Зов Халидона - Ладлэм Роберт - Страница 37

Уолтер Пирселл встретил Такера очень тепло. Но уже через несколько минут Сэм понял, что это совсем не тот человек, с которым он познакомился год назад. В нем появилась настороженность, внутреннее напряжение, которых тогда не было.

Уолтер Пирселл оказался вовлеченным в события, происходящие на Ямайке. Тихий антрополог превратился в бесстрашного партизана, ввязавшегося в разборки между различными политическими и социальными группировками на острове. Он внезапно стал яростным защитником прав коренного населения, борцом против иноземных эксплуататоров.

– Я десятки раз сталкивался с чем-то подобным, Александр, – продолжал Сэм. – От Тасмании до Карибов… Честно говоря, не знаю, в чем тут дело – налоги влияют, или климат, или черт знает что еще, но это какая-то островная лихорадка. Человек, попадающий на острова, – может, от одиночества, – вдруг испытывает резкое желание стать поборником местных интересов… Как если бы новообращенный в католичество заявил папе, что тот не истинный католик…

В такой роли островного прозелита[18] Пирселл обнаружил, что на острове существует и действует какое-то гигантское тайное общество. И прямо у него под носом – в округе Трелони. Это были, конечно, только отдельные слухи, и поначалу он просто отмахивался от них. Назывались имена людей с самыми разными убеждениями, но их честность и порядочность не вызывали сомнений. Людей с очень высоким положением.

Заговорщицкий синдром – болезнь любого правительства молодого государства, Пирселл понимал это. В условиях Ямайки это было связано и с проникновением иностранного капитала, ищущего здесь налогового рая, и с деятельностью парламента, заявляющего о проведении такого количества реформ, которые просто невозможно было проконтролировать, и с небольшой, но очень богатой местной аристократией, старающейся оградить свои интересы, – взяточничество и подкуп процветали.

Пирселл решил раз и навсегда покончить со слухами. Четыре месяца назад он направил в министерство территорий запрос на право покупки от имени будущего синдиката двадцати квадратных миль на севере Кок-Пита. Это был просто невинный жест, только жест, и ничего больше. Такая покупка обычно требует нескольких лет урегулирования и увязки многочисленных внутренних соглашений и договоров во всех юридических инстанциях. Он хотел всего лишь убедиться, что Кингстон готов принять такую заявку к рассмотрению и что никто извне не контролирует вопрос продажи и приобретения земли.

– И с этого дня, Александр, его жизнь стала похожа на ад кромешный. – Сэм Такер закурил тонкую местную сигару. Ее ароматный дым вырывался через полуоткрытое окно в ночную тьму. – Его замучила полиция, его затаскали по местным инстанциям, привязываясь с самыми нелепыми требованиями и обвинениями; и университет, и институт отказались от его лекций. Его телефон прослушивался – и разговоры цитировались правительственными адвокатами… В конце концов слухи, с которыми он пытался покончить, убили его.

Какое-то время Алекс не мог вымолвить ни слова. Наконец он спросил:

– Почему Пирселл так срочно хотел связаться с тобой?

– Я сообщил ему в телеграмме, что буду с большой геологической экспедицией в районе Трелони. Идея Лондона, одобренная Кингстоном. Я не хотел, чтобы у него сложилось впечатление, что я лечу за шесть тысяч миль только для того, чтобы повидаться с ним. Он сам был очень деловым человеком, Александр.

– Но ведь уже сегодня вечером ты был в Кингстоне, а не на берегу Марта-Браэ. Два этих молодца, – он кивнул вперед, – устроили за мной слежку. В этой самой машине.

– Позвольте мне объяснить, мистер Маколиф, – обернулся к ним сидевший с краю ямаец, положив руки на спинку сиденья. – Кингстон перехватил телеграмму мистера Така; они сообразили по-своему. Они решили, что мистер Так вместе с доктором Пирселлом делают плохие дела. Плохие для них. И они послали в Мо’Бей опасных людей. Чтобы они разузнали, что делает мистер Так…

– А как вам это стало известно? – перебил Алекс.

Говоривший быстро переглянулся с водителем. В темноте было трудно разобрать, но Маколифу показалось, что тот кивнул в знак согласия.

– Мы взяли тех, кого послали в Мо’Бей следить за мистером Таком. И это все, что вам следует знать, чел. Доктор Пирселл сильно встревожился. Так сильно, что мы прилетели в Кингстон. Предупредить вас, чел… И из-за этого убили доктора Пирселла.

– Кто его убил?

– Если бы мы знали, он уже висел бы на суку в парке Виктории.

– А что вы узнали… от людей в Монтего?

И снова их собеседник, прежде чем ответить, бросил взгляд на шофера.

– А то, что Кингстон полагал, будто доктор Пирселл не остановится на достигнутом. И то, что он пытался связаться с вами, чел, было лишним тому доказательством. С его смертью у них с души камень свалился.

– Кто же это мог сделать?

– Да наверняка какие-нибудь черномазые наемники, чел.

– Безумие какое-то! – Маколиф обращался к Такеру, как бы размышляя сам с собой. – Одни люди убивают других, кто-то за кем-то следит… Полное сумасшествие.

– Почему это кажется сумасшествием человеку, который ходит в рыбный магазин Таллона? – вдруг спросил ямаец.

– А что, собственно… – начал было Алекс, но остановился. Как же так? Ведь он был так осторожен! – Вы-то откуда об этом знаете? Я же оторвался от вас у ипподрома!

Широкая белозубая улыбка ямайца отразилась в ветровом стекле.

– А потому, что никто не отдает предпочтение морской форели перед речной, чел!

Человек за прилавком! Бесстрастный человек в полосатом переднике!

– Значит, продавец – один из ваших? Неплохо, – спокойно отреагировал Алекс.

– А мы вообще неплохо работаем, – с усмешкой ответил собеседник. – Уэстмур Таллон – британский агент. Он и думает по-английски: заручиться тайной поддержкой, чтобы соблюсти свои интересы. И при этом катастрофически туп. Ему могут поверить только его соученики по Итону[19], такие же старые маразматики, как он сам. Соотечественники – никогда.

Ямаец убрал руки со спинки сиденья и повернулся вперед. Разговор был окончен.

Настала очередь Такера.

– Александр, а теперь ты мне объясни, что происходит? Во что ты вляпался?

Маколиф повернулся к Сэму. Огромный, крепкий, решительный старый друг смотрел на него в темноте с болью, тревогой и гневом. Отсветы редких огней скользили по его лицу.

«Черт побери, во что же я вляпался», – подумал Алекс.

– Приехали, чел, – сообщил шофер в бейсбольной кепке.

Маколиф выглянул в окно. Он увидел горное плато, со всех сторон окруженное скалами. Временами все заливал свет луны, пробивавшийся сквозь низко бегущие облака над Голубыми горами. Машина, переваливаясь на неровностях, катилась по грунтовой дороге. Впереди, примерно в четверти мили, виднелось строение, напоминавшее хижину. Единственное окно тускло светилось. Справа маячили еще две какие-то конструкции. Большие и приземистые, они ни на что не были похожи – ни на дома, ни на сараи… Такой свободной формы, неопределенного силуэта… местами просвечивающие… Ткань, провода… Или сети? Огромные тенты на многочисленных шестах. Наконец Алекс сообразил: земля перед тентами была выровнена, а по краям, на расстоянии примерно тридцати-сорока футов один от другого, торчали незажженные факелы. Тенты – закамуфлированные ангары, факелы – граница взлетной полосы.

Они приехали на засекреченный горный аэродром.

«Шевроле» остановился перед домиком, который был похож на небольшую ферму. Сбоку притулился старенький трактор, в беспорядке валялись сельскохозяйственные инструменты – мотыги, вилы, лопаты, грабли… При свете луны все это выглядело брошенным, никому не нужным.

Камуфляж.

Замаскированные ангары.

Аэродром, не нанесенный ни на одну карту.

– Мистер Маколиф, мистер Такер! Будьте любезны, пойдемте со мной, пожалуйста. – Их спутник, сидевший с краю, открыл дверь и выбрался наружу. Сэм и Алекс последовали его примеру. Водитель и еще один ямаец остались внутри. Как только пассажиры вышли, машина отъехала.