Ничего невозможного - Астахова Людмила Викторовна - Страница 11

— Где она? Что с ней?

— Пока ничего страшного. Гуляет потихоньку.

В голосе профессора не было даже нотки беспокойства.

— Гуляет?

— Да. По спальне туда-сюда. Так оно и полезнее, и отвлекается от боли, — проворчал Кориней, продолжая копаться в саквояже, извлекая из него какие-то склянки. — Если хотите, погуляйте вместе. Только без трусливого кудахтанья, Фэйм сейчас не до вашего сочувствия. Ей вообще не до вас и ваших переживаний. И сначала переоденьтесь с дороги, руки помойте, побрейтесь, дьявол вас раздери!

Джевидж направился в гардеробную, а вслед ему неслось возмущенно-брюзжащее:

— Сначала без устали тешат похоть, суют свою штуковину при каждой удобной возможности, а потом бегают, как ошпаренные, с бешеными глазами… и руки не моют. Кобелиная порода!..

Профессор оказался прав. Фэйм было не до супруга, ей вообще было не до кого. Кайр беспомощно наблюдал, как простоволосая женщина в широченной ночной сорочке медленно бродит от окна к окну, сосредоточенно глядя внутрь себя. Она слабо улыбнулась Россу, но, едва он сделал шаг, чтобы помочь, протестующее отмахнулась. «Не трогай!»

— Что я могу сделать для тебя? — шепотом спросил Джевидж.

— Почитай мне, пожалуйста…

Неведомо, слышала миледи хоть слово из того, что говорил Росс, но он старался изо всех сил, читая с выражением, как прилежный школьник на уроке. А за окном приближалась гроза, тучи окончательно скрыли солнце и поднялся сильный ветер. Росс читал, Фэйм мерила шагами комнату и терпела вспышки боли, Кайр бегал за водой, Кориней гонял прислугу, телохранители безмолвно ждали вестей в коридоре у апартаментов подопечного, кухарки молились, охранники утроили бдительность и на всякий случай закрыли ворота. И так продолжалось до самого вечера, а потом у Фэйм отошли воды и явившийся на зов профессор выгнал будущего отца из спальни.

— Вам тут не место, Росс. Идите, выпейте рюмочку бренди за здоровье нашей мамочки. Можете даже без закуски.

Они стояли прямо под дверью, но разговаривали шепотом. Джевидж впился в рукав Коринея, как клещ.

— Вы будете давать эфир?

— Вот еще! — поморщился отрекшийся маг. — Сама родит. Без эфира и волшебства. Как все нормальные женщины от начала времен. Вот ведь жо… Проклятье! Росс, отпустите сейчас же мою руку! Сломаете еще.

Но прежде чем ослабить хватку, лорд канцлер собрался с мыслями и сказал:

— У меня к вам есть одно требование, мэтр.

— Какое еще требование? — подозрительно нахмурился профессор.

— Если все пойдет не так, как надо… если все будет плохо…

— Да не каркайте вы! — оскалился Кориней, по-звериному прижимая уши к черепу.

— Так вот, если придется делать выбор, я приказываю вам спасать Фэйм, — выдохнул Джевидж в лицо лекарю. — Она должна остаться жить. Такова моя воля.

Несколько тяжелых мгновений они глядели друг другу прямо в глаза, зрачок в зрачок. Во взоре отрекшегося мага было изумление, а у канцлера — непреклонная решимость.

— Уверен, делать выбор не придется, — прошипел сквозь зубы Ниал Кориней.

— Хорошо бы. Но помните, я свой выбор сделал.

— Я запомню, милорд.

И дверь закрылась прямо перед носом у Росса Джевиджа.

Лорду канцлеру казалось, что за грохотом бури вместе с темнотой, налетевшей на Эарфирен, он не услышит криков Фэйм. Но она и не кричала. Как и предсказывал профессор, обошлось все без осложнений и ужасов. Впрочем, Росс тоже не стал канонически метаться по коридору, заламывая руки и взывая к ВсеТворцу. Он все время простоял у окна, глядя на грозу и прислушиваясь к происходящему в личных покоях. Он всегда умел терпеливо ждать, если надо. Хотя это и было самым тяжелым. Просто стоять и ждать, не в силах ничего изменить. В конце концов, роды принимает лучший доктор, ассистирует ему самый талантливый ученик, и нужно всего лишь дождаться, чем все кончится.

Наука терпения давалась Россу Джевиджу с огромным трудом. Его темпераментная натура всегда требовала стремительного решения, моментального ответа, похожего на укол шпагой. Раз — и все! Но в жизни зачастую приходится ждать очень долго, прежде чем получишь желаемое. Ждет же земледелец, когда взойдут посевы, и не ропщет на естество зерна, которое прорастет точно в отмеренный природой срок. Мать ждет ребенка по истечении девяти месяцев, ибо знает — преждевременное рождение чревато смертью. Всему потребно время, всему свой час на земле и на небе. Будь то всходы на полях, сад или дитя.

Наконец из спальни выскочил счастливый, раскрасневшийся Кайр и заорал на весь дом:

— Мальчик! Здоровый живой мальчик! Все в порядке! Все прекрасно!

То, что будет мальчишка, никто и не сомневался. По всем приметам, как народным, так и сугубо научным, выходило, что миледи носит под сердцем наследника мужского пола. Они с Россом Даже имя выбрали заранее именно для мальчика.

— Как Фэйм? Что с ней? Я могу зайти? — тряс парня за плечи Джевидж.

— Да все замечательно с миледи! Просто отлично. Ни разрывов, ни кровотечений, — радостно докладывал студиоз. — Но вы еще погодите, милорд. Сейчас не время. Я вас позову.

Спорить счастливый Росс не стал. Он взял себя в руки и, как добрый хозяин, отправился принимать поздравления от домочадцев и по старинной традиции угощать мужчин и женщин, живущих с ним под одной крышей, темным пивом, символизирующим жизненную силу и крепость духа новорожденного — наследника имени и чести. Если следовать традиции до самого конца, то Джевиджу следовало напиться вместе со слугами до бессознательного состояния, как это делали сиятельные бароны в старину. Вроде как на радостях. Но лорд канцлер все же никогда не считал себя до такой степени традиционалистом. И сказать по правде, пиво он не любил. Так, пригубил для порядка пенной влаги. Поэтому, когда явился сияющий, точно серебряный талар, с улыбкой до ушей Финскотт и позвал навестить роженицу, Джевидж оказался необыкновенно трезв для новоявленного папаши.

Росс молча ткнулся носом в еще влажную от пота макушку жены, до конца не веря в свою удачу. Ведь все обошлось, все закончилось наилучшим образом.

— Какая ты молодец, какая ты умница.

Они сплели пальцы, встретившись губами. Фэйм выглядела усталой, но вполне здоровой, ее помыли, переодели в чистое и даже волосы расчесали.

— Завтра начнем вставать и ходить, — честно предупредил профессор, возвышаясь над кроватью горой ненасытной плоти. — Ваша основная задача теперь — нормально помочиться. Как захотите по-маленькому сходить, сразу же зовите.

Фэйм поморщилась. Неромантичный был человек Ниал Кориней, совершенно не понимающий возвышенности момента. Но Джевиджи успели притерпеться и к нему самому и к его бесцеремонным выходкам.

— И ничего ужасного я не сказал. Задержка мочи — достаточно серьезная проблема, уверяю вас, — проворчал профессор. — К тому же раз уже миледи изъявила желание кормить ребенка сама, а я, как приверженец естественности, ее начинание только поддерживаю, то ей придется пить много жидкости. Так что будьте любезны, миледи, позвать меня или Кайра, едва захочется сделать пи-пи. Я понятно выразился?

Но миледи его не слышала.

— Росс, посмотри на него, — прошептала Фэйм, показывая глазами на стоящую рядом с кроватью колыбельку. — Он такой прекрасный.

Новорожденный был краснолиц и полностью сосредоточен на факте своего появления на свет, но, скорее всего, просто крепко спал. И, разумеется, прекрасным его могла назвать только мать, но то, что малыш появился здоровым и в срок, несомненно радовало.

— Погляди, как плотно он сжал губы. Точь-в-точь как это делаешь ты. Такой же серьезный.

— Я бы предпочел, чтобы он пошел характером и лицом в тебя, дорогая, — улыбнулся Росс и погладил жену по щеке.

Молодой человек по имени Диан Фэймрил Джевидж представлялся лорду канцлеру в мечтах высоким, стройным и кареглазым, к тому же выдержанным, рассудительным и безупречно воспитанным. С фамилией отца и нравом матери он сделает головокружительную карьеру… ну, скажем, на дипломатической службе. Армия или флот тоже подойдут.