел не пропустить момент, когда разбогатею.

Затем я занялся тщательным осмотром самолета. Потратил куда больше времени, чем на обычную утреннюю проверку, зато в итоге был уверен, что в масляном баке именно масло и не подстроено ничего такого, что перевернет меня вверх ногами в десяти футах от земли.

Какие-то резоны кому-то расправляться со мной представить я не мог, но не мог и не принять во внимание, что за последние двадцать четыре часа Лапландия потеряла два гидроплана. Теперь мой оставался единственным. И чувству одиночества нечего было противопоставить.

Утро плавно переходило в полдень, а звонок пока что не сработал. Все, чего я достиг – рубашка, насквозь пропитанная потом, прилипла спереди и сзади, а коллекция окурков вокруг ног походила на первый снег, который символизировал конец контракта с "Каайа". Я теперь был то ли свободным человеком, то ли безработным, как посмотреть.

Приземлился я в Ивайло в час дня и уехал в город со служащим, направлявшимся на ланч. Он все твердил, как сожалеет, что Оскар погиб, и хотел бы видеть это сам.

Я молча выскочил около "Baari" Майнио и уже наполовину справился с вареным мясом и картофелем, когда появился Вейко.

Он осмотрелся вокруг, потом сосредоточился на мне. Видимо, ходили слухи, что Кери всегда готов к интервью во время еды.

– Оскар мертв..., – начал он.

– Говори по-английски, – выговорил я с некоторыми проблемами из-за наличия во рту вареного мяса.

Он сел и сцепил пальцы, чтобы как-то собраться с духом, а ему это было необходимо.

– Оскар разбился и погиб, – повторил он по-английски.

– Я знаю. Видел.

– Ты видел? Как это случилось?

На нем были темно-синий костюм, белая рубашка, серебристый галстук. Лицо явно испуганное. Я пожал плечами.

– Он перевернулся перед самой посадкой.

Пожилая официантка появилась из-за стойки, оглядела Вейко с ног до головы как нечто достойное только презрительного фырканья, и процедила.

– Да?

Вейко заказал кофе. Она прошествовала обратно, весьма надеясь, что кофе у них кончился.