С мертвых не спросишь - Лайл Гэвин - Страница 15

Услышав звонок, я поначалу решил не снимать трубку, опасаясь какой-то ловушки, но передумал. Надо же было возвращаться к нормальной жизни.

Правда, на всякий случай я постарался изменить голос. А легче всего это сделать с помощью шотландского акцента.

– Слушаю.

В трубке раздался слабый женский голос – тоже с шотландским акцентом.

– Могу я поговорить с мистером Кордом?

– А кто его спрашивает?

Недолгое замешательство.

– Миссис Корд.

– Мама, ты? Откуда у тебя такой акцент?

– Джейми? Ты уже дома? Я думала, ты все еще скрываешься, и не хотела выдавать себя, если у тебя полиция.

– Не так все плохо, мама. Я...

– Ах, это так интересно! Я очень рада, что на работе тебе не приходится скучать. Консультации по безопасности – звучит так занудно! Отцу бы тоже понравилась твоя нынешняя работа.

– Возможно, – неуверенно протянул я.

Она не умолкала.

– Я только хотела узнать, не нужна ли тебе помощь, милый. Деньгами, например, или убежище.

– Нет, все хорошо. Просто я...

– Не буду тебя задерживать. Наверное, ты расследуешь, кто это сделал, верно? Я больше не скажу ни слова, ведь твой телефон наверняка прослушивают.

– Не думаю...

– Береги себя, сынок, и не делай никаких записей. Когда-нибудь расскажешь мне эту историю во всех деталях. Ну все, привет.

Положив трубку, я тяжело осел в кресло. Мама всегда поражала меня своими звонками. Пошел ли я в разведку по своей воле? А мой отец? Почему он в тридцатые годы предпочел военной службе судьбу Лоуренса Аравийского? Может быть, что-то все же повлияло на наш общий выбор?

Оставшуюся часть вечера я наводил порядок после ребят Макби. Потом налил себе на сон грядущий порцию шотландского виски и около одиннадцати готов был залечь, как вдруг раздался звонок.

Я взял маленький "маузер", подошел к двери и спросил:

– Кто там?

Спокойный мужской голос ответил:

– Полиция, сэр. Откройте, пожалуйста.

Ну и манеры – явиться так поздно, да еще после такого тяжелого дня, только чтобы задать "несколько простых вопросов".

Я оглянулся, куда бы сунуть пистолет, но потом просто сунул его в карман – вряд ли у них есть ордер на обыск. Затем открыл дверь.

И тут же получил удар в живот.

Согнувшись от боли, я успел заметить, что было их по меньшей мере двое. Лица казались приплюснутыми от плотно натянутых масок из чулка. Мне заломили руки Чьи-то пальцы ощупали мою шею, потом со знанием дела сдавили ее. В глазах у меня помутилось.

– Готов, – буркнул кто-то.

Я захлебнулся кашлем – и провалился во тьму.

– Меня зовут Джеймс Корд. Воинское звание – майор. Личный номер – два – пять – три – ноль – пять – один – ноль.

Один голос казался мне знакомым. Наверное, мы служили вместе.

– Давай же, приятель! Куда ты его дел?

– Меня зовут Джеймс Корд. Звание – майор. Личный номер – два – пять – три – ноль – пять – один – ноль.

Этот голос вновь показался мне знакомым.

– Добавь еще немного.

– С этой штукой надо поосторожнее.

– Давай – давай.

Тело словно разделилось. Одна половина медленно плыла, погружаясь в сонное оцепенение, и к ней откуда-то издалека, из застывшей в неподвижности другой половины доносилась боль. Вдруг боль нестерпимо полыхнула и погасла в забытьи.

– Давай, приятель... Где ты прячешь книгу?

– Меня зовут Джеймс Корд... Звание – майор... Личный номер – два – пять – три – ноль пять – один – ноль.

– Где книга? Скажи, и сможешь уснуть.

– Меня зовут Джеймс... Корд... Звание... майор... личный номер...

– Добавь еще немного... Ну где она? Куда ты ее спрятал?

– Меня зовут... "Медвежонок Берти"... Майор Берти... Медвежонок...

– Что за чушь?.. Ну, где книга?

– "Медвежонок Берти"... в банке.

– Господи, да он, похоже, от твоей химии свихнулся.

– Заранее эффект не предскажешь.

– А ну добавь еще немного.

– И так он получил слишком много... А может станет лучше?..

– "Медвежонок Берти"... в банке.

– Господи Боже...

Оцепенение ослабло, теперь осталась только резкая боль, и мозг мой на мгновенье прояснился. Я вспомнил, кто я, понял, что связан и глаза завязаны. Боль в левой руке все нарастала.

– Добавь еще.

– Но я же говорю...

– А я приказываю!

Новый приступ боли. Тут я напряг все мышцы и рванулся что было сил, дернувшись всем телом. Иголка шприца уперлась в кость, снова резкая вспышка боли...

– Господи, ты сломал иголку!

– Не я, а он!

– Скорей возьми другую.

– Другой у меня нет...

– Боже, с каким идиотом связались!

– Теперь ничего не получится. Что будем делать?

– Ничего. Разрежь веревки – и все.

– Но у меня нет ножа...

– Скоро у тебя вообще ничего не будет!

Чьи-то руки стали меня тормошить, от этого вдруг заболели живот и шея. И вдруг я ощутил, что свободен от веревок.

– Ничего, очухается. Пошли.

Скрип тонких досок пола и постепенно удаляющийся голос:

– Не могу понять, как получилось...

И тишина. Тьма, одиночество, даже время остановилось. Неужели я умираю? Только не в одиночестве и не в темноте! Хочу слышать человеческие голоса. Хочу почувствовать приятное оцепенение, а не боль, хочу уснуть... Нет, сон уходит, а боль все нарастает. Но я, слава Богу, жив.

Я осторожно шевельнулся, поднял руку и сорвал с глаз повязку. Никакой разницы – вокруг все так же темно и душно, ни дуновения. Левый локоть ужасно ныл, потом его пронзила резкая боль. Правой рукой я стал ощупывать все вокруг себя.

Похоже, лежал я на какой-то металлической полке, прямо на голых ребрах. Но что же дальше? Я нащупал невысокий деревянный барьер, над ним брезент на металлических стойках.

Схватившись за стойку, я очень осторожно поднялся на ноги. Невидимый мир вокруг закачался, под ногами скрипнули жидкие доски. И тут я понял, что стою в кузове грузовика.

Не знаю, сколько времени ушло, чтобы наощупь добраться до заднего борта и с величайшей осторожностью спуститься. Теперь подо мной был твердый бетонный пол, над головой – какая-то крыша.

Где-то вдалеке светился неясный прямоугольник, и я, с трудом переставляя ноги, направился к нему. Затем наткнулся на машину, потом на другую, и, наконец, стал подниматься по наклонному пандусу к холодным фонарям, вдыхая свежий воздух.

И тут меня вырвало.

Возможно, оттого голова немного прояснилась.

Я сел на прямо на землю и стал смотреть вокруг на ярко освещенную безлюдную улицу, автомобили на стоянке, деревья на углу в свете фонарей. Я выбрался из гаража под недавно выстроенным многоквартирным домом в районе Примроуз-Хилл – всего в полумиле от своей собственной квартиры. До дома моего знакомого врача было так же близко, как до Луны.

Собравшись с силами, я встал на ноги.

11

Сидя в ногах моей кровати – точнее, своей кровати для гостей – он спросил:

– Ты хоть помнишь, что было прошлой ночью?

– Еще бы. Ты жуткий живодер – боль была адская.

– Разумеется. – Хоть Алекс перебрался в Лондон из южной Шотландии лет двадцать пять назад, он все еще говорил с акцентом. – Ты сам сказал, что тебя накачали пентоталом. Поэтому я не рискнул на обезболивание. Где тебя учили ломать иголку шприца – в разведке?

– Там только советовали. Но перед операцией ты даже не налил мне виски, скупой черт.

– По той же причине, – спокойно ответил Алекс, наклонился и внимательно взглянул мне в глаза. – Ну вот, сейчас все в норме.

Он протянул мне стакан с какой-то коричневой жидкостью.

– Не сомневаюсь, что это твой обычный завтрак, хотя для нормальных людей сейчас уже время обеда.

Я подозрительно понюхал содержимое стакана, но там оказался настоящий шотландский виски.

– Спасибо, Алекс. За твое здоровье!

При первом же глотке меня пронзила боль в горле и где-то внутри.

Он кивнул.